Кризис или конец света? Апокалипсис 2012 - Этьен Кассе

— То, что вы слышали сейчас, Кассе, имеет гриф «Совершенно секретно». Это запись одного из внутренних круглых столов департамента НАСА, который изучает инопланетный разум — жизнь во Вселенной. Как вы видите, эти ученые люди вполне серьезно изучили шумерские таблички. Кроме этого, они так же серьезно посмотрели в свои телескопы, затем сложили два и два и получили четыре. Планета Нибиру существует. И на ней есть высокоразвитая разумная цивилизация, которая давно уже пережила и забыла ту стадию, на которой сейчас находимся мы. Мы для них сейчас вроде неандертальцев. Но мы им нужны, Кассе. Очень нужны. И только в этом наша сила — в том, что мы им так сильно нужны.

— Что вы имеете в виду? — спросил я. Кажется, я уже потерял способность чему-то удивляться. — Земля для этих пришельцев попросту золотой рудник?

— Да. Но тот, который для них жизненно необходим. Без земного золота их планета погибнет.

— Так почему бы нам просто не отдать им все золото? Золото не вода, не воздух. Даже не нефть и не газ. Вряд ли землянам придет крышка, если вдруг исчезнет все добытое на планете золото.

— А вы уверены, Кассе, что, обнаружив, как мы тут у себя на Земле беззаботно тратим ресурсы, они оставят все как есть? И не решат, что неплохо было бы поумерить пыл зарвавшихся «шахтеров»? Или вообще прикрыть этот проект и сделать новых помощников?

— И для этого вам нужно оружие — коллайдер, вирусы гриппа и финансовые кризисы? Чтобы шантажировать нифелимов тем, что вы вовсе уничтожите планету и они так и не получат своего золота?

— Нет. Чтобы привести Землю в приличный вид к моменту их прибытия сюда. Чтобы им и в голову не пришло устраивать какой-нибудь Армагеддон, чтобы стереть с лица Земли зарвавшихся людишек, которые к тому же чересчур далеко ушли в развитии от обезьян. И которые рано или поздно могут решиться воевать с самими нифелимами.

— То есть для того, чтобы спасти свои собственные шкуры, вы готовы уничтожить миллионы людей?

— Что значат миллионы, Кассе, если речь идет обо всем человечестве?

— Интересно, как бы вы запели, окажись сами среди этих миллионов, подлежащих сносу, как старые ненужные дома…

— Мы элита, Кассе. Мы заработали это право. Тем, что мы лучшие: самые развитые, самые образованные, самые умные. У нас самый здоровый генетический материал…

— Чем-то мне это сильно напоминает доктора Геббельса, — сообщил я ехидно. — Вы бы сами себя послушали.

— Я уже все сказал вам, Кассе, — обиделся Кир. — И если хотите знать, вы-то сами тоже принадлежите к «золотому миллиарду». И небось вас это вполне устраивает. Курите свои сигары, кушаете свои круассаны на завтрак, кофе пьете, на машине ездите. Так что ж вы взъерепенились, а? Не устраивает, что вас не приняли в элиту? Что не вы тут решения принимаете? Что у кого-то над вами точно такая же власть, как и над распоследним парижским клошаром, у которого ни кола ни двора? Что, с нашей точки зрения, вы от него ничем не отличаетесь, несмотря на ваш костюм, запонки, мобильный телефон и «мерседес»? Да вы самый настоящий и обыкновенный сноб, Кассе. И у вашего желания узнать правду оттуда же ноги растут — неприятно, когда из вас делают дурака, да?..

— Нет, — перебил я. — Ноги растут не оттуда. С чего вы решили, что вы вправе жертвовать людьми, как баранами на скотобойне? Почему вы не расскажете правду, чтобы о ней знали все и чтобы у всех был шанс самостоятельно что-то решать. Вы считаете, что мы еще не доросли до того, чтобы встретиться с нашими создателями и повести с ними разумный разговор? Вы считаете, что если по-быстрому «приберетесь» на планете, то эти ваши нифелимы, как мудрые родители, простят вам, своим детишкам, то, как вы тут слегка шалили? Вы считаете, что если через три года они застанут планету с одним миллиардом человек, то тут же сделают этот миллиард хозяевами Вселенной? Да у вас просто рабская идеология. Вы готовы стать рабами у кого угодно, лишь бы у вас самих были рабы, которыми вы могли бы пользоваться… Но вы правы в одном: я очень не люблю, когда из меня делают дурака. Я это не скрываю. И миллиарды людей, которых вы используете, этого тоже очень не любят. Поэтому вы их и боитесь. И правильно боитесь — нет у них сегодня большего врага, чем вы. А вы их за это ненавидите — потому что боитесь. И потому что в своей грязной игре выигрываете не везде и не всегда…

— Где это мы не выигрываем, Кассе? — спросил, багровея от бешенства, Кир.

— Например, на Кубе. И в Венесуэле. И… — сказал я мстительно, вспомнив веселое загорелое лицо Рамона и разноцветные татуировки у него на плечах. Лицо Кира стало жестким, а глаза превратились в две узкие щелки.

— Да вы настоящий революционер, Кассе. Прямо заслушаешься. Вам бы красный флаг в руки — и на баррикады. Только вот придется обойтись без «мерседеса» и без запонок… Вы одного только не понимаете: управлять — это вам не развлечение. Это трудная работа. Это много работы. Это годы, десятилетия трудной, кропотливой и неблагодарной работы. Нужна идеология, которая заставит людей подчиняться без войн. Нужна элита, настоящая, которая сможет убеждать в чем угодно. Войны — это крайняя мера, но порой необходимая. И есть только одно по-настоящему сильное государство, которое смогло создать такую систему, в которой демократия — суд, парламент, выборы — не мешает удерживать мир от хаоса. Только одно государство сегодня способно взять на себя ответственность за весь мир, — почти прокричал Кир в исступлении.

Я молчал. Говорить что-либо было бессмысленно. Мне было даже почти безразлично, как они меня убьют. Застрелят, наверное, — так быстрее. Я не был революционером, на Кубе и даже в Венесуэле мне действительно было бы нечего делать. Но мне было очень обидно, что никто не узнает от меня то, что я знаю сейчас. Возможно, меня бы действительно упекли в сумасшедший дом, начни я рассказывать такое всем вокруг. Но я по крайней мере сделал бы все от меня зависящее, чтобы рассказать правду. И в конце концов, не упекли же меня в сумасшедший дом до сих пор.

— Мы отвезем вас обратно, Кассе, — неожиданно спокойно и тихо сказал Кир. — Я рассказал вам все, что мог, из того, что вы хотели услышать. Вы могли бы принести нам гораздо больше пользы живым, чем мертвым. И я очень надеюсь, что вы все же одумаетесь.

Он протянул мне руку для рукопожатия, но я не отреагировал. Двое рослых парней в черных костюмах завязали мне глаза и тычками под ребра вывели из комнаты, а затем помогли спуститься вниз по лестнице. Не выводя на улицу — видимо, прямо в гараже, — они запихнули меня в пахнущий кожей и дорогой деревянной отделкой автомобиль и куда-то повезли.

Спустя десяток минут (или часов?) меня, как мешок, выгрузили из машины в одном из безлюдных кривых переулков Парижа. В одном из тех переулков, что всего лишь в нескольких шагах от широких оживленных проспектов с тысячами людей, машин, магазинов, кафе и офисов.