Иннокентий (СИ) - Ал Коруд

Скептически оглядев себя в вестибюле в большое зеркало, Васечкин вздохнул. Одежонка из промтоварного магазина не радовала. Серые невзрачные брюки, кондовые полусапожки. Пальто ему от щедрот своих отдал Никодимыч. Пусть и старое, но зато стильное. Настоящее ретро! К нему бы еще шляпу в стиль да брюки дудочкой. Пора бы уже о себе любимом позаботиться! Тем более что и деньги в кармане появились. Не зря же он пашет второй месяц как проклятый! Хорошо хоть тело Васечкина крепкое и выносливое. Вырос парень на экологически чистых деревенских харчах. Ох, не голодали советские колхозники.

Но об этом потом! На улице его встречает бодрый северо-западный ветерок. Васечкин запахивает крепче ворот пальто и, придерживая на весу небольшой кофр с фотоаппаратурой, несется напрямки к главной площади города. Гремят марши, какие-то революционные, пропахшие нафталином песни. Но на душе все равно радостно.

Разновозрастный народ спешит или на демонстрацию, или на площадь, понаблюдать за процессом. В глаза бросается обилие всевозможного кумача. Флаги на зданиях, ленты, растяжки, плакаты, транспаранты. Красные гвоздики в петлицах или руках людей, маленькие флажки и шарики у детей. И над всем этим летит праздник. Нет, не так — Праздник!

«А ведь пробило! Как они умудряются столько десятилетий сохранить дух торжества? Мы в будущем это напрочь утратили!»

Но настроение настроением, а работать надо! Благодаря протекции Светланы Михайловны Иннокентий сегодня в первый раз будет участвовать в политически важном мероприятии. Ну а если перевести на русский язык — то снимет праздничный репортаж для местной комсомольской газетки в качестве внештатного корреспондента. Сверху одобрено, так что теряться не стоит. Корочки греют душу в кармане и дают пропуск в большой мир.

Васечкин уверенно направляется к трибуне, где на подходе его останавливает милицейский офицер:

— Вы куда, товарищ?

— Я от газеты «Молодежный Заволжск».

Иннокентий важно показывает на кофр, тянет руку во внутренний карман, но милиционер кивает:

— Опаздываете. Ваши уже все там. Проходите, не мешайте!

«И это все?»

Ни проверки документов, ни личного обыска и прозвонки мудреными аппаратами! Страна непуганых идиотов, или здесь еще нет нужды опасаться разного нехорошего вроде террористов или бандитов? Хотя Герман рассказывал, что именно таким образом дед настоящего Васечкина пролезал везде, где хотел. Повесил камеру на шею и проходи с важным видом через милицейское оцепление! Надо же…

Около трибуны уже прохаживались несколько человек с фотоаппаратами и копошились телевизионщики с области. Только вместо телекамеры на плече крепкого мужичка топорщилась кинокамера. Васечкин даже не знал, что репортажи в этом времени снимали именно на них и с интересом наблюдал за их действиями.

— Иннокентий, привет! — протянувший руку долговязый пожилой мужчина тут же снял подозрения у остальных «причастных». — Это протеже Брагина.

Фотокоры покивали в ответ и занялись своими делами, копаясь в аппаратуре. Ничего нового. Пусть сначала парень покажет себя в деле, а потом уже будет более близкое знакомство. Васечкин также решил не теряться и открыл кофр из добротной кожи. А то в самом деле неудобно. Пришел фотографировать, а фотоаппарат даже не достал.

— Вот здесь они будут стоять. А отсюда удобней снимать демонстрантов.

Лев Борисович Мещерский являлся патриархом местной журналистики, выполняя в городской газете сразу несколько функций. Редактора новостного отдела, корреспондента и фоторепортера. Он знал деда Васечкина, поэтому безо всяких политесов взял его под крыло.

— А где будут стоять комсомольцы?

— Слева. Ты от них?

— Да.

— Тогда делай общий план трибуны и крупно выдели секретаря горкома. Есть телевик? Среди демонстрантов лови в первую очередь транспаранты учебных заведений.

— Понял, спасибо.

— Спасибо не булькает, — засмеялся Мещерский и кивнул в сторону своего оттопыренного кармана.

— Лев Борисович, я еще не фигура такого масштаба, чтобы принимать на работе.

— Ну и правильно! Включайтесь, молодой человек, начальство на подходе.

Васечкин сделал вид, что примеряется и наводит резкость. Щелкать проходные кадры он вовсе не собирался. Пленка куплена за собственные средства, а не казенная. Так что будем экономить. Он минут двадцать смотрел, как работают остальные фотокоры, сделал несколько общих кадров площади с идущими демонстрантами. Сначала проходили работники важнейших предприятий Заволжска. Затем обратил внимание не трибуну. В момент разрыва между колоннами он наглым образом выскочил перед трибуной, сделав несколько кадров.

Этим он точно обратил на себя внимание. Городское начальство тут же выпрямилось, выдавив из себя улыбки. Улыбнулся и милицейский капитан, затем снисходительно покачав головой. Но Кеше было все равно. Кадр сделан! Сейчас осталось поменять штатный объектив на телевик и снять крупным планом комсомольское начальство. Он заметил среди него Светлану. Та ободряюще улыбнулась Кеше, и тут же ее лицо снова стало серьезным. Она стояла рядом с Семёном Семеновичем. Шпаков был целым главой отдела, вторым человеком в горкоме партии.

А Светик хитрая лиса. Это вам не простушки Лариска и Тамара. Но все равно по-своему несчастная баба. Разница в десять лет делала их мезальянс еще более противоречивым. Так что у блондинки было два пути — искать себе ответственного одинокого товарища в возрасте или втихаря баловаться с молодыми да ранними. Не позавидуешь. Но пока Иннокентия их отношения устраивали. Есть куда выпустить пар, выспаться в комфортном месте, получить готовый завтрак. И мозг не выносит. Да и в постели Светик была чудо, как хороша. Мысль о предстоящем вечере взволновали молодого человека, и он чуть не пропустил нужный кадр.

«Так, а это у нас что?»

Шпаков перехватил Кешин взгляд и молча кивает на группу стоящих рядом с ним важно выглядевших товарищей. Васечкин понятливо кивает и наводит фотоаппарат. Семен Семенычу нужен этот кадр? Сделаем! От Светланы Кеша знал, что Шпаков в их провинциальном городке временно, и имеет связи, с которыми можно вернуться обратно в «синекуру». Сюда его сослали то ли для отбывания партийной повинности, то ли за некие шалости. Так или иначе, но ответственный работник горкома выделялся среди остальных некоторым лоском и образованностью.

Иннокентий скосил взгляд на журналистскую братию. Они уже расслабились. Кто-то поблескивал глазками, приняв «сугрев» на грудь. Было все-таки довольно холодно. Жесткий ветер бил в лицо, временами вырывая воздушные шарики из ручек детишек. Кешу пока спасало пальто с дополнительной подкладкой. Фирменный секрет Брагина.

Основные колонны демонстрантов уже прошли. На трибуне народ также застыл в ожидании. Телевизионщики отвалили, гремя штативами. Гремела бравурная музыка, кто-то кидал в толпу речевки. Раздавался нестройный приветственный гул демонстрантов. А Васечкин полностью погрузился в атмосферу праздника. Даже было неважно, чье имя он несет. Ленин, Сталин, Брежнев. Людям просто хотелось веселья и отдохновения. А тут заодно и выходной день. Будет еще вроде 5 декабря в