Плутония. Земля Санникова - Владимир Обручев

К концу дня берег сделался совсем низменным и на значительных протяжениях представлял болото, заросшее хвощами и папоротниками, над которыми кое-где возвышались группы странных деревьев, приспособленных к существованию в воде. Эти заросли давали приют различным жалящим насекомым, которые с яростью нападали на путешественников при каждой попытке последних причалить к зеленой стене ради коллекционирования, а затем некоторое время преследовали их по воде. Комары длиной в двадцать пять миллиметров, мухи величиной со шмеля, оводы и слепни длиной свыше четырех сантиметров состязались в атаках на людей, которые вынуждены были позорно отступать и начали уже тревожиться при мысли о близком ночлеге среди полчищ этих крылатых мучителей.

Несколько часов плыли по этой болотистой местности, налегая дружно на весла, чтобы скорее из нее выбраться. Животный мир здесь, по-видимому, ограничивался насекомыми, первобытными птицами в воздухе, рыбами и ящерами, таившимися в темной и глубокой воде и выдававшими свое присутствие всплесками и водоворотами. Существование четвероногих наземных животных в болотистых зарослях, по-видимому, было невозможно.

— И какое наземное животное могло бы выдержать укусы этого страшного гнуса? — сказал Громеко, употребляя сибирское выражение для обозначения жалящих кровопийц.

Но вот с юга пахнуло свежестью, и по временам можно было различить какой-то равномерный шум, доносившийся оттуда.

— Впереди большое открытое озеро с голыми берегами или море, — сказал Макшеев. Он первый уловил этот шум.

— Море? — удивился Папочкин. — Неужели в Плутонии имеется даже море?

— Если есть реки, в чем мы не можем сомневаться, они должны впадать в конце концов в какой-нибудь бассейн со стоячей водой. Не могут же реки течь бесконечно.

— А разве реки не могут теряться в болотистых озерах, подобных тому, по которому мы едем, или иссякать в песках?

— Совершенно верно! Но при обилии воды вероятнее существование открытого бассейна, тогда как полузаросшее озеро, по которому мы плывем, составляет только его преддверие.

МОРЕ ЯЩЕРОВ

Всех интересовал вопрос, какие размеры имеет этот бассейн, не поставит ли он предел их путешествию в глубь Плутонии, потому что пускаться на парусиновых лодках в безбрежное море было бы невозможно.

Через час впереди, в конце широкой полосы реки-озера с почти незаметным течением, показалась синяя кайма. Устье реки было близко. Налегли сильнее на весла и еще через полчаса подплыли к началу озера или моря.

Растительность, окаймлявшая берега реки, не доходила до самого берега моря, а была отделена от воды широкой оголенной полосой песка. Очевидно, прибой волн не давал ей возможности укрепиться у самой воды.

На этом песчаном пляже, обвеваемом морским ветерком и свободном от докучливых насекомых, путешественники расположились на ночлег.

Выгрузив на берег вещи и разложив костер, все побежали к морю, чтобы убедиться, какая в нем вода. Они хотели узнать, является ли море конечным замкнутым бассейном с соленой водой или только большим проточным озером. Кроме того, всем хотелось купаться, потому что за последние дни, с тех пор как убедились в существовании крупных ящеров в водах реки, от купанья пришлось отказаться.

Быстро раздевшись на мягком песчаном берегу, все вошли в мелкую воду, глубина которой увеличивалась очень, медленно, и только шагах в пятидесяти от берега вода достигала пояса. Она оказалась заметно соленой, но не в такой степени, как в океанах поверхности Земли: ее можно было сравнить с водой Балтийского моря.

Освежившись купаньем, путешественники стали обсуждать вопрос о дальнейшем плавании. Море оказалось не безбрежным: на южной стороне горизонта можно было различить противоположный берег даже простым глазом, а хороший бинокль показывал совершенно отчетливо зеленую стену зарослей, более высокие группы деревьев, местами же темные, лиловатые массы — вероятно, скалы и обрывы. Позади зеленой стены благодаря вогнутости земной поверхности также можно было видеть, но уже менее ясно, сплошную поверхность того же лиловатого цвета и кое-где группы более высоких гор. Такой характер местности возбудил во всех исследователях желание перебраться на южный берег. Это не было невозможным; до него не могло быть больше сорока — пятидесяти километров, и в тихий день, с легким попутным ветром, позволявшим воспользоваться парусом, можно было бы без особенного риска пуститься в плавание.

Ввиду неудачной охоты последних дней в поясе болот и озер запас мяса иссяк, и на ужин варилась только каша. Но Макшеев и Папочкин предприняли рыбную ловлю; во время купанья они заметили крупную рыбу, поэтому захватили удочки и отправились вверх по берегу реки к тому месту, где она выходила из зарослей и вода была глубже. Довольно долго поплавки оставались спокойными, и рыболовы уже думали переменить место, как вдруг рыба стала сразу сильно клевать.

Макшеев подсек и выбросил на берег крупную рыбу, но у Папочкина добыча оказалась настолько тяжелой, что могла оборвать лесу, поэтому он начал подводить попавшуюся рыбу к берегу, чтобы подцепить ее сачком. И вдруг вода вздулась пузырем, удочку рвануло, и какая-то темная масса унесла пойманную рыбу вместе с крючком; рыболов успел рассмотреть только спину, покрытую крупной чешуей, и короткий хвост.

Макшеев, занятый сниманием своей рыбы с крючка, услыша сильный всплеск воды, закричал:

— Ну и рыбина попалась вам, Семен Семенович, — должно быть, килограммов в восемь весом!

— Не в восемь, а в восемьсот! — ответил пораженный ужасом зоолог. — Она оборвала мою удочку и ушла.

Макшеев подбежал к нему и принес показать свою рыбу. Это было очень странное животное — широкое и плоское, как камбала, покрытое густой чешуей, состоявшей из пластинок в квадратный сантиметр, с однолопастным хвостом, глазами на одной стороне тела и длинными шипами вдоль спины.

— Можно ли есть такое чудовище? — спросил он с сомнением.

— Конечно, можно, оно похоже на камбалу, хотя и имеет отличия от нее. Я думаю, что это скат. Вообще можно есть всякую свежую рыбу, потому что ядовитыми бывают только у некоторых родов икра, молоки или черная пленка, выстилающая брюшную полость. Если удалить все внутренности, можно есть рыбу и незнакомого вида — разве что мясо ее окажется вонючим или слишком костистым.

— В таком случае попробуем и половим еще. А какой вид имела ваша удравшая рыбина?

— Я думаю, что это была не рыба, а крупный ящер, который оборвал пойманную рыбу и проглотил ее вместе с крючком и куском лесы.