Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение - Вильфрид Штрик-Штрикфельдт

Таково было общее направление дискуссий по внешней политике в Дабендорфе, в которых Власов принимал живое участие. Во всяком случае, маленькая группа Власова видела проблемы народов Европы гораздо яснее, чем правительство Третьего рейха. Она продумывала эти проблемы до конца. Потому и мог Власов, со спокойным сознанием превосходства, встречать подступающие к нему вопросы текущей политики. И ни в коем случае не было оппортунизмом, когда он нередко заявлял своим немецким партнерам:

– Вы можете иметь то или другое! Европейскую семью народов или два больших блока! Чего вы хотите? Оба эти пути открыты! Только путь колонизации России я отклоняю.

Вернер Дайтц никогда не встречался с Власовым. Он сознавал свое бессилие и сказал мне однажды» что любой придворный шут мог сказать своему королю больше, чем он своему фюреру. Он, Вернер Дайтц, сегодня даже и не «придворный шут». Однако Дайтц всё еще надеялся, что в один прекрасный день Гитлер образумится. А пока что немец Дайтц стыдился встретиться с русским Власовым, после всего, что русские выстрадали от немцев.

После войны я узнал, что Вернер Дайтц в 1945 году покончил с собой.

Я подробно изложил это «несовершившееся в национальном вопросе», чтобы были яснее установки генералов Власова, Малышкина и Трухина, когда, на базе ложных предпосылок, был основан «Комитет Освобождения Народов России».

Что касается европейской идеи, то мне можно было бы поставить в некоторую заслугу, что в апреле 1943 года я побудил генерала Власова опубликовать «Заявление по национальному вопросу».

За это заявление Власов подвергся резким нападкам, особенно со стороны некоторой части русских эмигрантов. На немецкой стороне это важное заявление, составленное с учетом трудного положения Германии и Западной Европы, осталось практически незамеченным, как не было услышано и высказывание генерала Малышкина на съезде бывших военнослужащих Красной армии в Брест-Литовске. Это заявление по национальному вопросу было ясно. Даже руководитель Главного отдела политики Восточного министерства доктор Лейббрандт сказал, что опубликование заявления Власова приветствовалось бы его министром, так как им было бы выбито оружие из рук противников генерала, видевших в нем до сих пор, лишь поборника «Великой России». Но министр по делам Востока молчал. Программное заявление Власова не было использовано немецкой стороной.

Как мы знаем ныне, в мире, придуманном для себя Гитлером, не оказалось места для новой, свободной Европы. И, поскольку нацистский режим похоронил «европейскую идею», в окружении Власова все более распространялась идея «Великой России». И это понятно.

Но насколько генерал Власов и его окружение были захвачены этой «европейской идеей» видно из открытого письма генерала, опубликованного в марте 1943 года под заглавием «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом» (см. Приложения). Предыстория этого документа, в общих чертах, такова:

Распространение Смоленского воззвания в оккупированных областях всё еще было запрещено. Это срывало надежды всех поддерживавших Власова немцев на радикальные изменения в политическом ведении войны. Русские, окружавшие Власова, были горько разочарованы в своих ожиданиях. Как я уже говорил, русское население спрашивало: где же Комитет? и что случилось с Власовым? Настроение населения ухудшалось с недели на неделю. Отдел ОКВ/ВПр видел необходимость предпринять что-либо.

Я не знаю, кто – Мартин или Гроте – пришел к мысли, что запрет ведь касается формально Смоленского комитета, а не Власова лично. Мартин нашел брешь в позиции ОКВ. Он рассуждал так: «Если бы Власов согласился рассказать о своей жизни и своем опыте в СССР и объяснить причины, побудившие его начать борьбу против сталинского режима, то в инструкциях нет ничего, что можно было бы истолковать против проведения такой русской акции».

Не помню также, кто выразил общее мнение:

«В конце концов, несмотря на все поражения, немцы еще занимают русскую территорию с 60–70 миллионами русских людей. Это – наши люди. Нужно вырвать их у немцев. А военнопленные и остовцы! Только мы можем помочь им. Мы, Андрей Андреевич, – единственная русская ячейка. Только мы одни можем сейчас поднять голос России здесь и в нашей стране и распространять идеи свободы».

Я был полностью согласен с ними. И добавил к этому:

– Андрей Андреевич! Если б я был не немцем, а англичанином, вы и ваш штаб, вероятно, жили бы в одном из лучших отелей и выполнялись бы все ваши желания. Без сомнения, умные британцы выложили бы вам на стол не только виски и сигареты, а и чек для вашего комитета – с многозначной цифрой фунтов стерлингов. Будьте рады, что немцы столь порядочны, или столь глупы, что до сих пор всего этого не сделали. Вас никто не может упрекнуть, что вы продались немцам. Ни клочка той одежды, что на вас, вам не выдали немцы – и даже новые очки всё еще не готовы.

Он внимательно меня выслушал, а потом сказал:

– Вы правы. Но это не политика великой державы. Если германское правительство думает такими методами покорить Россию и даже весь мир, – это просто смешно.

Затем Власов и Зыков уселись вместе. Власов рассказывал, и из-под блестящего пера Зыкова возникло знаменитое Открытое письмо, которому Власов позднее был обязан своей большой популярностью во всех слоях населения. Место туманного Комитета заняла одна личность. Она стала воплощением идеалов и надежд. Благодаря опубликованию Открытого письма популярность генерала Власова выросла настолько, что в дальнейшем Освободительное Движение Народов России стали в народе называть Власовским движением.

В своем открытом письме «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом» Власов резко бичует сталинский режим. Власов обращается к своим согражданам как крестьянский сын и как бывший командир Красной армии. Сталин – не советская система – клеймится как главный враг русского народа. (Здесь проступает влияние Зыкова.) Борьба против Сталина, борьба за мир и Новую Россию – долг всех русских людей, а антибольшевистское Освободительное Движение – их подлинное отечество. Власов призывает своих соотечественников, в союзе с германским народом и в строю «состоящей из равноправных и свободных народов европейской семьи» отвоевать себе новую, счастливую Родину. Примечательно, что в этом документе, в соответствии с принципиальной установкой Власова, говорится только о «союзе с германским народом», но не с его тогдашним национал-социалистическим правительством. Равным образом, в тексте нет ни одного высказывания, указывающего на готовность Власова к компромиссу с гитлеровским режимом, в смысле зависимости от него.