Семейное дело - Рекс Тодхантер Стаут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По тому, как она на меня посмотрела своими большими карими глазами, никто бы не подумал, что совсем недавно мы обнимались.
– Что еще она рассказала вам обо мне? – И в голосе тоже не было и намека на недавнюю близость.
– Ничего особенного. Просто упомянула, что виделась с вами и что вы спрашивали обо мне.
– Я спрашивала, потому что знала о вашем с ней знакомстве, а ваша фотография была в газете.
– Ну да, как и ваша. Так для чего вы читали мои книги?
– Я их не читала. Я так сказала Лили, зная о ваших отношениях. – Дора встала. – Не стоило мне приходить. Но я предполагала… надеялась… – Она покачала головой. – Не знаю, на что я надеялась. Но… Моя шуба осталась там, в кабинете.
Я вскочил, сказал, что принесу шубу, и открыл дверь. Мы вышли в коридор. Лифт у нас тоже своеобразный – вверх он скрипит меньше, чем когда едет вниз. Она осталась ждать в прихожей, а я отправился в кабинет за шубой. Вулф отсутствовал, наверное, удалился на кухню. Я быстренько записал на листке бумаги:
НВ! Везу миссис Б. домой. К ланчу вряд ли буду.
Сунул листок под пресс-папье на его столе, вернулся в прихожую, помог Доре облачиться в норковые, или собольи, или кто их там разберет меха, накинул пальто и распахнул входную дверь. Ее «роллс-ройс» стоял у тротуара. Подбегать к машине и открывать дверцу не понадобилось – стоило нам выйти, как из-за руля выбрался шофер, который и проделал все манипуляции. Когда машина укатила, я дошел до Девятой авеню и свернул к центру.
Было десять минут первого, когда я нажал на кнопку домофона в подъезде дома 318 по Западной Пятьдесят четвертой улице. Прошло три минуты, и я озадаченно покачал головой. Может, жильцы съехали? Минуло четыре дня с убийства дочери Пьера. А вдруг старика забрали в больницу? Или они вернулись во Францию?
Но наконец прозвучал женский голос – в точности как раньше:
– Кто есть там?
– Арчи Гудвин от Ниро Вулфа. Не хочу беспокоить мистера Дюко, а по-французски я не говорю. Уделите мне несколько минут, если я поднимусь?
– Зачем? Я ничего не знать.
– Возможно, но мы с Ниро Вулфом будем вам признательны. Силь ву пле, правильно?
– Вы не говорить французский.
– Знаю, но эти три слова всем известны, даже типам вроде меня. Так вы меня впустите?
– Ну… Уважать Ниро Вулф…
Щелкнул замок, я толкнул дверь и обнаружил, что, как и в прошлый раз, лифт стоит внизу с распахнутой дверцей. Наверху дверь в квартиру тоже была открыта. Мари Гарру ждала меня на пороге, в белом переднике и шапочке. Она выглядела ниже и круглее прежнего, а складка на двойном подбородке словно углубилась. По ее позе и выражению лица было понятно, что внутрь меня не пригласят. Придется изворачиваться и уповать на удачу.
– По-моему, вас зовут Мари, – начал я.
Она кивнула:
– Так, да.
Сами воображайте ее акцент, я больше не стану пытаться.
– Что ж, Мари, вижу, вы предпочитаете говорить прямо, поэтому скажу без обиняков: я знаю, что вы подслушивали наш с мисс Дюко разговор. Ведь иначе откуда вы узнали то, о чем сообщили полиции, – о записке и обо всем прочем? Или вы слушали беседу мистера Дюко с Ниро Вулфом. Я не утверждаю, что вы совершили нечто предосудительное, просто отмечаю факт. А вы слышали, как мисс Дюко сказала мне, что вы ее не одобряете?
– Я не слушаю, когда не должна слушать.
– Понятно. Но вы должны были чувствовать, как она к вам относится. Женщины обычно ощущают неприязнь других женщин.
– Она мертва, поэтому я могу сказать, что не одобряла ее жизнь. Ненависти не было, с чего бы мне ее ненавидеть? Но она мертва. Вы же пришли не для того, чтобы подтвердить, что я ее не любила?
– Нет. А здесь жарковато. – Я скинул с плеч пальто. – Я пришел, потому что мы думаем, что в этой квартире может найтись что-то, что поможет нам отыскать убийцу Пьера. Возможно, та самая записка или что-то еще. Именно ее я искал тогда в комнате Пьера. Но не нашел. Быть может, записка в комнате Люсиль, и ей было точно известно, где эта записка. Быть может, она до сих пор там, и я пришел проверить, получится ли ее найти.
Никакой видимой реакции.
– Полиция обыскала ее комнату, – ровно проговорила Мари.
– Разумеется. Но вряд ли они искали слишком уж тщательно. В любом случае не нашли, а я все-таки хочу попытаться. Ниро Вулф попросил бы мистера Дюко меня впустить, но стесняется беспокоить старика. Можете проследить, чтобы я не прихватил ничего лишнего.
Она покачала головой:
– Нет. – И снова. – Нет.
Есть тысяча способов сказать «нет», и многие из них мне знакомы по собственному опыту. Порой важнее взгляд, чем тон голоса, порой именно он подсказывает, какое именно «нет» ты слышишь. У Мари глаза были узкие, темные, почти черные и посаженные близко один к другому, а моргала она чересчур часто. Десять к одному, что уболтать ее не выйдет, а вот деньги, похоже, меня выручат.
– Послушайте, Мари, вы ведь знаете, что какой-то мужчина дал Пьеру сто долларов за эту записку?
– Нет. Сто долларов? Я не знала.
– Так и было, честное слово. Но у Пьера могла сохраниться копия. Может, Люсиль наткнулась на нее и сделала копию для себя. – Моя рука нырнула в карман и извлекла оттуда тугой свиток банкнот, позаимствованных из коробки для наличности. Я перебросил пальто через руку, чтобы обе руки были свободны, и отсчитал пять двадцаток, а остальное убрал в карман. – Дам вам сто долларов, если разрешите поискать копию Люсиль или что-то другое полезное в ее комнате. Как долго – не скажу: могу уложиться в пять минут или застрять на пять часов. Вот, держите.
Ее глаза твердили, что она готова взять деньги, но руки оставались неподвижными. На переднике Мари было два карманчика. Я сложил купюры и сунул их в левый карманчик.
– Если не хотите приглядывать за мной, можете меня обыскать, когда я буду уходить.
– Только ее комната, –
