Марсианин - Энди Вейер

Выполнив научную задачу на сегодня, он сверился с часами. Как раз вовремя: скоро будет готов дамп данных. Бек проплыл мимо реактора к лестнице в Полуконус А.

Двигаясь вперед ногами, он вскоре вынужден был ухватиться за лестницу, ощутив действие центростремительной силы вращающегося корабля. Когда Бек добрался до Полуконуса А, гравитация составляла 0,4 g.

И это была не роскошь – центростремительная гравитация поддерживала экипаж в форме, иначе первую неделю на Марсе они едва смогли бы ходить. Тренировки в невесомости позволяли сохранить здоровыми кости и сердце, однако ничто не заставило бы их работать на полную мощь с самого первого сола.

Поскольку на корабле действовала эта система, они использовали ее и на обратном пути.

Йоханссен сидела за своим пультом, Льюис расположилась в соседнем кресле, а Фогель и Мартинез болтались поблизости. Дамп данных содержал письма и видеозаписи из дома. Это была кульминация дня.

– Уже скачался? – спросил Бек, входя на мостик.

– Почти, – ответила Йоханссен. – Девяносто девять процентов.

– Ты выглядишь радостным, Мартинез, – заметил Бек.

– Вчера моему сыну исполнилось три. – Мартинез сиял. – Должны прислать фото с праздника. А для тебя?

– Ничего особенного, – сказал Бек. – Отзывы рецензентов на статью, которую я написал пару лет назад.

– Готово, – объявила Йоханссен. – Вся личная почта разослана на ваши ноутбуки. Также есть телеметрическое обновление для Фогеля и системное обновление для меня. Хм… А еще голосовое сообщение всему экипажу.

Она оглянулась на Льюис.

– Запускай, – пожала плечами та.

Йоханссен запустила сообщение и откинулась на спинку кресла.

– «Гермес», это Митч Хендерсон.

– Хендерсон? – озадаченно переспросил Мартинез. – Обращается к нам напрямую без оператора связи?

Льюис предостерегающе подняла руку.

– У меня есть новости, – продолжил голос Митча. – Не знаю, как бы поделикатнее сказать, поэтому выскажусь без обиняков: Марк Уотни жив.

Йоханссен задохнулась от изумления.

– Чт-т-то… – заикаясь, произнес Бек.

Шокированный Фогель стоял с открытым ртом.

Мартинез посмотрел на Льюис. Та наклонилась вперед и ущипнула себя за подбородок.

– Я знаю, вы удивлены, – говорил Митч. – И знаю, что у вас много вопросов. Мы на них ответим. Но сначала я введу вас в курс дела. Он жив и здоров. Мы узнали об этом два месяца назад и решили не сообщать вам; мы даже проверяли личные сообщения. Я был категорически против. Мы рассказываем вам это сейчас, потому что наконец нашли способ связаться с ним и разработали приемлемый план спасения. Короче говоря, его подберет «Арес-четыре» с модифицированным МПА. Мы представим вам полный отчет о том, что произошло, но вашей вины в этом точно нет. Марк постоянно об этом твердит. Простое невезение. Не торопитесь, обсудите полученную информацию. На завтра вы освобождены от научных экспериментов. Присылайте все свои вопросы, и мы на них ответим. Конец сообщения.

На мостике воцарилась тишина.

– Он… он жив? – неуверенно спросил Мартинез и улыбнулся.

Фогель возбужденно закивал:

– Он жив!

Йоханссен смотрела на экран широко распахнутыми глазами.

– Твою мать! – рассмеялся Бек. – Твою мать! Капитан! Он жив.

– Я бросила его, – тихо сказала Льюис.

Когда экипаж увидел выражение лица своего командира, радость мгновенно угасла.

– Но, – начал Бек, – мы все оставили…

– Вы исполняли приказ, – оборвала его Льюис. – Я бросила его. В голой, безнадежной, забытой богами пустыне.

Бек умоляюще посмотрел на Мартинеза. Тот открыл рот, но не мог подобрать подходящих слов.

Льюис покинула мостик.

Глава 13

Сотрудники «Дейо-пластикс» работали в две смены, чтобы закончить брезент для жилого модуля «Ареса-3». Ходили слухи даже о трех сменах, если НАСА снова увеличит заказ. Никто не возражал. Сверхурочные были впечатляющими, а финансирование – неисчерпаемым.

Тканое углеродное полотно медленно пропускали через пресс, который зажимал его между листами полимера. Готовый материал складывали вчетверо и склеивали. Получившийся толстый лист покрывали мягкой смолой и отправляли в горячую камеру.

Теперь, получив возможность общаться со мной, НАСА болтает без умолку.

Они желают постоянно получать информацию по каждой системе жилого модуля и собрали целую комнату людей, пытающихся руководить моей плантацией. Что может быть восхитительней кучки земных придурков, советующих мне, ботанику, как обращаться с растениями?

Я их преимущественно игнорирую. Не хочу показаться самонадеянным, но я – лучший ботаник на планете.

Большой бонус: имейл! Как на старом добром «Гермесе», мне приходят дампы данных. Разумеется, они содержат письма от друзей и семьи, однако НАСА присылает также избранные сообщения от общественности. Мне пишут рок-звезды, спортсмены, актеры и актрисы – и даже президент!

Одно из писем пришло из моей альма-матер, Чикагского университета. Говорят, если ты где-то возделываешь плантацию, значит, ты официальный «колонист». То есть технически я колонизировал Марс.

Вот так-то, Нил Армстронг!

Но самое лучшее письмо пришло от моей матери. Именно такое, как вы и подумали: слава Господу, ты жив, держись, не умирай, папа передает привет и т. п.

Я прочитал его пятьдесят раз подряд. Эй, не поймите меня неправильно, я отнюдь не маменькин сынок! Я взрослый мужчина, который лишь изредка надевает подгузники (в скафандре без них не обойтись). И я совершенно по-мужски цепляюсь за мамино письмо. Я ведь не какой-то малолетка, тоскующий по дому в летнем лагере.

Теперь мне приходится пять раз в день выбираться в марсоход, чтобы проверить почту. Они могут отправить сообщение с Земли на Марс, но не способны перекинуть его на десять метров дальше, прямиком в жилой модуль. Однако мне не следует жаловаться: мои шансы пережить все это заметно повысились.

Согласно последним донесениям, они решили проблему веса МПА «Ареса-4». Когда он приземлится, с него снимут тепловой экран, всю аппаратуру жизнеобеспечения и парочку пустых топливных баков. И тогда мы семеро (экипаж «Ареса-4» плюс я) сможем добраться до Скиапарелли. Они уже разрабатывают для меня расписание наземных операций. Как вам это понравится?

Еще одно новшество: я учу азбуку Морзе. Зачем? Затем, что это наша запасная система связи. НАСА вдруг сообразило, что допотопный зонд – не самое надежное средство коммуникации.

Если «Патфайндер» накроется, я буду выкладывать сообщения из камней, а НАСА – снимать их со спутников. Ответить они не смогут, но у нас сохранится хотя бы односторонняя связь. Почему именно азбука Морзе? Потому что точки и тире получаются из камней намного лучше, чем буквы.