Апельсиновый сок - Мария Воронова

– И что мне теперь делать, Вероника Васильевна? – причитала завтерапией. – У меня желающих в отдельную палату – море, хоть аукцион устраивай! Живые деньги мимо пролетают, а Громов ходит и в ус не дует. Из-за него отделение несколько тысяч рублей в день теряет! И сколько еще это безобразие продлится, неизвестно. Я ведь на радостях деньги, отложенные на ремонтную бригаду, медсестрам раздала, а новых поступлений нет.

– Почему не доложили? – строго спросила Вероника. – Впрочем, что тут объяснять. Вы думали, я не одобрю ваших финансовых операций за моей спиной. Напрасно.

– Простите, Вероника Васильевна. Я все понимаю, и все вам будет, не сомневайтесь…

Смысловская хмыкнула. Интересно, остался ли в стране хоть кто-нибудь, кто верит, что есть люди, которые взяток не берут?

– Мне откат не нужен. Я ни в чем не нуждаюсь и могу позволить себе роскошь быть честным руководителем. Единственное, в чем я заинтересована, это чтобы больница хорошо и эффективно работала, на радость пациентам и медперсоналу. Давайте мыслить конструктивно. Что мы можем сделать?

Валентина Петровна посмотрела на главврача с сомнением: наверное, не поверила, что той не нужен откат. Смысловская носком туфли запихнула окурок в обрывки старых обоев.

– Ну, какие есть варианты? – нетерпеливо спросила она.

– А давайте пойдем и прямо спросим их: что нам делать? – расхрабрилась Валентина Петровна. – Где Лука Ильич и Марк Константинович? Где эти…

– Евангелисты, – поспешно подсказала Вероника, чтобы не слушать новой порции эпитетов, которая явно уже готова была сорваться с накрашенных уст Валентины Петровны.

Они направились в административный корпус. Завтерапией так не терпелось отомстить нерадивому Луке Ильичу, что она в модельных туфлях ступала прямо в лужи.

«Летит, будто ведьма на помеле!» – усмехнулась про себя Смысловская, тщательно выбирая, куда ступить. Ей не хотелось скандалить, но избежать предстоящего поединка воинствующей правоты и полнейшего пофигизма не представлялось возможным.

– Добрый день! Чем обязан столь приятному визиту? – Громов галантно привстал, приветствуя женщин, и тут же вернулся к своему занятию: он копался во внутренностях какого-то прибора, похожего на миксер.

Вероника впервые попала в его кабинет и с интересом оглядывалась по сторонам. Интерьер напомнил ей магазин «Юный техник» – в советское время это заведение, расположенное неподалеку от Вероникиного дома, привлекало народных умельцев со всего города. Любой мужчина с негуманитарным складом ума мог приобрести здесь все необходимое для ремонта квартиры и бытовой техники. А если нужного подшипника или микросхемы не было в магазине, этот предмет наверняка можно было найти на барахолке, стихийно возникавшей возле магазина по выходным. Когда в детстве Веронику посылали за продуктами, она иногда заглядывала по пути в «Юный техник»: ей нравился запах стружек и загадочные слова «ключ на 14» или «шуруповерт», которыми обменивались между собой деловитые мужички.

Вот и в кабинете Громова все стены были увешаны полками из неструганых досок, на которых громоздились всевозможные железяки и дощечки. Вместо письменного стола в центре кабинета красовался верстак, заваленный фенами, утюгами и электрочайниками – приборами, безусловно, полезными, но не имеющими прямого отношения к медицине. Сидя за этим верстаком, и трудился сейчас зам по АХЧ.

– Товарищ Громов?! – только и смогла произнести терапевт при виде столь возмутительной картины.

– Валентина Петровна хочет узнать, когда вы соизволите отремонтировать ей палаты, – перевела Вероника.

– Не волнуйся, Петровна, все будет в абажуре.

– И кстати, об абажурах, – немедленно использовала Вероника его неуместную шутку. – Люстру вы мне когда-нибудь повесите? Или я должна объяснять посетителям, что оголенные провода, свисающие с потолка, – это такой элемент дизайна?

– Лука Ильич! Сколько можно, в конце-то концов? Когда у меня будут платные палаты?

– В самом деле, Лука Ильич! Вы разгромили палаты повышенной комфортности, больных класть некуда. Отделение каждый день теряет значительные суммы, которые могли бы пойти на премии сотрудникам или на закупку оборудования, а вы тут сидите, примус починяете!

– Починяю! – захохотал Громов. – И считаю своим долгом напомнить, что кот священное, а потому неприкосновенное животное.

«Булгакова читал, – уважительно отметила про себя Вероника. – Хотя, может, сериал по телику смотрел…»

– Вот именно, животное! – Завтерапией даже подпрыгнула от злости.

– Оскорблять-то зачем, Петровна? – Зам по АХЧ укоризненно покачал головой и снова наклонился над «примусом».

– А как мне еще с вами разговаривать? Разорили отделение, а теперь глумитесь!

– Действительно, что вы себе позволяете, Лука Ильич? – Веронике было неприятно, что она, главврач, вместо того чтобы быстро и толково «разрулить ситуацию», жалко поддакивает терапевту. Но невозмутимость Громова лишала ее самообладания.

– Да не волнуйтесь вы так, дамы. Все нормально будет.

– Мне нужен более определенный ответ, – отчеканила Смысловская. – Собираетесь ли вы отремонтировать палаты и когда? В чем причина простоя? Может быть, вам нужно заплатить?

– Да зачем? Мне, старому одинокому инвалиду, зарплаты хватает.

– Не скромничайте, Лука Ильич, это вам не поможет, – буркнула Вероника, прикидывая, куда бы сесть. Она твердо решила добиться от Громова ясного ответа. Но сесть оказалось некуда – все горизонтальные поверхности были заставлены «примусами», очевидно, ждущими починки. – Так когда вы вернетесь на объект?

Она подошла к столу и строго посмотрела на него сверху вниз. Ухмыльнувшись в ответ на ее взгляд, Громов повернулся к терапевту:

– Я приду, Петровна. Жди меня, и я вернусь. Только очень жди. Вот Константиныч поправится…

– То есть выйдет из запоя! – мстительно уточнила та.

– Да хоть и так? Проспится мужик, и снова в строю.

Развязность Громова очень уязвляла Веронику.

Она впервые общалась с ним после поцелуев в машине и надеялась, что он будет хоть немного смущен при встрече. Но в поведении электрика не было даже обычной сдержанности подчиненного перед начальством. Или он решил, что со Смысловской можно себя вести как угодно, раз уж она позволила целовать себя? Того и гляди он начнет называть ее «Васильна» и опять перейдет на ты!

– Что ж, Валентина Петровна, – твердо сказала она, – мы дадим Луке Ильичу три дня. Если в течение этого времени ремонт не сдвинется с мертвой точки, возьмем специалистов со стороны. Можно договориться с рабочими, которые ремонтируют мне квартиру. Я даже заплачу им сама, потом постепенно вернете мне деньги, когда палаты начнут функционировать. Этот вопрос решен. А с Лукой Ильичом я хотела бы еще поговорить.