Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1 - Александр Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я хотел поговорить о вашем здоровье.
– Доктор Боткин рассказал тебе о болезни почек?
– Странно, что вы скрываете это от меня.
– Ники, зачем же мне портить тебе настроение? Думай лучше о своей ненаглядной Аликс.
– Я думаю о ней, папа, но не могу оставаться безучастным к опасности, которая грозит вам.
– Пустое, сын. Мы должны говорить как мужчины. Если болезнь смертельна, то ее не вылечить. Если нет, то нечего обращать на нее внимание, пройдет. Не следует забывать, что все мы в руках Божьих, от судьбы не уйдешь, не спрячешься. Чему быть, того не миновать.
– Все это так, папа, но если доктор Боткин и профессор Захарьин настоятельно советуют вам отдых в Крыму, то надо ехать в Ливадию, а не в Беловежье. Охота может подождать. Придете в себя на берегу моря, подлечитесь.
– Не уговаривай меня, Ники. Решение ехать в Беловежье принято и отменено не будет. Управляющий делами князь Вяземский уже доложил мне, что построена железнодорожная ветка от Беловежья до окраины Пущи – Гайновки. Дворец готов к приему гостей. Я вызвал из поселения Абас-Туман твоего брата Георгия. Ему надоело постоянно жить на Кавказе из-за туберкулеза. Смена климата, целебный воздух Пущи пойдет ему на пользу. Ну а станет хуже, то переедем в Крым.
– Но нельзя же так беспечно относиться к своему здоровью, папа!
Александр Александрович улыбнулся:
– Ники, я же говорил, не пытайся переубедить меня. Я не Аликс. Признаться, до сих пор удивляюсь, как тебе удалось добиться ее решения сменить веру. Но со мной это не пройдет. Или ты хочешь, чтобы твой папа стал заложником болезни? Такого не будет. Посему, сын, готовься к поездке в Беловежскую Пущу и дальше в польскую Спалу. Я тронут твоей заботой, Ники, спасибо. Но пока я в состоянии принимать самостоятельные решения. Ты поймешь меня, когда станешь императором.
В общем, разговор Николая Александровича с отцом закончился ничем.
В августе Александр Третий, Мария Федоровна, Николай, его брат Михаил, сестра Ольга и греческий королевич Николай, сын Ольги Константиновны, кузины императора, отправились в Беловежскую Пущу. От Бельска до Гайновки они проехали по новой железнодорожной ветке, далее на экипажах прибыли в свою охотничью резиденцию.
По приезде в Беловеж государь и члены семьи осмотрели дворец, построенный по проекту архитектора графа Николая Ивановича де Рошфора, помещения, выделенные для каждого. Все остались весьма довольны.
Наследнику престола очень понравился его кабинет, который он тут же украсил фотографиями своей любимой невесты принцессы Аликс. Там же Николай писал ей письма.
23 августа в Беловеж из имения Абас-Туман приехал Георгий, средний сын Александра Третьего. На следующий день в Беловежскую Пущу прибыли младший брат государя Владимир Александрович и его супруга Мария Павловна.
Первая охота, состоявшаяся 22-го числа, разочаровала императора. Трофеи состояли из одного лося, оленя и двух кабанов. Такой незавидный результат император объяснил тем, что зверь был напуган недавней прокладкой новых дорог.
По приезде Георгия и Владимира Александровича была назначена охота на кабанов. Для производства облавы в Беловеж прибыли две роты солдат. 25 августа рано утром они отправились к месту охоты, чтобы исполнять роль загонщиков и оцепления.
В восемь часов утра охотники на экипажах выехали в лес. Впереди в парной бричке ехал заведующий охотой, указывая путь, за ним коляска государя и экипажи остальных охотников. Вместе со стрелками выезжала царская кухня и возы крестьян, прибывших в Беловеж для услуг государю. Подъехав к месту охоты, стрелки пешком прошли по лесу и расставились по номерам.
Когда все было готово, загонщики по сигналу начали шуметь и кричать, выгоняя зверя навстречу стрелкам. Тем следовало быть особенно внимательными, чтобы не всадить пулю в человека и не допустить секача близко к себе.
Кабан очень живуч и представляет большую опасность. Раненый зверь может появиться перед охотником внезапно и из последних сил напасть на него.
На этот раз все прошло без происшествий. Загонщики выгнали кабанов на стрелков, и те побили их из-за деревьев.
Сам Александр Третий не стрелял. Боль в спине, проявившаяся в лесу, помешала ему участвовать в охоте. Но на это никто не обратил внимания.
Обычно охотники возвращались во дворец часам к пяти, но в тот день император распорядился ехать раньше. До обеда были подвезены и трофеи, с десяток подбитых кабанов. Слуги разложили их у крыльца.
По сигналу охотничьего рога, соблюдая традиции царской охоты, туда вышли императрица Мария Федоровна, царская семья и свита. Царя с ними не было. Посмотрев на убитых животных, императрица с детьми удалилась.
Персоны из свиты еще долго обсуждали охоту, рассказывали друг другу, кто и как стрелял. После их ухода старший повар выбрал туши для царского стола. Остальные достались довольным крестьянам.
Отсутствие императора на штреке – торжественном осмотре убитого зверя – не могло остаться незамеченным.
Николай сразу же после этого отправился в апартаменты отца.
Александр Александрович сидел на диване у окна, обложенный подушками.
– Что с вами, папа? – спросил Николай.
– Да опять боли, сын. Сначала в спине, сейчас вот голова раскалывается.
– Позвать доктора?
– Был уже, дал лекарства, скоро все должно пройти.
– Вы бы прилегли, папа.
– Успею еще належаться. Как чувствует себя твой брат Георгий?
Николай пожал плечами:
– Не знаю, я его не видел. На охоте его тоже не было.
Александр Александрович посмотрел в окно. На улице начинался дождь.
– Состояние Георгия ухудшилось, – сказал государь. – Я надеялся, что целебный воздух поможет ему, а тут сырая и холодная погода. Для Георгия это плохо. Ненастье перечеркнуло мои надежды. Поэтому мы вскоре переезжаем в Спалу.
– А может, все-таки в Крым?
– Ники, пока решения принимаю я!
– Да, конечно, папа.
– Проведай брата и передай маме, чтобы зашла.
– Хорошо.
3 сентября Александр Третий простился с солдатами и охотничьими командами, поблагодарил их. Царская семья отправилась в Спалу, резиденцию, расположенную в Варшавской губернии.
Но там стояла еще более сырая и плохая погода. После участия в нескольких охотах государь почувствовал сильное недомогание.
По настоянию Марии Федоровны был вызван из Берлина профессор Лейден, который прибыл в Спалу 15 сентября. Он констатировал у императора острое воспаление почек – нефрит и категорически настаивал на перемене климата. На этот раз Александр Третий не стал упорствовать.
21 сентября царская семья прибыла в Севастополь, перешла на яхту «Орел» и в тот же день высадилась в Ялте.
Полурота полка, шефом которого состоял сам император, должна была осуществлять охрану дворца. В день приезда царя стрелки выстроились у нового дворца. Александр Третий с императрицей Марией Федоровной прибыли в открытой коляске. Погода стояла прохладная и сырая. Государь был в шинели. Многие заметили необычную для него бледность и синеву губ.
Александр начал снимать шинель, как того требовал устав, если солдаты стояли в строю в одних мундирах.
Императрица хотела остановить мужа, но услышала твердый ответ:
– Неловко.
Государь сбросил шинель и в одном сюртуке подошел к полуроте. На левом фланге ему представился поручик Битер, назначенный ординарцем императора. Впоследствии он командовал полком и пал смертью храбрых в бою с австрийцами в Первую мировую войну.
– Здорово, стрелки! – громким низким голосом поприветствовал император полуроту.
Солдаты дружно ответили ему.
Медленным шагом, всматриваясь в лица солдат и офицеров, государь обошел фронт.
Когда полурота под звуки оркестра прошла церемониальным маршем, Александр Третий похвалил солдат:
– Спасибо, стрелки! Славно!
Никто тогда не мог и подумать, что это был последний привет царя, адресованный строевой части.
В Ливадии Александр Александрович сразу же занялся интенсивным лечением. Но было поздно. Уже через неделю у больного появились сильные отеки на ногах. Днем он подолгу спал, часто принимал соленые ванны, между процедур подвергался осмотру все новых и новых докторов. Вскоре во дворце собралось полдюжины врачей. В начале октября царь уже не всегда выходил к завтраку. Его все чаще одолевала сонливость, и он поручил чтение бумаг цесаревичу.
6 октября после обеда Николай Александрович с документами зашел в покои отца.
Александр Александрович лежал на кровати. Приступы головной боли не позволяли ему подняться.
– Добрый день, папа!
Император через силу улыбнулся и спросил:
– Ты считаешь этот день для меня добрым, Ники?
– Я…
Александр Александрович прервал сына:
– Ничего, Ники, оставь бумаги на столе и присядь в кресло поближе к постели.
Николай выполнил просьбу отца.
