Чужая жена - Мила Реброва

прижимаясь к теплому телу Шехназ и придерживая рукой уже остывшую грелку. Было так приятно не думать о работе, а просто бездельничать вместе с моими девочками. И, если бы я мог перестать прокручивать в голове случившееся, то был бы самым счастливым человеком на земле в эти минуты. Но я не мог! Не мог, черт возьми! Как Дина могла так поступить?! Она ведь знала, как я ей доверяю! Думал, что могу рассчитывать на нее, как на самого родного после смерти матери человека. Опасался чужих, в то время как опасность представлял человек, который был ближе и роднее.

Подумать только! Винил Ангелка, подозревал ее в притворстве, думал, что она считает мою дочь развлечением, живой куклой для проведения досуга. Сегодня же окончательно убедился в том, что о лучшей матери для Аси нельзя и мечтать. Они действительно любили друг друга, хоть и не были связаны кровным родством. То, как Шехназ накинулась на Дину, в очередной раз мне это доказало.

Услышав их разговор и осознав, какие гнусные вещи наговорила сестра моему ребенку, не мог понять, когда и как она так изменилась. Ведь раньше Дина не была такой! Неужели окружение способно так повлиять на человека? Я знал, какие жесткие люди окружают сестру в доме ее мужа, но даже и предположить не мог, что она может уподобиться им, живя бок о бок.

Даже если бы я смог закрыть глаза на то, что она разозлилась и отшлепала Асю в порыве гнева, то ее равнодушное отношение к ожогу и боли ребенка я простить не мог. И спустить ей этого — тоже. Как бы это не выглядело со стороны, я больше не собирался поддерживать ее ни финансово, ни как-либо еще. Помимо тех денег, что давал ей за присмотр за ребенком, я всегда выделял ей определенную сумму, зная, что ее муж очень жаден и не дает ей ни копейки на личные нужны. Всегда был готов помочь, думал, что эта привязанность взаимна, ведь мы были родными людьми. Пусть я редко выражал свои эмоции, но мне всегда казалось, что поступки важнее и говорят лучше всяких слов. Но, видимо, я ошибался.

Злые слова, которые повторяла моя дочь, снова и снова крутились в голове, не давая мне остыть и успокоиться. Неужели я настолько плохо разбираюсь в людях? Даже родную сестру не понял. Если бы мы не вернулись домой из-за недомогания Ангелка, неизвестно, сколько бы это еще продолжалось! Ведь Ася и так была стеснительным ребенком, а из-за случившегося вообще могла замкнуться в себе. Только с Шехназ и со мной она вела себя раскованно и шаловливо.

— Мансур? — Робко позвала меня жена. — Почему ты сидишь в темноте?

Наступил вечер, а я даже не заметил этого за своими раздумьями.

— Тебе лучше? Почему ты встала? — Спросил я, вставая и включая свет.

Внимательно осмотрел Ангелка, она переоделась, сменив платье на пижаму. Сегодня это был костюм, состоящий из легких брюк и рубашки с длинными рукавами, закрывавших ее с головы до пят, пряча от меня ее кожу, которую я хотел видеть всегда, даже если не имел возможности прикоснуться к ней.

— Боль почти прошла. Не могу больше лежать, — замявшись, она все-таки подошла ко мне и села рядом на диван. Слегка покраснела, увидев свое отражение в зеркале. Явно вспомнила, чем мы занимались тут накануне. — Ты в порядке?

— А что со мной может быть не так? Вообще-то плохо было тебе, — сделав вид, что не понимаю смысла ее слов, ответил я.

— Не вини себя, пожалуйста. И не злись на меня, — сжав мою руку своими ладошками, попросила она.

И смотрела так открыто, что я просто не нашел в себе силы оборвать ее.

— Поверить не могу, что моя сестра превратилась в такую женщину, — выдал я ей свои мысли. — Она ведь была совсем другой. Или, возможно, я не желал этого замечать. Думал, что она любит Асю и заботится о ней.

— Мы не можем плохо думать о наших близких. Любой на твоем месте поступил бы также. Ты не должен винить себя. Ася — ребенок, и быстро все забудет. Главное, ты понял свою ошибку, и будешь знать, чего можно ожидать.

— Спасибо, — я искренне поблагодарил Шехназ.

— За что? Я не сказала ничего такого, о чем бы ты и сам не знал, — смутилась она.

— Не за слова. Спасибо за то, что любишь мою дочь. Заботишься о ней. Я никогда не видел Асю счастливее, чем когда она с тобой. И спасибо, что защитила ее.

Шехназ очень удивилась, и я не винил ее за это. Я удивлялся сам себе, она будила во мне совершенно другого человека, способного к мягкости и к признаниям.

— Я влюбилась в Пироженку с первого взгляда, — смущенно пожав плечами, ответила Шехназ, опустив глаза на наши переплетенные пальцы. — Она, словно маленький вихрь, влетела в кухню, и я сразу же подумала о том, что всегда представляла свою дочь именно такой.

Странно, но я не злился при упоминании о детях, которых она мечтала родить от Камала. Я испытывал облегчение и радость от того, что она подарит их мне. От того, что я заполучил ее для себя, как всегда и хотел. Неважно, что было в ее прошлом, важно то, что в ее будущем буду только я.

— Я жутко ревновал ее к тебе, — признался, притягивая девушку к себе и устраивая ее в своих объятиях. — Ведь я всегда был тем, кому она радовалась и ждала.

— Какой же Вы собственник, Господин Мансур, — поддразнила меня Шехназ, вытягиваясь на диване и удобнее устраиваясь на моей груди, и даже не представляя, насколько была права.

— И тебе лучше всегда об этом помнить, — прошептал я, наклоняясь к ее ушку и вдыхая ее успокаивающий аромат. Сейчас, в этой пижаме и с распущенными волнами волос, она выглядела еще моложе и прекраснее, чем когда-либо. Макияж смылся, и она не стала его обновлять. Хотя после душа всегда это делала, и ванная была единственным местом, где я видел ее с чистым лицом. Мне нравились оба варианта.

Прошло несколько минут в уютной тишине, в объятиях друг друга, когда ее живот заурчал, выдавая то, о чем