Хроники Навь-Города - Василий Щепетнёв

— Замечательно, доблестный рыцарь, нам будет в шатре посреди степи.

— Я бы просил доблестного рыцаря самому отвести людей в лес. Поскорее. Скоро здесь будет жарко. Очень жарко.

— Уведу. Но и вы не мешкайте.

— Мы постараемся, — пробормотал Бец-Ал-Ел. — Доблестный рыцарь, — повернулся он к Фомину. — Мне нужна ваша помощь. Один я могу и не дойти…

Фомин только кивнул. Нечего турусы разводить. Дорасшаркивались уже.

Он обнажил и вторую саблю. Вершина эволюции, вершина эволюции. А почему только два глаза? Как бы на затылке пригодился.

Луу с посохом пытался стать им. Клинок у посоха острый, да и реакция у малого тоже остра.

Они держались подальше от стен, но щупальца доставали и здесь, становясь все стремительнее, длиннее. К третьему глазу да еще бы третью руку.

Башня мага не светилась.

— Настоящая, — пояснил Бец-Ал-Ел. — Я сейчас.

Он вошел внутрь.

Фомин осмотрелся. Нет, не есть хорошо. Свет опять менялся.

Он набирает силу.

— Теперь я в безопасности, — маг вернулся, держа в руке сверток. — Вам лучше покинуть замок. Уйти.

— На самом интересном месте? — они шли к гостинцу. — Нам — внутрь?

— Да, — ответил маг. — Держитесь ко мне поближе.

Да уж, поближе. Просто сиамские тройняшки. Щупальца, действительно, попритихли. Что-то там у мага очень интересное в свертке. Подкидыш.

Становилось и душно, и жарко. Пот лез в глаза, а не утереться, некогда.

— Сюда, — маг толкнул дверь в покои баронессы.

Нет, прав был маг. Не стоило ему идти.

Стараясь не смотреть в сторону баронессы Т’Вер, он следовал за магом. Отдельные покои. Посреди зала зиял проем.

— Сердце, — маг подошел к краю.

Фомин тоже.

Внизу кипела и бурлила лава. Приятней думать, что лава, а не…

Бец-Ал-Ел бросил сверток вниз.

— Не знаю, сколько у нас осталось времени, но все-таки попытаемся уйти.

— Уйти?

— Да. Феникс проклюнется непременно, но вот когда…

Пол содрогнулся.

— Скорее, пока он не очнулся!

Они бежали длинными коридорами. Очень длинными.

У входа поджидал степняк, держа в руках поводья. Три коня. И Бышка. Как он пошел за чужим? Магия.

— Подложили яичко-то?

— Подложили, — ответил Бец-Ал-Ел.

— Тогда ходу, ходу.

— А люди?

— Среди них оказалась пара смышленых молодцев, хоть в поле бери…

Лошади дрожали, но степняка слушались. И Бышка тоже дрожал.

Верхами понеслись они к воротам. Да, у степняка лошадка резвая. Туры — они для боя хороши, а не для гонок. Но и Бышка спешил как мог. Может же, если захочет.

Они проскакали по мосту.

— Успели! — отер, наконец, пот Фомин. Или то был дождь? Поди разбери.

— Нет! Нам нужно добраться до леса.

И опять скачка. Зря вытирался.

Похоже, Бышка сегодня ставит рекорд, но все равно — в лес Фомин въехал последним.

Ничего, не все грибы еще сорвали.

Они остановились почти у самой опушки, за густым кустарником.

— Только не смотрите в сторону Замка, — предупредил Бец-Ал-Ел.

— Век бы мне его не видеть, — проворчал степняк.

Где-то неподалеку перекликались люди. Должно быть, искали обещанные блага. Были бы пахари, а барон найдется…

Фомин не послушал библиотекаря. Как это — не смотреть? Он просто опустил забрало. Поляризация света и прочие прелести.

Вспыхнуло — ослепительно.

Бышка рухнул как подкошенный. Умное, умное животное. Фомин пристроился рядом — и вовремя: горячий, раскаленный поток пронесся над ними.

Хорошо, дождь. Иначе занялся бы лес, выгорел.

Огненный шар пробивался ввысь, сквозь тучи. То-то небесы удивятся.

— Это был Феникс? — спросил степняк.

— Да, — ответил Бец-Ал-Ел. — Феникс возродился.

— Я, признаюсь, первый раз вижу подобное. Надеюсь, что и последний.

— Я тоже надеюсь.

Фомин поднялся на ноги, отряхнул налипшую стлань.

Нужно еще подумать. Теперь-то, после драки, это проще простого. Как на ладони. Принцесса погибла в запертой комнате. Никто не мог войти в нее, миновав стражу. Следовательно… следовательно, никто и не входил. Причиной смерти и была сама комната. Замок. Каменный Вампир. Надо же.

— Победитель Вампира, Ла-Ди-Гер, первый барон Т’вер, не уничтожил его.

— Он его даже не победил, — согласился Бец-Ал-Ел. — Не победил, а заключил договор. Он отдал Вампиру свой народ — и получил защиту и покровительство.

— И вы об этом знали?

— Много поколений выросло под сенью Замка в относительном достатке, в безопасности. Замок был для них — для нас! — строгим, но справедливым защитником. Никто не видел Вампира — все видели Замок, беспощадный к врагам.

Со временем все упоминания о Вампире выветрились даже у баронов Т’Вер. Они просто не позволяли себе думать о Замке, как о вампире.

— Но Замок рос, и ему стало не хватать добровольной дани… — продолжил Фомин.

— Да. Рано или поздно это должно было случиться. Но думали — пусть поздно. Потом. Не при нашей жизни. А оно получилось — сейчас.

— И у вас случайно под рукой оказалась маленькая водородная бомба.

— Водородная бомба? Ах да, в двадцать первом веке были такие механические штучки. Нет, это не бомба. Это Феникс. Редкий, очень редкий гость на нашей земле. Ему здесь холодно. Но Замок в эту ночь готовился к превращению и просто захлебывался энергией. Кровь — горячий источник. Вот Феникс и проклюнулся.

— И нам очень повезло, что удалось донести яйцо Феникса до сердца Вампира, верно?

— Что есть везение? Накануне, готовясь к превращению, Вампир выпил кровь четырех человек, включая принцессу Ки-Еву. Позвольте спросить, сэр Дии-Ол, она ведь болела, принцесса?

— Да, — нехотя ответил степняк.

— Лихорадкой? Трехдневной лихорадкой?

— Да, — еще неохотнее проговорил сэр Дии-Ол.

— В двадцать первом веке ее называли малярией. Кровь принцессы заразила Вампира. Конечно, он бы справился с заразой, но на это требовалось время.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло, так? Но ведь это случайность, поразительное совпадение.

— Поразительное, — согласился степняк. — Мы кумыс не лаптем пьем.

— Вы хотите сказать, что…

— Ничего я не хочу сказать. Да и какое это имеет значение?

— Действительно, — согласился Фомин. — Замок уничтожен, а с ним и Вампир. Мы победили.

— Победили? Нет. Скорее, получили передышку. Вампир — это побег из другого мира. Мира мертвых. Мы отрубили корешок, побег, но будут новые.

— Но это будет потом, — сказал степняк.

— Потом, — согласился Бец-Ал-Ел. — Завтра.