Две тысячи лет до нашей эры. Эпоха Троянской войны и Исхода, Хаммурапи и Авраама, Тутанхамона и Рамзеса - Джеффри Бибб

К югу от направления его отхода лежала Сирийская пустыня, родной дом аморитов. И если родственники вавилонян, гиксосы Палестины или смутно известные племена Аравии захотят отомстить, они смогут напасть из южной пустыни в любой точке маршрута. К северу находились земли хурритов. У него не было основания ожидать благодарности от них за устранение их главного соперника на Востоке. Теперь, когда Вавилон уничтожен, они могли почувствовать, что лучше бы и хеттам уйти с дороги.

Оценив опасность, Мурсили распорядился максимально укрепить северный фланг.

И правильно сделал. Когда дымящиеся развалины Вавилона остались позади – в неделе пути, до колонны с трудом продвигающихся рабов, тяжело навьюченных ослов и перегруженных телег дошло известие, что произошло отнюдь не дружественное столкновение между колесницами хеттов и хурритами. После этого отступление в Алеппо стало постоянным сражением, в котором заслон тяжелых колесниц, поставленный Мурсили, постоянно подвергался атакам более многочисленных, но и значительно более легких колесниц царей Митанни. Потери были тяжелыми, но хурриты избегали генерального сражения с тяжелой пехотой, охранявшей караван с добычей. И наконец, после многих недель марша Мурсили оказался под прикрытием армии, которую он оставил, чтобы удерживать Ямхад. Теперь он знал, что выиграл. Все еще располагая большей частью добычи из Вавилона, он отправился по уже знакомой дороге из Алеппо в свою столицу Хаттусас.

В Месопотамии, там, где был Вавилон, осталось пустое место. Беженцы, которые потихоньку возвращались и начинали отстраивать разрушенный город, были не в состоянии удержать царство, центром которого был Вавилон. Ближайшей силой, способной на быстрые и решительные действия, был царь жителей побережья на юге, который, естественно, не стал медлить. И очень скоро весь юг Месопотамии от современного Багдада до моря снова оказался под единым правлением.

Мурсили с триумфом вернулся в свою столицу. Народ шумно приветствовал его. И всего через несколько недель победоносный царь был убит.

Он позабыл о напутствии, данном его приемным отцом Хаттусили, – всегда помнить об интригах, плетущихся в собственной семье. Убийцей стал его родственник – Хантили, который воспользовался длительным отсутствием царя, чтобы заручиться поддержкой знати. Веря, что устранение Мурсили положит конец обременительным войнам, в которых они были вынуждены принимать участие и даже финансировать, знать провозгласила Хантили великим царем.

Но ни Хантили, ни его сторонники не понимали, что Мурсили положил начало процессу, который не могла остановить его смерть. И что только сильная армия и энергичный монарх могут удержать то, что сильная армия и энергичный монарх завоевали.

Хурриты вбили себе в головы, что хетты являются их соперниками, также претендующими на господство над богатыми долинами юга. И их правители, царь и знать Митанни, основали новую столицу Вашшуканни – в месте, где река Хабур спускается с гор на Сирийскую равнину, и разработали план нанесения удара в сердце хеттской власти.

Взять Хаттусас неожиданно было не так просто, как Вавилон. В горной местности колесницы неэффективны, а пограничные гарнизоны хеттов сильны и грамотно расположены. И все же атака хурритов была мощной и опасной. Хантили был вынужден призвать на помощь свою знать, потому что вести с границ приходили очень тревожные. Когда два города в дне пути от столицы были осаждены и взяты, ремесленники Хаттусаса были призваны и отправлены укреплять его стены.

До осады Хаттусаса дело так и не дошло. Кампания завершилась взятием Нерика и Тилиуры. Когда выпал первый снег, хурриты повели свои войска на восток – домой.

Но миф о неуязвимости хеттов был поколеблен. В оставшиеся десять – пятнадцать лет периода, которому посвящена эта глава, имели место неоднократные мятежи в подчиненных провинциях, которые Мурсили и два его предшественника присоединили к царству хеттов. Многие откололись, поскольку Хантили не имел желания вести продолжительные кампании вдали от своей столицы. Он на собственной шкуре узнал, что убийство – палка о двух концах, и теперь жил в постоянном страхе (как оказалось, оправданном) дворцовой революции.

А хеттская армия, совершавшая с Хаттусили и Мурсили долгие кампании, с горечью смотрела на снова обретенную Ямхадом независимость. Самостоятельными стали даже Архава и Киззуватна. Солдатам оставалось только рассказывать детям и внукам, как они выступали против Вавилона и что бы они предприняли на месте царя.

Что касается событий этой главы, о них сохранилось довольно много свидетельств. Хотя подтверждена только дата взятия Вавилона Мурсили. Точно известно, что произошло это в 1595 г. до н. э. Поэтому можно предположить, что Мурсили жил именно в период, описываемый в этой главе. Последовательность основных событий также по большей части подтверждена царскими архивами Хаттусаса, сегодня находящимися в Берлине. Сохранилась и речь Хаттусили при усыновлении Мурсили. Из нее явствует, что наследного принца раньше звали Лабарна. Основание Хаттусаса, кампания Хаттусили против Алеппо и последующий мятеж там, его повторное завоевание Мурсили и вавилонская кампания – установленные факты. Есть основания с большой долей уверенности говорить и о тайной поддержке хурритов Ямхаду и о первоначальном неумении хеттов использовать с высокой эффективностью осадные машины. Тот факт, что вавилонская кампания была вызвана поддержкой, оказанной Вавилонией Ямхаду, – догадка, но небезосновательная. О конфликте между Мурсили и хурритами говорится на одной поврежденной табличке, а последующая атака хурритов на территорию хеттов – исторический факт, так же как убийство Мурсили и восхождение на престол Хантили.

Больше о хеттах можно прочитать в книгах О.Р. Герни «Хетты» и С. Ллойда «Ранняя Анатолия». К.В. Керам в книге «Тайны хеттов» приводит интересный рассказ об открытии империи хеттов.

Глава 2

Движение сопротивления

1580–1510 гг. до н. э

Летнее солнце безжалостно палило, словно стараясь высушить реку, покрытую лодками самых разнообразных форм и размеров. С расстояния около сорока миль в обоих направлениях вдоль широкой артерии Нила жители близлежащих деревень стекались в Фивы. По пыльным берегам шли караваны ослов. Рабы несли паланкины. Хорошо одетая знать двигалась в том же направлении. С второстепенных дорог, которые вели из многочисленных деревушек, расположенных по краям долины верхнего Нила, шли группы крестьян с семьями и вливались в бесконечный людской поток на главной дороге.

В Фивах людские толпы забили узкие улочки. Все лавки были закрыты. Купцы и ремесленники, рабы и носильщики, рыбаки и строители – все они со своими женами, детьми и наложницами вышли на улицы, которые вели к величественному храму Амона.

Такие лодки из связанных стеблей тростника были (и являются по сей день) основным средством транспорта на Ниле. Рельеф, с которого сделан этот рисунок, был обнаружен в гробнице Саккара и датируется примерно 2250 г. до н. э. (он был создан примерно на семьсот лет раньше событий, описываемых в этой главе)

Сегодня, несмотря на тревожные мысли о будущем, чувствовалась атмосфера праздника. И ожидания, причем довольно-таки оптимистичного. Сегодня великий Амон должен был публично признать Яхмоса своим сыном, истинным пастырем и правителем обоих Египтов, а также законным обладателем обеих корон – белой и красной. И многие верили, что Яхмос справится со всеми трудностями, изгонит иноземцев, давно оккупировавших северное царство, и объединит оба Египта под властью одного египетского правителя.

Основная церемония, конечно, пройдет в храме: приношения фруктов, цветов и ячменных лепешек, помазание, изложение воли Амона верховным жрецом, принятие двойной короны и атрибутов власти. Люди, медленно собиравшиеся вокруг храма, ожидали продолжения – представления нового фараона подданным. Сюда пришли все, кто мог ходить, и дети, сидевшие на руках своих родителей, запомнили жаркое солнце и огромную толпу, явившуюся, чтобы приветствовать лидера сопротивления, только что ставшего воплощением бога.

Новый царь был уже в храме – он прибыл туда еще ранним утром, и его колесница с двумя великолепно украшенными конями стояла в тени колонн. Коней держали грумы, вокруг замерли высокие суданские воины. Солдаты того же подразделения были выставлены в оцеплении и черными статуями высились вокруг платформы, на которой должен был появиться фараон. Вымпелы на их копьях и флаги на высоких флагштоках перед храмом повисли – ветра не было.

В ожидающей толпе велись неторопливые дискуссии, лишенные эмоционального накала, как и пристало бывалым людям, о событиях, приведших к сегодняшней церемонии, и шансах в предстоящей борьбе.