Игра теней - Наталия Рощина

Тропинин улыбнулся, бросил быстрый взгляд на дверь, словно боясь, что там все еще стоит и ждет его указаний Саша. Нет, в кабинете он был один. Артем открыл первую попавшуюся под руку папку, и лицо его стало серьезным. Оно приняло выражение, которое означало, что пришло время напряженной работы. Работа, работа, а все остальное потом. Как в песне.

Марину выписали из больницы. Когда Даша в последний раз навестила ее, она дала понять, что отношения в ее семье обострились и благополучие висит на волоске. Признание Марины Сергей выслушал молча. Он не проронил ни слова, пока она выдавливала из себя все, что была в состоянии ему рассказать. Он смотрел в пол застывшим взглядом, никаких обвинений, вопросов, упреков. Оставил передачу, которую принес с собой, и, не поднимая глаз, медленно вышел из палаты. Марина была в отчаянии, она не смогла даже окликнуть его, потому что в горле стоял комок, мешающий говорить, дышать, – предвестник слез. Она не смогла совладать с чувствами, произнести слова, которые были так нужны именно в эту минуту. Она должна была кричать, умолять, но вместо этого беззвучно прошептала ему вслед «Сережа…» Этого не услышал никто, да и она сама едва ли понимала, что сказала, а что так и осталось в ее воображении.

Она проплакала целый день, а на следующий – стала проситься домой. Врач понял, что нервное напряжение пациентки возрастает, и пообещал выполнить ее просьбу в самое ближайшее время, тем более что она была уже почти готова покинуть больницу. Марина звонила домой, чтобы услышать хотя бы голос дочки. Она скучала по Лидочке, но никто не подходил к телефону. Это было похоже на самую изощренную пытку. Марина была уверена, что ей стало бы легче, услышь она хоть словечко, произнесенное дочуркой. Сергей ни разу не взял ее с собой в больницу, а теперь Марине казалось, что она не застанет ее дома, когда вернется. Она боялась, что ее встретит квартира с пустыми стенами, без мебели, без вещей, без того уюта, который она создавала все эти годы, без дочкиных игрушек. А накануне выписки Марина позвонила Даше и попросила приехать утром, чтобы вместе с ней вернуться домой.

– Дашуня, я боюсь вставлять ключ в замок. Я боюсь, что меня удар хватит, если дома что-то изменилось, – лихорадочно говорила она. – Приезжай, пожалуйста, не оставляй меня.

– Хорошо, хорошо. Ты не волнуйся. Я приеду пораньше.

– Часам к десяти, Даш. Раньше обхода меня не выпишут. Только приезжай!

– Ну, я ведь пообещала, не волнуйся.

В день выписки Марина ждала ее в коридоре, нервно покусывая ногти. Она сидела в полуразвалившемся кресле, накручивая на палец прядь длинных черных волос. Ее карие глаза суетливо бегали, не в силах сосредоточить взгляд. Она была на грани нервного срыва. Такой Даша ее никогда не видела и почувствовала, как неприятный холодок прошел по всему телу. Однако показывать это Даша не собиралась.

– Привет, Машка! – бодро поприветствовала она подругу, но в ответ Марина бросилась к ней, уткнулась в плечо и разрыдалась. – Что случилось?

– Дома никто не берет трубку, никто! – всхлипывая, ответила Марина. – Они бросили меня. Я осталась одна, совсем одна.

– Перестань, – пыталась успокоить подругу Даша. – Они могли пойти гулять, поехать к бабушке с дедушкой, выйти в магазин за хлебом. Сергей может быть на работе, а Лидочка у Лидии Павловны. Как-то же они обходились без тебя все это время. Что за паника, к чему?!

– Нет, нет, я знаю. Он не простил меня. Такое не прощают, – твердила Марина, закрывая лицо руками. – Все кончено, все, понимаешь? До тебя доходит, что у меня все кончено?!

– Успокойся, прошу тебя.

– У тебя ведь все в порядке, у тебя всегда все в порядке! Как ты можешь кого-то понять? Ты, которая получила все на блюдечке с голубой каемочкой! – глотая слезы, кричала Марина. – Твой Дубровин тебя на руках носит, как тебе понять?

– Заткнись! – Даша крепко взяла ее за плечи и с силой тряхнула. – Заткнись, истеричка!

Больные выглядывали из палат, чтобы посмотреть, кто так истошно рыдает и причитает, кто кричит. Это было представление – они редко, но случались в стенах этого тихого заведения, живущего размеренной, от обхода до обхода, жизнью. Бледные лица застыли в ожидании продолжения, но резкие слова Даши, кажется, возымели действие – Марина замолчала. Она даже не подумала обижаться на подругу, взяла сумку с вещами и молча пошла по длинному коридору. Даша покачала головой и поспешила за ней, стуча каблучками своих зимних сапог.

На улице они поймали машину и в молчании ехали к Марине домой. Дубровина искоса наблюдала, как Марина кусала губы, отворачиваясь к окну. Она выглядела совершенно разбитой, беспомощной, а въезжая во двор, взяла Дашу за руку и крепко, до боли сжала ее пальцы.

– Прорвемся, Мариша, прорвемся, – тихо сказала Даша, не представляя, что ждет их впереди.

Дома действительно никого не было. Увидев игрушки Лидочки, разбросанные по комнате, Марина схватила первую попавшуюся и, уткнувшись в нее, снова расплакалась. Только теперь это был беззвучный плач, когда слезы катились по щекам словно сами собой. Даша стояла в проеме двери, молча наблюдая за подругой. Она не знала, какие слова утешения найти сейчас.

– Маш, давай позвоним Лидии Павловне, – предложила она наконец.

– Я боюсь, – вытирая мокрые щеки, нос, ответила Марина.

– Нужно понять, что происходит. Нет ничего хуже неизвестности.

– Господи, откуда такие познания! – иронично заметила Марина.

– Опять начинаешь!

– Нет, не начинаю. Не злись, я не в себе, пора бы догадаться.

– Хорошо, будем считать, что у тебя все привилегии человека, находящегося на грани. Тебя это устраивает?

– Вполне.

– Тогда или успокойся и дождись вечера или звони свекрови, – Даша скрестила руки на груди, в упор глядя на подругу.

– Я приму душ.

– Нет, сначала ты должна все выяснить. Остальное потом. Потом, понимаешь?!

– Да-а! – крикнула Марина, резко снимая с себя полушубок, сапоги. – Проходи. Или ты собираешься стоять в прихожей все время?

Даша медленно расстегнула «молнии» на сапогах и поставила их в уголок прихожей. Вскоре на вешалке оказалась ее дубленка, сумочка. Сунув ноги в тапочки большого размера, Даша поняла, что надела обувь отсутствовавшего хозяина. Поправив волосы, Дубровина зашла в комнату и принялась аккуратно складывать игрушки в большую коробку, явно предназначенную для их хранения. Даша медленно подбирала разбросанных куколок, мишек, собачек, поглядывая на Марину, застывшую у телефона.

– Ты забыла номер? – съязвила Даша. Ее вдруг стало злить бездействие подруги.

– Нет, я не знаю, как начать разговор.

– Скажи «доброе утро», остальное Лидия Павловна тебе сама скажет, – выйдя из комнаты в коридор, сказала Даша. Достав из сумочки сигареты и зажигалку, она решила покурить на кухне. – Я оставлю тебя, если не возражаешь.