Бронепароходы - Алексей Викторович Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катя почти не вспоминала Романа Горецкого. Даже не верилось, что он существует. Роман ушёл в прошлое вместе с той Катей, которая училась в «Шерборн скул» и восхищалась отцом безответно. Прежней Кати больше нет — значит, нет и Романа Андреевича. Есть Катя, которая потеряла отца, спасла Великого князя и теперь плывёт по гражданской войне на бронепароходе.
— Впрочем, Екатерина Дмитриевна, мои личные затруднения — не главная причина для отказа от бегства, — рассуждал Михаил. — Чекисты обнаружат моё исчезновение. Допросят команду. И тогда капитана Нерехтина и вас покарают за пособничество врагу революции. А кара у большевиков одна — пуля.
— Команда не подозревает, кто вы, — возразила Катя.
— Достаточно того, что меня принимают за беглого офицера.
Катя упустила возможность уехать на «Суворове», однако по-прежнему желала перебраться в Сарапул к тёте Ксении Стахеевой. Иван Диодорович предлагал Кате остаться в Перми и поселиться в его пустой квартире: он имел неплохое жильё в добротном полукаменном доме возле трамвайного депо на Разгуляе. Катя отказалась. Что ей делать в Перми одной? А бронефлотилия Чека отправлялась потрошить хлебные амбары Сайгатки, Николо-Берёзовки и Мензелинска — и Сарапула тоже. Скрепя сердце Нерехтин согласился взять Катю на буксир; буфетчица Дарья как раз попросила у капитана себе в помощь посудницу, и Катя настояла, чтобы капитан позволил ей работать на камбузе. Вот так Катя и заняла вторую койку в маленькой каютке тёти Даши.
— Неладно я чту память твоего батюшки, — проворчал Нерехтин.
— Папа меня тоже не баловал, — улыбнулась Катя.
Конечно, это она уговорила дядю Ваню забрать Великого князя на свой пароход. Катя не хотела бросать Михаила в Перми: а вдруг здесь кто-нибудь опознает его? К тому же из Сарапула до белых было ближе. Нерехтин же, выручая Михаила, понимал всю меру опасности. За спасение князя Дмитрий Платонович заплатил жизнью. Но Нерехтин был безразличен к себе — считал, что терять ему нечего. И строгой девочке Кате Якутовой он почему-то не мог сказать «нет».
Видимо, покорившись ей один раз, он покорился насовсем.
— Это родственник Дмитрия Платоныча, — пояснил Нерехтин про князя старшему машинисту Прокофьеву. — Застрял у нас. Пристрой к делу.
— Вы офицер? — посмотрев на Михаила, сразу догадался Осип Саныч.
— Военный инженер, — спокойно ответил Михаил. — Заведовал батальоном бронеавтомобилей. Умею обслуживать моторы на бензине и газолине.
Князь Михаил действительно любил и знал авто.
— Паровой агрегат — другой коленкор, — с важностью мастера произнёс Прокофьев. — Дам вам «Атлас» Калашникова. Смотрите и осваивайте.
Родственник Якутова, разумеется, был роднёй и дочери пароходчика, и на «Лёвшине» никого не удивляло, что эти двое беседуют в стороне от всех.
— До беды не задружись, Катюшка, — проницательно посоветовала Дарья.
— Я взрослый человек, тётя Даша! — отрезала Катя.
Сенька Рябухин, удивший рыбу с колёсного кожуха, поглядывал на Катю и механика и не думал ничего дурного. Барышня-то честная, ить сразу видно. Без батюшки осталась. Механик-то еённый дядька, небось крёстный. Заместо отца. То по-божески. Эх, зачем он, дубина, отдал тогда леворьверт? Ведал же почто! А дак как же не отдать-то, коли сам Митрий Платоныч повелевает?..
— Господину Нерехтину, полагаю, не следует знать, что командир нашего парохода — мой несостоявшийся убийца, — осторожно произнёс Михаил.
— Почему? — тотчас спросила Катя.
— Мы не в силах повлиять на события. Но капитану — лишняя тревога.
— А вы сами что собираетесь делать?
Михаил пожал плечами.
— Перепачкаю лицо мазутом и буду сидеть в трюме, как тролль в пещере, пока этот чекист на борту.
— Каково же вам видеть его? — осторожно поинтересовалась Катя. — Знаете, Екатерина Дмитриевна, у меня нет никаких чувств. Я — частный человек, и хочу прожить свою частную жизнь, никому ничего не доказывая.
В твёрдом отчуждении Великого князя от времени и обстоятельств Катя ощутила какое-то упрямое достоинство человека, непоказное противоборство порядку вещей. Люди выгадывали, где лучше, а князь Михаил наперекор всем не желал ничего — ни империи, ни мести. Такого Катя ещё не встречала.
Лёжа на жёсткой койке в тесной каюте, она думала о Михаиле.
— Не спишь, глупая?.. — вдруг в темноте зашептала Дарья. — Катюшка, не бегай к нему на вечорки. Какой он тебе дядька? Врёшь ведь.
— Ты ничего не понимаешь, тётя Даша! — рассердилась Катя.
— Всё я понимаю. Сама девкой была.
08
Жителей Ижевского завода называли «рябинниками». 17 августа отряд мятежных «рябинников» атаковал Воткинский завод. Красноармейцы и бойцы местной самообороны отстреливались как получалось; на деревянных улицах трещали наганы и трёхлинейки, с обхода осанистой башни над Николаевским корпусом широкую заводскую плотину подметал пулемёт. Однако на завод наступали бывалые солдаты из «Союза фронтовиков», и командовали ими офицеры, получившие свои погоны в окопах Германской войны. Красные бежали кто куда. А «рябинники» тотчас снарядили поезд на пристань Галёво.
Заводской паровоз-«кукушка» тянул состав из шести товарных платформ, на которых сидели фронтовики с винтовками и пулемётами. А в Галёво никто не знал о событиях на Воткинском заводе; красный гарнизон не приготовился к обороне. Неяркое солнце клонилось к закату; белые облака, сияя вздутиями, висели в густеющей синеве неба и отражались в затихшей воде Камы; берег накрыла широкая тень мохнатых гор. Поезд выкатился из распадка, миновал деревянный вокзал и с ходу вышиб железные ворота в ограде судомастерских. С платформ на дощатый помост перрона посыпались солдаты и офицеры.
«Русло» стоял возле дебаркадера галёвской пристани под парами: его котёл работал, и машинист время от времени стравливал давление. Когда в мастерских началась пальба, вся команда вывалилась на палубу.
— Что там такое? — встревоженно спрашивали матросы. — «Рябинники», что ли, добрались? Или свои же забунтовали?
— Ижевцы, — спускаясь из рубки, сказал капитан Дорофей. — Я видел, как их поезд проехал. Прохлопали комиссары супротивников.
В руках у Дорофея был бинокль. Дорофей прошагал к брашпилю на носу и принялся рассматривать буксиры у пирса судомастерских. Интересовала его, конечно, «Звенига». На ней заполошно металась команда: матросы рубили швартовы, сходню сбросили в воду. Дымя, «Звенига» отвалила от причала, но какие-то люди ещё перепрыгивали с пирса на борт. От здания механической фабрики ударил пулемёт.
Окна «Звениги» засверкали разбитыми стёклами.
— Может, и нам убраться отсель? — робко предложил Яков Перчаткин.
Дорофей задумчиво оглянулся на бывшего шулера. Тот сменил свой рваный сюртук на чистую матросскую робу, но выглядел ещё более жалким.
— Куда убраться, продувная ты рожа? По чекистам заскучал?
От
