Кровавый Прилив - Ричард Кнаак

— Мы идём на юг.

Выпучив глаза, Гром удивлённо фыркнул, сделав защитный знак птицы Саргаса:

— На юг? Во имя Секиры Аргона, но это означает углубиться в дебри Керна!

— Именно.

— Но… — Другой минотавр зажал ему рот. Мгновение спустя Гром низко опустил рога: — Если ты так решил, Фарос, я последую за тобой.

— Я тоже иду! — заревел Валун, поддерживая друга.

Шорох пронёсся по рядам рабов, затем все как один склонили рога. Лицо Фароса было безучастно.

— Выставить часовых. Каждый должен поесть и выспаться. Уходим на рассвете. Там, куда мы идём, должно найтись продовольствие.

«И смерть», — добавил юноша про себя. Желание уничтожить как можно больше людоедов кружило ему голову.

— Те, кто думает, что им будут рады дома, могут идти к океану, если хотят.

Сказав это, Фарос резко развернулся и направился прочь, намереваясь провести ночь в жилище, которое когда-то было домом Сахда.

10

Неутешительные известия

Джубал мрачно смотрел на разбитый мятежный корабль «Трезубец Хаббакука». Только его гордое имя, прославленное в старые годы, блестело золотыми буквами, а весь остальной корпус был изломан и потрёпан; рваные паруса обвисли; палуба провалилась; от одной из мачт остался всего лишь расколотый пень. Корабль кренился на один борт, выставив напоказ треснувший второй — такие повреждения невозможно было устранить без дока.

Как и «Драконий Гребень», «Трезубец Хаббакука» принял на себя главный удар сражения, давая один за другим залпы из баллист, чтобы остальные корабли могли уйти. Он смог серьёзно повредить два вражеских корабля прежде, чем имперцы всерьёз взялись за него.

Джубала вообще удивляло, как эта развалюха ещё держится на плаву. Ни одно из четырёх судов, что дрейфовали рядом, не могло похвастаться идеальным состоянием, но они ещё могли продолжать плавание. Единственным выходом из положения было отправить ветерана на дно Куранского океана, что Джубал и собирался исполнить.

Но не только…

Когда подошла шлюпка, бывший старейшина имперской колонии подхватил верёвочный трап и, опершись на услужливо протянутую руку, поднялся на палубу, где его ждала дюжина матросов. Среди них Тинза, капитан «Корсара» и в прошлом командир эскадры Восточного флота империи, высокого роста мускулистая женщина, ни в чём не желающая уступать мужчинам. Рядом стоял молодой минотавр с тонкими чертами лица и высоким лбом учёного, покрытый удивительным серебристо-коричневым мехом. Это был Нолхан, во время правления Чота служивший первым адъютантом у Верховного Канцлера Высшего Круга Тирибуса.

— А они тут зачем? — недоуменно поинтересовался Джубал.

— Напол прислал помощников, или, если хочешь, почётный караул, — вскинула голову Тинза, — Он очень переживает…

Старейшина кивнул.

— Есть вести от остальных кораблей?

— Мы думаем, они идут сами по обговорённому курсу, — вздохнула Тинза.

— Тогда надо будет удостовериться, что с ними все нормально. «Месть Вартокса» несла на борту копии всех карт, и если имперцы её захватили… надо будет искать новую базу для операций.

— Ещё одну? — фыркнул Нолхан. — Так и будем бегать и скрываться? Найдём прибежище на какой-нибудь скале у края мира?

— Давай поговорим об этом после.

Сильный порыв ветра растрепал им гривы, и Джубал бросил сожалеющий взгляд на изломанную палубу «Трезубца».

— Ну, приступим…

Вскинув трубы, матросы вывели пять пронзительных нот, и с окружающих судов немедленно пришёл такой же ритуальный ответ. Пока сигнал не стих, Джубал провёл маленькую делегацию на корму, где на бывшей двери от капитанской каюты лежало тело. Оно было наполовину накрыто старым имперским флагом, на котором ещё можно было различить символ кондора.

Вокруг двери соорудили импровизированный алтарь, на котором, согласно неписаным морским законам, лежали памятные вещи, оставляемые покойному капитанами судов и простыми моряками. Много оружия, флейты, кубки, трубки, различные кольца — последний знак внимания тех, кто сражался бок о бок с командующим Рахмом Эс-Хестосом…

Рахм лежал в полной имперской броне, сжимая в руках секиру, умащённый благовониями, и выражение его лица было странно умиротворённым.

Минотавры заняли места вокруг тела, когда послышался топот ног и появились ещё легионеры. Напол не выдержал и прибыл сам с ветеранами Морского легиона. Солдаты носили форменные зелёно-белые килты, но теперь с красной полосой вокруг талии — знаком принадлежности к восстанию. Вместе с Наполом их было двадцать пять — пять раз по пять, символ уважения и пожеланий лучшего другого мира погибшему Рахму.

— Строй! Разойдись на две шеренги! — скомандовал Напол.

Легионеры чётко разделились, в одной шеренге оказались минотавры с мечами, в другой — с укороченными морскими секирами.

— На позицию!

Военные моряки вскинули оружие, образовав стальную арку. После этого Напол вышел из строя и присоединился к Джубалу, отсалютовав телу Рахма.

Затем вышла Тинза и, подойдя к алтарю, преклонила колени, поставив на алтарь маленькую статуэтку. Джубал догадался, что она сама её вырезала. Многие моряки любили резьбу, но Тинза была весьма искусна в этом деле. Фигура имела явное сходство с Рахмом, только он был изображён сидящим на троне.

Джубал одобрительно вздохнул, а к алтарю у тела приблизился Нолхан. Серебристо-коричневый минотавр также упал на колени, положив рядом со статуэткой медальон с выгравированным золотым кругом.

«Мне его подарил Тирибус в день назначения первым адъютантом», — вспомнил слова Нолхана старейшина. Даря Рахму этой медальон, бывший адъютант Тирибуса отдавал самую высокую дань, давая клятву служить до самой смерти.

Теперь остался только он, старый минотавр с хриплым голосом.

Джубал шагнул на освободившееся место и вытянул руку, преподнося не один дар, а два. Первый был маленьким фамильным кинжалом, украшенным синими и зелёными камнями, на котором была выбито его имя, имя отца и деда. Блеск камней внезапно заставил старейшину вспомнить о другой драгоценности, и он глянул на Рахма — чёрное кольцо по-прежнему было на пальце командующего. «Тебя похоронят с кольцом, и никто так и не узнает секрета его силы», — мельком подумал Джубал. Положив кинжал, он достал второй дар — старую, потёртую железную монету времён Амбеутина, на одной стороне которой ещё можно было разглядеть крылатого минотавра.

— Ботанос сказал, что Азак выбрал бы это для тебя, командующий…

Азак был старым другом Рахма и первым капитаном «Драконьего Гребня», помогшим ему бежать с Митаса после Ночи Крови. Эту монету он долго носил как талисман удачи. Она попала к Азаку во времена его первого плавания и с тех пор всегда была с ним. Он не взял её только один раз, подарив Ботаносу, после чего погиб в неудачном походе Рахма против Хотака.