Автографы на картах - Сергей Попов

Накануне Великой Отечественной войны полярные гидрографы впервые создали постояннодействующие подразделения непосредственно на Северном морском пути. Одновременно с Архангельской возникли гидрографические базы в бухтах Тикси и Провидения. В 1944 году организована Диксонская гидробаза, после войны Нордвикская и Певекская лоцмейстерско-гидрографические экспедиции преобразованы в гидробазы и организованы такие подразделения в Игарке и на Колыме.

Конечно, название «база» для них далеко не лучшее и давно не соответствует той громадной работе, которую они выполняют, объединяя зачастую большое число экспедиционных баз, полярных станций, маяков, судов и других подразделений. Поэтому их давно следовало бы называть гидрографическими центрами. Впрочем, и Гидрографическое предприятие Министерства морского флота фактически превратилось во Всесоюзное объединение.

Архангельская гидробаза была преобразована из Новоземельского гидроотдела 4 февраля 1941 года. С началом войны она прекратила лоцманскую проводку Новоземельскими проливами, а в 42-м — обслуживание маячных огней. После С. Н. Зубова в 1944 году базу принял Алексей Полуэктович Назаров. О них я расскажу в следующей главе, ибо с обоими мне потом довелось работать в Тикси. Затем в 1947 году базу возглавил Иван Михайлович Калиткин, а в 1950-м — Павел Александрович Малыгин. К этому времени Архангельск вновь обрел утраченную было в годы войны славу основной базы полярной гидрографии. Разворачивалось строительство не только на маяках Тонкий, Меншиков, Белый, Харасавэй, но и в городе, где построили административное здание, ацетлабораторию, координаторную. В 1949 году гидрографы справили новоселье в небольшом доме на улице Правды. Но особый размах жилищное строительство получило при Виталии Александровиче Романове, когда были построены двенадцатиквартирные дома на улице Красных Партизан, Обводному каналу и улице Полярной. Сорокаквартирный дом на улице Логинова вводил в 1967 году Юрий Петрович Осокин, нынешний начальник гидробазы. Все перечисленные руководители архангельских гидрографов хорошо ориентировались не только в вопросах гидрографии и картографии (лично дали зеленый свет многим арктическим картам), но и в планово-финансовых, эксплуатационных, строительных и других вопросах. Архангельская гидробаза стала основным местом для отстоя и ремонта арктического гидрографического флота. Вместе с тем, помимо обслуживания средств навигационного ограждения, судового и катерного промера гидрографы промером со льда обследовали прибрежную часть Карского моря от пролива Югорский Шар до Обской губы.

В вышедшей в 1985 году в Северо-Западном книжном издательстве книге «Архангельский полярный мемориал» я рассказал о деятельности увековеченных в географических названиях Новой Земли и Земли Франца-Иосифа гидрографах Архангельской гидробазы П. И. Башмакове, И. М. Калиткине, Б. К. Карчевском, И. И. Корчажинском, П. Н. Яльцеве. Здесь же расскажу о коллегах, работавших в Архангельской и находящейся восточнее Диксонской гидробазе, с которыми был знаком лично.

Павел Яковлевич Михаленко пришел на гидрографические работы в Белое и Баренцево моря сразу после окончания Ленинградского гидротехнического техникума в 1935 году. (Это учебное заведение также окончили 168

известные полярные гидрографы В. В. Андронов, И. Д. Курников, О. А. Козлович). Ему довелось поработать на Индигирке, Яне и Лене, на Таймыре и Северной Земле, на Новой Земле и островах Сергея Кирова, руководить Диксонской гидробазой и быть представителем гидрографии в штабе морских операций Западного сектора Арктики. Но, пожалуй, самой «урожайной» по числу новых карт для него была гидрографическая экспедиция № 10 по исследованию Земли Франца-Иосифа в 1955–1961 годах, которую Михаленко принял от А. А. Князева. Даже скупые рассказы не отличающегося краснобайством инженера-гидрографа Бориса Ивановича Кузнецова возбуждали большой интерес к этой экспедиции. А привезенные из нее фотографии сказочных пейзажей Глеба Николаевича Агафонова и первые вышедшие на союзный экран любительские фильмы Анатолия Зосимовича Вайгачева и Михаила Ивановича Футулкина для многих стали открытием настоящей Арктики. Вайгачев во время работ провалился в глубокую ледниковую трещину, из которой его с трудом вытащили со многими переломами. Впрочем, он еще не раз попадал в переделки — тонул в Карском море, снова ломал ноги на Индигирке, плутал в Антарктиде…

Но самый редкий случай произошел в предыдущей экспедиции Михаленко с Вильямом Яновичем Лескиненом. 21 марта 1954 года гидрографы прокладывали промерный галс в тяжелых торосах у побережья острова Кирова в Карском море. Шедший позади рабочих Лескинен услышал за спиной сопение. Оглянулся — над ним навис громадный белый медведь, стоящий на задних лапах. Бросив в него рукавицы и теодолит, Лескинен попытался снять закинутую за спину винтовку. Однако медведь подмял его под себя. Вильям Янович все-таки сумел освободить винтовку. Прибежавший рабочий Н. С. Скрынников ударами лота о лопату на мгновение отвлек внимание зверя. В этот момент Лескинен передернул затвор и выстрелил ему прямо в пасть. Туша медведя придавила израненного гидрографа, помяв ему ребра. Пришедший в себя на базе Лескинен не стал вызывать самолет с врачом, консультируясь с медиками по радио, на месте долечил множественные раны и ушибы и хоть с трудом, но выполнил задание того года.

В. Я. Лескинен не занимал больших постов, не имел высоких званий и наград, не отличался представительной внешностью. Рядовой, скромный труженик, каких тысячи прошли через Арктику. Но он прожил большую и содержательную жизнь. Родился в 1895 году в Финляндии. С двенадцати лет начал плавать матросом и кочегаром. Принимал активное участие в революционном движении. Многократно арестовывался и списывался с судов. После победы Октября добровольцем вступил в Красную Армию. Во время интервенции в Архангельске вел подпольную работу, дважды побывал в тюремных застенках. После освобождения города Лескинена приняли в ряды РКП (б). Несколько лет он служил на лоцмейстерском буксире «Батарейный», совмещая должность кочегара и политрука. Затем шесть лет работал смотрителем маяка Цып-Наволокский, заведующим охраной Убекосевера. Зимой 1931 года начальник полярной обсерватории Маточкин Шар Лескинен едва не погиб, попав в пургу. Тогда о героическом поведении немолодого и небогатырского сложения Лескинена, самоотверженно спасавшего товарища, писали И. С. Соколов-Микитов, журнал «Вокруг света» и многие газеты. В сорок один год закончив Военно-морское училище имени Фрунзе и получив назначение начальником лоцмейстерства на Амуре, он два года провел в сталинских тюрьмах по ложному обвинению. В военном сорок третьем он был среди тех, кто чудом спасся с потопленного фашистами гидрографического судна «Академик Шокальский». Умер Вильям Янович в 1975 году накануне своего восьмидесятилетия.

Среди его учеников был и мои однокашник по «Макаровке» Иван Алексеевич Долгушин. Высокий худощавый парень с открытым лицом притягивал не внешностью. Какое-то необыкновенное спокойствие, уверенность в себе исходили от несколько медлительного на первый взгляд человека, поразительно напоминавшего знакомого по кинофильмам рабочего-мастерового. Он и был мастеровым. Его юность прошла в цехах уральских военных заводов в лихую военную годину, когда мальчишки быстро взрослели.

Где бы ни работал Долгушин в Арктике — на судне ли, на ледовом ли промере, или в кабинетах гидробазы, он постоянно тянулся к технике. Приехав после окончания училища в Диксонскую гидробазу, Иван Алексеевич осел там основательно с семьей и немудреным домашним скарбом. Тогда же появилась у него мечта механизировать ледовый промер. Он слишком хорошо знал цену этому выжимавшему силы из людей малопроизводительному виду работ.

Долгушину довелось быть участником первых санно-тракторных поездов, совершавших тысячекилометровые переходы от Диксона до мыса Челюскин. Идти приходилось и в трескучие морозы, и в поземки при плохой видимости. Часто он оставлял свое место штурмана в теплой кабине вездехода и шел впереди с компасом. Чтобы не потеряться в снежной круговерти, привязывал себя длинной веревкой к капоту машины. Если бы кто-то со стороны мог наблюдать эту картину, то страшно удивился бы: изогнувшийся против ветра человек на веревке «тащил» за собой вездеход. Следом, соблюдая минимальную дистанцию, лишь бы видеть мгновенно заносимый след, надрывно ревели трактора, на прицепе у которых шли многочисленные балки и сани с грузами. Немало хлопот доставляли переправы через дымящиеся на морозе трещины. Долгушин и здесь проявлял неистощимую выдумку и изобретательность.

В 1964 году главный инженер Диксонской гидробазы И. А. Долгушин за активное участие в создании первого образца гидрографической бурильной машины, прошедшей испытания и рекомендованной к внедрению, был награжден значком «Почетному полярнику». А уже через десять лет начальник полярной гидрографии А. К. Жилинский писал: «Механизирован и наиболее трудоемкий вид гидрографических работ — промер со льда. Если раньше глубины моря измерялись ручным лотом через лунки во льду, пробитые с помощью пешни, то теперь по ледяным просторам движутся специальные бурильно-гидрографические машины, оснащенные полу-гирокомпасами, бурильными агрегатами и электрическими вьюшками для измерения глубин»[116].