Маг 11 (СИ) - Белов Иннокентий

Кажется, даже лично распространял компрометирующие письма Императрицы и Великих княжен к Старцу или их высококачественные подделки, по легенде украденные у Распутина приближенным к тому иеромонахом Илиодором.

Большинство исследователей признали эти письма фальшивками, однако, вреда монаршему дому они нанесли непоправимо много и опустили репутацию самого Николая Второго ниже плинтуса.

После этого неугомонный Гучков еще успел поучаствовать в Первой Балканской войне в рядах сербской и болгарской армий.

Уже в эмиграции заказал убийство известного большевистского деятеля Воровского в Швейцарии в 1923 году и оплатил защиту в суде. Убийца был оправдан, а я сам потом частенько в тридцать восьмом году обедал и ужинал в ресторане Дома Литераторов на улиц имени того самого Воровского.

Самую большую ткацкую фабрику в Москве и весь огромный торговый дом клана Гучковых были проданы еще в конце девятнадцатого века, а огромное состояние размещено за границей в финансовых инструментах.

Уже не знаю, предчувствовал Александр Иванович неумолимо надвигающуюся на Россию революцию или просто решил зарабатывать на финансовых услугах, но, это ему помогло без особых потерь пережить все случившееся дальше.

То есть — это именно он злой гений дома Романовых!

Он добился того, о чем мечтал, а вся страна под названием Россия тронулась в долгий и страшный путь превращения в коммунистический Советский Союз.

Так, значит, кое-что я могу сделать и самостоятельно, не прибегая к поддержке Императора Всероссийского!

Глава 16

Вот так мои мысли вместо того, чтобы думать о том, как бы добраться до того же Распутина и через него проскользнуть к царской семье — устремились в полет совсем в другую сторону.

Как решить вопрос с одним фантастически смелым и крайне настойчивым, а еще здорово убедительным человеком.

Который очень уверенно стоит на пути у моей идеи. И еще он неприлично богат, и очень влиятелен среди купцов и промышленников. Да просто — лидер общественного мнения, даже председателем Государственной Думы два года пробыл.

Это же кем нужно быть, чтобы при тотальной нелюбви номинального хозяина страны, самого Императора Всероссийского и всей его семьи — быть избранным председателем Центрального военно-промышленного комитета, организации российских предпринимателей для мобилизации промышленности в 1915–1917 годах.

В том же 1912 году Гучков был награжден орденом Св. Станислава первой степени!

Да как это может быть? Недосмотрел царь, что ли? А его приближенные куда смотрят?

В 1916 году получает орден Св. Владимира третьей степени с мечами! Прямо назло Императору!

Похоже, что в этой России уже много народа, в том числе и высшие чиновники, просто кладут на мнение и прочие хотелки или нехотелки своего государя. Ибо, очень уж много раз лично сам господин Гучков распинал своими речами остатки царского авторитета.

Почему Гучков встал во фронду к государю? И при этом довольно подло и целеустремленно ошельмовал всю его семью!

Наверно, будучи умным и неординарным человеком, довольно быстро разглядел общую заурядность своего царя во время близких бесед. Разглядел и серьезно пригорюнился, а тут еще эта история со Старцем Григорием, вызывающая понятное негодование у каждого настоящего патриота России!

А ведь именно Распутин с 1905 года до самой смерти в конце 1916 отравлял, погубил и сейчас губит репутацию императрицы и, конечно, самого императора. Как сказал впоследствии личный лекарь царской семьи — если бы Распутина не было, его бы обязательно придумали.

Придумали, конечно, идейные шататели российского государства, спонсируемые, например, английским государством.

А тут и придумывать ничего не нужно, все налицо и с каждым днем и месяцем все только становится ужаснее.

Не будучи идейным противником самодержавия, именно Николая Романова Александр Иванович загоняет уверенно и властно к отречению.

Только, его расчеты и все наивные надежды разлетелись всего за пол дня, пока они с Родзянко возвращались с актом отречения из Пскова в бушующий Петроград. Оказалось, что монархии в этой стране, конституционной или любой другой, уже почти никто не хочет.

Это ему очень быстро объяснили встречавшие его с Родзянко революционные рабочие на Варшавском вокзале. Как раз, когда он им предложил порадоваться за нового государя Михаила Александровича — чуть не убили до смерти на месте обоих парламентеров вместе.

И поделать с таким наотрез не желающим самодержавия народом, рабочими и солдатами с матросами, сил уже в самом Петрограде не имеется ни у кого. Тем более, у Временного правительства, в котором только один-единственный Гучков не оказался членом французской масонской ложи.

Он еще немного потрепыхался насчет монархии и сдался на волю масс, уже понимая наверняка, какую дурость он спорол. Но, как очень энергичный человек начал неутомимую борьбу уже с тем строем, который сам привел к власти.

Не имеется сил в Петрограде, только, это не считая пятнадцатимиллионной армии на фронтах, конечно, но, про это никто почему то не вспомнил в тот исторический момент.

К ним то агитаторы за новую жизнь и «долой войну!» особо в расположение, в те же окопы, не так часто и регулярно заезжали, в отличии от запасных батальонов в Петрограде.

У этих самых несогласных идти на фронт запасных батальонов и рабочих Петрограда на руках оказалось много оружия и имеется в таких запасных полках в Петрограде около ста семидесяти тысяч человек.

Огромная масса разъяренных людей с оружием.

Со стороны же царской власти нашлось всего двенадцать сотен верных казаков и два батальона жандармерии, вот и все, что смогла собрать власть к четырнадцатому февраля, когда ожидались максимальные протесты на заводах и улицах.

Ну, они быстро и закончились, эти верные люди, в таком тотальном меньшинстве голову класть тоже не захотели.

Зато народные выступления начались внезапно через две недели, когда снова стало не хватать хлеба рабочим.

Так что я, зная историю, теперь еду следом за господином Гудковым с товарищами. Однако, проезжаем мы от Таврического дворца совсем немного, поворачиваем на Фурштатскую улицу, где он вылезает, а товарищи по партии уезжают дальше.

Вылезает и заходит, сильно прихрамывая, в парадную с левой стороны здания. Наверно, приехал домой на обед.

Фурштатская, дом тридцать шесть — значит, здесь проживает гражданин Гучков, трехэтажный дом еще по тем временам такого охряного цвета. Вход, конечно, с улицы, рядом с дверью есть небольшой дворик, где можно дождаться гражданина, усердно мешающего царскую власть с дерьмом.

Это я все успеваю рассмотреть, пока проезжаем мимо, потом перед Литейным останавливаю извозчика, кидаю ему мелочь и спокойным шагом возвращаюсь обратно.

В моем времени здесь будет стоять уже пятиэтажный дом, занятый знаменитым на весь Питер роддомом номер два. Дочка у меня здесь родилась, так что я это место хорошо знаю.

В этой жизни должна родиться, если я ничего не путаю и не пропадаю постепенно все глубже в параллельных реальностях. Жизнь свою я вроде вернул, однако, точно об этом узнаю, когда вернусь хотя бы в две тысячи восемнадцатый год.

Пока я гуляю вокруг самого дома, сразу за Гучковым в подъезд ломиться не стал, чтобы узнать, где именно он квартирует или это вся недвижимость принадлежит ему.

Свою личность светить больше не хочу, раз уж задумал такое криминальное дело. Главное я сразу же узнал, поэтому с остальным так спешить не стану.

Кровавое и преступное по закону, однако, я знаю, что руки мне замарать придется по самые плечи в крови.

Пришло уже спокойное понимание, что лучше умрут десятки или сотни людей по моему выбору, чем погибнут миллионы на совсем не нужной России войне и потом десятки миллионов на братоубийственной гражданской.

Поэтому я вернулся в гостиницу, развалился на кровати и задумался, как мне провернуть такое дело и стоит ли им заниматься.