Барышня-воровка (сборник) - Светлана Алешина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Какой еще отец Андрей? – раздраженно откликнулась женщина.
– Выгляни в окошко, дочь моя, и посмотри.
– Ничего не понимаю! Что за дурацкие шутки!
– Я не шучу. Выгляни в окошко!
Затем все стихло. Несколько минут наушник передавал лишь тяжелое дыхание Петра Алексеевича. Потом ворота особняка открылись, и появился Василий Григорьевич Агафьев. Вид у него был воинственный. Однако, увидев Корпусова, он вскрикнул:
– Господи!
В окно машины Соня смогла наблюдать, как Василий Григорьевич трижды перекрестился.
– Здравствуй, брат мой, – молвил Корпусов, словно из могилы.
– Андрей, ты же умер! – дрожащим голосом проговорил Агафьев.
– На небесах меня признали, – отвечал Петр Алексеевич, – и в качестве исключительного случая позволили вернуться на некоторое время на землю. Досказать то, что не успел не по своей вине…
– Вы пришли забрать меня с собой? – испуганно задал вопрос Василий Григорьевич, почему-то перейдя на «вы».
– Я пришел, чтобы попытаться спасти ваши заблудшие души, обратить вас в веру Христову. Ибо видел я ворота геенны огненной и даже врагу не могу пожелать оказаться там после смерти…
– А спасение, оно возможно? – голос Василия Григорьевича сделался совсем бледным.
– Возможно, коли придет искреннее раскаяние, если обратитесь вовремя к спасителю нашему, Иисусу Христу.
– Я раскаиваюсь! Я так раскаиваюсь!
– Да коли исповедуешься в грехе тяжком предо мной честно, глядя мне в глаза, – продолжал Петр Алексеевич; роль отца Андрея он играл мастерски.
В этот миг, возможно, не понимая, почему Агафьев, вышедший на встречу с пришельцем, не возвращается, а оттого начав нервничать, из-за ограды выбежала Лиманова. Увидела Петра Алексеевича, остановилась и закричала.
– Успокойся, дочь моя, – как ни в чем не бывало обратился к ней Корпусов.
– Что тебе нужно? – завизжала Алина.
– Только исповедь и раскаяние помогут вам избежать геенны огненной, дети мои!
– Мне кажется, с этим лучше не шутить, – заявил Агафьев.
– Так вы готовы, дети мои? – властно осведомился Корпусов.
– Готовы, готовы! – поспешно отозвался Василий Григорьевич.
– Пусть каждый из вас назовет свои мирские имя, фамилию и отчество.
– Агафьев Василий Григорьевич, – дрожащим голосом произнес психиатр.
– Лиманова Алина Викторовна.
– А теперь, дети мои, исповедуйтесь в самых тяжких грехах, что беспокоят душу. Я имею в виду убийства…
– Это случайно вышло, – пролепетала Алина.
– Но как? Что могло случиться такого, что заставило вас посягнуть на святая святых, человеческую жизнь? Бог дает человеку жизнь, и лишь он имеет право ее отнять…
– Это любовь! – заявила Алина. – Честное слово, любовь!
– Разве любовь может стать причиной смерти, когда она есть сама жизнь?
И тут Алина вся обмякла, сдалась.
– Понимаете, – сказала она, – мы с Васей давно любили друг друга, но не могли жить достойно. А мы так мечтали пожениться и провести романтический медовый месяц где-нибудь на Канарах! И вот однажды мы прогуливались с Васей на проспекте и случайно встретили Толика. Потом Вася сказал мне, что тоже знает этого человека. Вместе с его братом они когда-то занимались золотоискательством. Однако он не хотел посвящать Васю в свои дела. И тут у меня в голове созрел план.
– Сатанинский план, дочь моя! – напомнил Петр Алексеевич.
– Да, и я раскаиваюсь!
– Продолжай!
– Я втерлась в доверие к Анатолию, тем более со школьной скамьи он меня любил. Как-то мы выпили, и я вынудила его проболтаться обо всех обстоятельствах дела. И тогда я подговорила Васю…
– Убить меня, – закончил Корпусов.
Алина схватилась за сердце и перекрестилась.
– Прости меня! – взмолился Василий Григорьевич.
– Бог простит! – сухо ответил Петр Алексеевич. – Дальше, дочь моя.
– И я придумала, как совершить убийство чужими руками. Я видела пациентов Васи, среди них был один лунатик. Я посчитала, что он идеально подходит для осуществления нашего плана.
– Вы хотели повергнуть в огненную геенну еще одного ни в чем не повинного человека! – заметил Корпусов. – Это – тягчайший грех! Но это еще не все!
– Мы собирались удрать за границу после того, как приберем к рукам денежки. Я пробила кое-что через своих знакомых и нашла очень удачную лазейку. Я могла легко получить гражданство, но для этого нам требовалась истинная дворянская фамилия. Фамилия моего мужа им почему-то не подходила – бред, короче, какой-то. И тогда я вспомнила о другом своем однокласснике, приятеле Толика, о Володе Светлинском. Он тоже любил меня, и я решила, что легко выскочу за него замуж, присвою фамилию, а потом столь же просто разведусь.
– Ты использовала любовь в преступных целях!
– Да.
Лиманова уже ничего не отрицала.
– И ты решила, что нужно убрать жену Владимира, – сказал Петр Алексеевич.
– Да. А потом и Толика. Тем более он начал подозревать что-то неладное.
– И это все? – строго спросил Петр Алексеевич.
Алина на секунду замялась, но, видимо, ее желание исповедаться полностью было слишком сильно.
– Мы еще собирались устранить лунатика, но не успели прийти к соглашению. А так все было бы идеально, Владимира в конце концов обвинили бы…
– Так на вашу душу чуть не лег еще один тягчайший грех! – гневно воскликнул Петр Алексеевич. – Благодарите же Господа, что он спас вас от еще одного шага в бездну ада!
Лиманова и Агафьев молчали.
– Вам больше не о чем сообщить? – строго спросил Корпусов.
– Вроде я все сказала, – молвила Алина.
– И я все, – кивнул Василий Григорьевич.
Однако Петр Алексеевич слишком увлекся своей ролью.
– А с тобой, брат, я хотел бы побеседовать отдельно…
Соня обратилась к Олегу:
– Пора с этим кончать. Все доказательства у нас есть.
Рыбак кивнул и вынул из кобуры пистолет. Цереберов, как ни странно, последовал его примеру.
– На счет «три», – шепнул Олег, снимая наушник.
Майор тоже избавился от наушника и и приготовился.
– Раз! – Олег загибал пальцы. – Два! Три!
Милиционеры выскочили из машины.
– Руки верх! Ни с места! – закричал Олег. – Без глупостей!
– Подстава! – заорал Василий Григорьевич и бросился бежать, схватив за руку Алину.
Рыбак выстрелил в воздух.
– Стоять!
Соня, наблюдая за происходящим со стороны, смогла убедиться, что Агафьев – прекрасный бегун. Медленно, но верно он удалялся от правосудия. Алина едва поспевала за ним, просто удивительно, как ей это удавалось. Агафьев буквально волок ее за собой, и скорость его от этого практически не убавлялась. Воистину безграничны возможности, таящиеся в человеке!
В отчаянии Олег выстрелил по ногам преступников. И тут произошло непредвиденное…
Алина упала. Пуля угодила ей в лодыжку. На асфальт брызнуло что-то темное. Василий Григорьевич замер, огляделся по сторонам и опустился на корточки рядом с ней. Милиционеры тоже остановились как вкопанные. Сзади поспевал за ними Петр Алексеевич в одеянии священника. Алина стонала.
– Побежали! Быстрее! – пытался уговаривать ее Агафьев, однако женщина твердила:
– Никуда не пойду! Не могу!
Василий Григорьевич сидел над Лимановой секунд тридцать, производил с ней какие-то манипуляции, словно колдовал. Неожиданно он вскочил на ноги и бросился в сторону сотрудников охраны правопорядка. Лицо его искажала ярость.
Соня не успела сориентироваться, что к чему, а кулак Агафьева тяжело опустился под глаз Рыбаку. Олег отпрянул. Подбежал Петр Алексеевич и тут же рухнул на землю, сокрушенный ударом в челюсть. Цереберов опомнился и нанес Агафьеву прямой удар правой в место, именуемое в народе «под дых». Оказывается, он умел драться. В этот момент очнулся Олег и обрушил свой кулак на голову Василия Григорьевича. Глаза Агафьева закатились, он потерял сознание и свалился рядом с Корпусовым. Олег тут же набросился на него, перевернул на спину и заломил руки.
Агафьев зашевелился, застонал и утих. Соня услышала пару минут спустя отдающий горечью голос Петра Алексеевича:
– И все же эта Алина – такая красавица!
Видимо, Петр Алексеевич успел очнуться и сообразить, что же все-таки произошло.
Цереберов тем временем вошел в прежнюю колею и вновь принялся паясничать.
– За границу хотела? – ухмылялся он так, словно заслуги в раскрытии этого дела принадлежали исключительно ему. – Ну я тебе покажу заграницу! Там, за решеткой, даже покруче!
Соня с Олегом молчали.
– А я несчастного товарища, который жену с собой никак брать бухать не хотел, собирался посадить! – заключил Цереберов.
Эпилог
Алина Лиманова и Василий Агафьев получили пожизненный срок заключения.
Владимир вернулся в театр, к великой радости Виктора Андреевича, и сыграл Ромео. К тому же Светлинский неплохо заплатил Соне. Она, правда, пыталась отказаться от вознаграждения в силу своей природной скромности, но актер настоял. Цереберов, как ни странно, получил-таки чин подполковника. Как-то раз Соня встретила его на улице.
