Академия наездников. Игрок - Зоя Анишкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чуть не забыла за новыми открытиями, что грядет разговор с дедулей. Кажется, придется задать ему много вопросов. Надо сразу же предусмотреть пути к бегству. Хорошо, что Дар у меня сильнее. Пора прижать дражайшего родственничка.
– Мне иногда становится страшно, когда ты так смотришь. Создается впечатление, что всем нам теперь хана.
Еще один смертник подсел. Мика озабоченно смотрел на меня. В последнее время слишком много народу взяло на себя смелость заботиться о маленькой стервочке. Пора это исправлять!
– Всем нам все равно хана. Но если и помирать, то с музыкой!
Глава 30. Мими
Остаток дня пролетел так быстро, словно я лишь закрыла глаза, а когда открыла, стояла на этаже у кабинета ректора. Сверлила взглядом вход, втайне мечтая стать ооочень маленькой.
Нет, я не боялась предстоящего разговора как такового. Внутри жил страх иного рода: я словно чувствовала, что все может измениться. Что, выйдя отсюда, уже не буду прежней и все такое. Странная фатальность.
Но я не была бы Мими Сицил, если бы струсила. Я ж не Тим, я не боюсь собственных желаний и готова нести ответственность и рисковать. Ведь что это за жизнь такая, когда постоянно бежишь от самого себя?
Теперь главное, чтобы еще один участник этого разговора не дал деру. А то знаю я эти замки. Наверняка из ректорской ведет добрый десяток потайных ходов и лестниц.
Пару раз стукнула в дверь кулаком и резко вошла. Дабы обозначить серьезность намерений, тут же кинула завесу. Да такую плотную, что все вокруг померкло во тьме. Сквозь нее виделся лишь огромный ректорский стол и глаза самого Академидиса.
Они блестели и искрили раздражением. Кажется, моя завеса вообще ни разу его не смутила. Крепкий орешек. Непробиваемый и горький, как пережаренный каштан. Но и не таких переваривали.
– Ну, наконец-то. Ты вообще в курсе, что когда адепта вызывает ректор, то надо бросить все и мчаться на разговор. Что за неуважение?!
На последнем предложении даже голос повысил. Какой серьезный дедуля. И ни капли не похож на меня. Точнее, я на него. Все же пошла далеко не в эту породу. Ничегошеньки нет по материнской линии. Только разрез глаз в бабулю…
Перед глазами снова встал образ очаровательной белокурой девушки. Она счастливо улыбалась с голограммы, в то время как собственный отец вручал ей что-то по окончании. Диплом? Так и не рассмотрела то изображение…
– А ты вообще в курсе, что с единственной внучкой так не обращаются? Позвал бы просто на чай поболтать – с радостью бы прибежала. Вприпрыжку. Хотя нет, просто бы пришла. Особого удовольствия общение с тобой мне не доставляет.
Он покраснел. Вены на шее немолодого мужчины вздулись. Еще удар хватит. Интересно, а если я стану причиной его сердечного приступа, то устав сочтет это нарушением учебного процесса?
– В отца пошла, такая же стерва, как и он! Это ж надо было такой уродиться…
Он откинулся в кресле. Мне внезапно стало даже обидно. Что значит «такой»? Он стервой никогда не был и становиться явно не собирается. Да и кишка у Коула Перейя тонка. Мой характер однозначно тверже. Иначе прекрасная Эва не смогла бы подмять его под себя.
– А мне кажется, я в твою породу, дедуля. Породу сумасбродных, странных женщин, бросающих вызов всему на свете. Даже собственному ребенку.
– Твоя мать – бесхребетное создание. Да если бы я…
Закатила глаза и не дала ему увести разговор в боковое русло:
– Если бы ты что? Неужели сложно было забрать меня? Да выкрасть из обсервации, в конце концов! Вряд ли хоть одна видера в курсе про нортдарскую Академию наездников.
Он привстал, рывком сдвигая документы со стола. Они с шумом повалились на пол. Надеюсь, у него есть уборщица или секретарь. А то придется здесь ползать на карачках по всему кабинету и собирать разлетающиеся свитки и громыхнувшие голограммы.
– Ты ничего не знаешь! Я не могу покинуть это место уже много лет. Не могу выйти за его пределы, а на земле нет ни единой живой души, кому бы я мог доверить такое дело.
Ага, ну конечно. Ну прямо святой правящий, загнанный в угол. Не могу да не доверяю. Печальная история. Только вот…
– Ну да, ну да. Можно подумать, у вас в семье нет больше других родственников, на которых можно положиться. Ты ж один-одинешенек. То ли дело, если б было, например, четыре брата. Один – грандтренер, второй – правящий, третий – в Музеонисе начальник, а четвертый… Ну, четвертого я еще не встречала.
Он напрягся и наклонился еще ниже. Только что слюни от злости на столешницу не пускал. Но сбавляться обороты уже не хотелось. Переживет один скандал.
– Я уже раз доверил одному из братьев опеку над единственной дочерью. А он вырастил из нее не пойми кого! Легкодоступную и сентиментальную имбиалу, боящуюся собственной тени!
Стало так обидно, что, не удержавшись, подхватила первое, что под руку попалось. И вот уже в лицо деда летит мастерски запущенная фигурка громовоя.
Он успел увернуться, а фигурка вонзилась аккурат сбоку от его еще больше покрасневшего лица . Если это возможно. Острый клюв вошел в шов меж каменной кладки, и вытянутая фигурка закачалась в такт прерывистому дыханию мужчины.
Что интересно, она словно разрезала завесу, и из этой дырки полился сумрачный свет из окна. Но я не терплю несовершенства и щелчком пальца восстановила брешь.
– Даже я не терплю, когда так говорят о моей матери. Будь добр, придержи язык.
– Ты еще указывать мне вздумала? Да тебе и тридцати нет! Соплячка. Какой бы характер у тебя ни был, плевать я хотел на это. В этом месте я главный, и ты обязана мне подчиняться. Все обязаны!
Эко как разошелся. Совсем не по-детски. Кто бы мог подумать, что старикашка способен на такие эмоции. Хотя я сразу смекнула, что он
