Криоожог - Лоис Буджолд

«Что, очнуться уродцем в странном месте и чужом времени, когда все мои друзья умрут?», сказала она протестующему Роику, и голос у нее был тонкий, неправильный, совсем не ее. И никакие доводы, что у нее появятся новые друзья, не действовали на Тауру, измученную метаболическим кризисом.

Роик беспомощно развел руками.

— Вы могли бы поступить вопреки ее словам. Когда процесс зашел слишком далеко, и она уже не могла говорить, просто приказали бы готовить ее к криозаморозке. — Бог свидетель, м'лорд в состоянии пренебречь чьей угодно волей.

М'лорд пожал плечами; общее воспоминание было тягостным для них обоих.

— Да. Но тогда бы мы так поступили ради нас самих. Не ради Тауры. Она выбрала огонь, а не лед. Это, по крайней мере, легко понять: при температуре кремации ДНК разрушается.

Ей было все равно, где развеют ее прах, лишь бы только не на Единении Джексона. М'лорд отвез ее останки на фамильное кладбище в Форкосиган-Сюрло, и они вдвоем с Роиком похоронили урну с прахом на склоне, выходящем на Долгое озеро.

— Никто, — выдавил Роик, — не должен умирать от старости в тридцать! — И уж точно не такая пламенная душа, какой была Таура.

М'лорд задумчиво произнес:

— Если исследования Дюрон, или кого-то еще, позволят обернуть старость вспять, и люди станут умирать в триста или пятьсот лет, будет ли смерть по-прежнему казаться нам такой же жестокой?

— Или в две тысячи лет, — добавил Роик, силясь это себе представить. Он слышал, что некоторые, очень немногие, бетанцы и цетагандийцы живут почти до двухсот лет, но их долголетие закладывается в гены еще до того, как они появляются на свет. Но если речь идет об обычных, уже живущих сейчас людях, такой вариант не пройдет.

— Две тысячи вряд ли, — заметил м'лорд. — Некие теоретики страхования как-то подсчитали, что если устранить все смерти от медицинских причин и оставить только от несчастных случаев, человек в среднем проживет всего восемьсот стандартных лет. То есть кто-то угробится в восемнадцать, а кто-то — в восемнадцать сотен лет, но конец один и тот же. Просто установится новое равновесие.

— Можно только изумляться Отказникам.

— Вот именно. Если Бог, которого они ставят в основу своих рассуждений, ждал их появления на свет миллиарды лет, то вряд ли ожидание в еще несколько столетий, пока они не умрут, будет для Него хоть как-то значимо. — М'лорд задумался, созерцая нечто внутри себя — в своем перекрученном и многомерном мысленном пространстве. — Что беспокоиться о небытии после смерти, если есть беспокойство резонней: о небытии до зачатия. В конце концов, замени один сперматозоид на другой, и вместо тебя родится твоя сестра, а тебя никогда не будет.

И хотя это не было ответом на то, что терзало душу Роика, он промолчал. Машина миновала обветшалые сетчатые ворота и въехала в ворота криоцентра госпожи Сюзи.

Потребовалось много часов, чтобы поднять температуру тела Лизы Сато от глубокой заморозки почти до нуля градусов. Йоханнеса Майлз отправил в консульство, а они с Роиком дремали по очереди на самодельной койке в палате напротив лаборатории криооживления, на скорую руку устроенной Вороном. Под криооживление отвели третий этаж бывшего приемного отделения. Ворон и медтехник Танака тоже дежурили у тела посменно. С рассветом нового дня наступило время для наиболее важных процедур: нужно было слить старый криораствор и оперативно заменить его на новую синтетическую кровь. По мере трансфузии лежащее навзничь тело меняло свой цвет с оттенка серой глины на обнадеживающий бело-розовый. Криораствор, булькая, убегал в сток.

Будь у них время и оборудование, не говоря уж о пробе крови пациента, они бы вырастили ее новую кровь из образца. В синтетической крови не хватало индивидуальных для каждого человека белых кровяных телец, так что оживленному пациенту предстояло провести какое-то время в карантине, пока его костный мозг не восстановит иммунитет и не произведет достаточное число лейкоцитов. Ворон объяснил Майлзу, что тот в свое время всю эту фазу проспал, поскольку его организм был слишком сильно травмирован ранением и последовавшей затем операцией по пересадке. Ако потратила целый вечер, убирая и стерилизуя изолированный бокс.

В ответ на вопрос Майлза, как скоро можно будет расспросить пациентку, Ворон высказался весьма туманно, зато твердо сказал, что первыми к ней надо будет допустить ее детей. Тут Майлз и не думал спорить; дети — самый сильный мотив женщины вернуться к полноценной жизни.

Майлз предложил свою помощь, но, когда подошел решающий момент, Ворон усадил его на табурет поодаль и вручил маску. Самоподгоняющаяся кромка по краю маски гибко облегала лицо, эффективно обеспечивая герметичность, а электронные мембраны фильтровали даже вирусы. Однако он сомневался, что на него надели этот намордник из одних только соображений стерильности. Так что он прикусил язык и не вскрикнул, когда Ворон пробормотал:

— Проклятье… все не так.

— Что не так? — переспросил Майлз, видя, что Ворон с медтехником заняты у стола и не отвечают. Он уже хотел повторить свой вопрос громче, но Ворон наконец отозвался:

— Мозг не дает задержку при прохождении электрического сигнала. А ей уже пора появиться. Танака, давай попробуем старый добрый электрошок.

На голове Лизы Сато было надето нечто вроде плавательной шапочки, напичканной электроникой и датчиками и плотно облегающей ее прямые волосы поверх криогеля. Ворон сделал что-то на своем контрольном экране, и шапочка издала треск, от которого Майлз дернулся и чуть не свалился с табурета. Ворон, нахмурившись, читал показания. Обтянутая перчаткой рука потянулась, чуть ли не бессознательно, размять вялую конечность пациентки.

— Закрываем слив, — внезапно и без объяснений скомандовал Ворон, и медтехник поспешно выполнила указание. Он отступил на шаг. — Не работает.

Майлза почувствовал сосущую тошнотворную пустоту в желудке.

— Ворон, ты не можешь отступиться.

«Боже, мы не вправе напортачить. Бедные детишки ждут, когда мы им вернем маму. Я обещал…»

— Майлз, я провел более семи тысяч оживлений. Мне не нужно еще полчаса терзать труп этой бедняжки, чтобы понять, что она умерла. На микроуровне у нее каша вместо мозга. — Ворон вздохнул и отвернулся от стола, стягивая маску и перчатки. — Я прекрасно знаю, как выглядит плохая криоподготовка, а здесь она была сделана просто отвратительно. Моей вины здесь нет. Сейчас я ничего не мог сделать. И никогда не мог бы. — Ворон был слишком сдержанным человеком, чтобы швырнуть перчатки через всю комнату и выругаться, но ему этого явно хотелось. Обуревающие его эмоции легко читались на лице, особенно заметные по резкому контрасту с его обычной легкостью и жизнерадостностью.

— Ты думаешь… ее убили?

— Знаешь, несчастья случаются и непреднамеренно. Статистика. Хотя не в твоем окружении, я полагаю.

— А я полагаю, что как раз не в этом случае.

Ворон стиснул губы.

— Верно. Я могу провести частичную аутопсию, прямо здесь. — Он на глазах собирался с мыслями. — И выяснить, в чем конкретно был дефект криоподготовки. Есть множество вариантов. Мне кажется, есть что-то странное в вязкости выходного раствора… — Он помолчал. — Позволь, я выражусь ясней. Я, черт побери, настаиваю на аутопсии. Я хочу знать, что является причиной моей неудачи. Потому что терпеть не могу, когда меня подставляют.

— Аминь, — прорычал Майлз. Он соскользнул с табурета, сдернул маску и подошел к столу с его безмолвным грузом. Насос качал в тело кровь, и оно оставалось оптимистично розовым. Пустое обещание. Ворон протянул руку и выключил насос, наступила болезненная тишина.

Как теперь все объяснить Джину и Мине? Майлз понимал, что это будет его задачей в самое ближайшее время. В спешке и самоуверенности он отнял у них надежду… хотя нет, надежда с самого начала была ложной. Такой же неизбежный и смертельный финал ожидал бы любого, когда бы тот ни попытался разморозить Лизу Сато. Но эта мысль не слишком утешала.

«Я добьюсь для вас справедливости…». Нет, Майлз не в том положении, чтобы давать подобные обещания. «Я попытаюсь»? Звучит слишком жалко, взрослые всегда начинают с этого свои отговорки. Вина как ничто другое подхлестывала ярость Майлза в отношении его — их — неизвестных врагов. Как странно и подозрительно. Как тщетно.

В дверь операционной резко постучали. Проснулся Роик? Новость про то, что вся затея оказалась бесплодной, его не обрадует. Майлз потянулся, подобрал свою трость и подошел поглядеть в узкое стеклянное окошко в двери. В то же мгновение он порадовался, что не крикнул «Роик, заходи!». Потому что за дверью стоял запыхавшийся консул Форлынкин, а за обе его руки крепко держались Джин с Миной.

Майлз выскользнул в дверь и встал, прижавшись к ней спиной.