Верблюжий клуб - Дэвид Балдаччи

Затем Стоун уселся в старое кресло и открыл книгу из своей весьма разнообразной по тематике библиотеки, собранной с помощью Калеба. Друзья, книги, некоторые теории и кое-какие воспоминания – это все, что у него осталось.

На глаза Стоуну попалась коробка с фотоальбомом, и он, понимая, что поступает глупо, отложил книгу в сторону и следующий час провел в путешествии по своему прошлому. Особенно внимательно он рассматривал фотографии дочери. На одной из них девчушка стояла с букетиком маргариток – ее любимых цветов. Стоун улыбнулся, вспомнив, как забавно она его называла: «малгалитка». На другом снимке девочка задувала свечи на торте. Нет, это не был ее день рождения. Ей тогда наложили швы на руку, после того как она упала на стекло, и торт был наградой за ее храбрость. На ее левой ладошке остался шрам в виде полумесяца. Стоун целовал его каждый раз, когда брал дочку на руки. Он бережно хранил в сердце воспоминания – их у него осталось так мало…

Затем его память обратилась к последней ночи, когда он был отцом и мужем. На том, чтобы приобрести дом на некотором отдалении, если не сказать на отшибе, настоял его работодатель. То, что стояло за этим требованием, Стоун понял слишком поздно.

Он припомнил, как скрипнула дверь. Когда прозвучали приглушенные выстрелы, они с женой едва успели выскользнуть в открытое окно. Стоун успел заметить глушители на концах стволов. Пах-пах-пах! Жена вскрикнула. Это был конец. Двух подосланных к нему убийц Стоун прикончил из их же оружия. И бежал – что ему еще оставалось? Да, той ночью он видел жену и дочь в последний раз. На следующий день дом был полностью очищен, следы смертельного нападения были устранены. Создавалось впечатление, что в доме уже давно никто не жил. Все его попытки найти дочь ни к чему не привели. Бетти. Ее полное имя было Элизабет, но он звал ее Бетти. Девочка была очень красивым ребенком, отец ею очень гордился. Он потерял ее навсегда много лет назад – той поистине дьявольской ночью.

Вызнав всю правду о той ночи, он стал вынашивать план мести. Но затем произошло нечто, заставившее его отказаться от этой мысли. Он вычитал в газете о насильственной смерти одной весьма важной персоны. Человек этот был убит за границей, а его убийц так и не нашли. У этого человека остались жена и дочь. В этом убийстве Стоун узнал почерк своего бывшего работодателя. Ведь и ему самому приходилось устранять людей.

Тогда Стоун окончательно понял, что он не имеет права на месть, несмотря на то что его жену убили, а дочь похитили. Ведь он сам когда-то, завернувшись в тогу патриотизма, взял на душу множество тяжких грехов, и это отвратило его от мести тем, кто совершил зло по отношению к его семье.

Он исчез и долго странствовал по миру под вымышленными именами. Скрываться было сравнительно несложно, поскольку делать это его обучило родное правительство. После многих лет бродяжничества он, использовав единственную имевшуюся у него возможность, превратился в безобидного чудака по имени Оливер Стоун. И теперь этот Оливер Стоун внимательно следил за теми важными событиями в Америке, на которые другие, похоже, просто не обращали внимания. Но это занятие не могло приглушить ту боль, которую он испытывал от потери двух самых любимых существ.

Когда Стоун уснул в кресле, огонь в камине почти погас, но на гладких страницах фотоальбома еще можно было рассмотреть следы слез.

Глава двадцать седьмая

Джамиля проснулась в пять утра в своей маленькой квартирке на окраине города Бреннан, штат Пенсильвания. Когда рассвело, она совершила свою первую молитву. Закончив омовение, разувшись и накрыв голову, она проделала весь мусульманский ритуал. Девушка стояла, сидела, кланялась и падала ниц на своем молельном коврике. Вначале она произнесла главное кредо ислама: «Нет Бога кроме Аллаха», – а затем прочитала первую суру Корана. Молилась Джамиля молча, и ее губы лишь слегка шевелились, когда она мысленно произносила слова. Закончив намаз, она переоделась и, прежде чем отправиться на работу, позавтракала.

Обозревая свою крохотную кухню, Джамиля вспомнила недавний разговор с Лори Франклин. Джамиля тогда солгала хозяйке, но американке никогда не удастся открыть этот обман. Согласно документам она была подданной Саудовской Аравии, что позволило ей даже после одиннадцатого сентября без особого труда въехать в Соединенные Штаты. На самом деле Джамиля родилась в Ираке и исповедовала суннизм. В Ираке сунниты были в меньшинстве. Первоначально сунниты расходились с шиитами по вопросу о наследнике пророка Магомета, однако позже список разделяющих их противоречий существенно возрос, а конфликт стал значительно острее.

Шииты считали, что наследником пророка по крови является его зять и двоюродный брат Али ибн Аби Талиб. И для них местом поклонения был Мазари-Шариф, где в «Голубой мечети» покоился Али. Сунниты же, утверждая, что Магомет не назначал наследника, образовали халифаты, дабы продолжить его дело. Сунниты и шииты были согласны в том, что ни один из халифов не возвысился до уровня пророка, однако то, что трое из четырех халифов погибли насильственной смертью, говорило о глубине раскола между мусульманами по этому вопросу.

При секулярном режиме Саддама Хусейна Джамиле разрешалось водить машину, что было совершенно невозможно в Саудовской Аравии. Саудиты руководствуются законами шариата в их самом строгом виде. Согласно этим законам женщины должны постоянно скрывать лицо и руки, они лишены права голоса и могут выходить из дома, лишь имея письменное разрешение своих мужей. За соблюдением этих правил жестко следит религиозная полиция.

В Эр-Рияде получила печальную славу площадь, где каждую пятницу публично наказывали тех, кто нарушил законы шариата. Джамиля однажды с ужасом наблюдала, как пять человек лишились обеих рук, а двое – голов. Более мягким наказанием было битье палкой по пяткам, после которого не оставалось следов, но жертвы, как правило, долго не могли ходить от боли.

Остальной мир предпочитал этого не замечать, после того как король Ибн Сауд, захвативший Аравию и давший стране свое имя, пригласил геологов, чтобы те нашли для него воду. Геологи вместо воды обнаружили нефть. Имея в своих недрах четвертую часть мировых запасов черного золота, правители Саудовской Аравии могли, не опасаясь возмездия, творить все, что им заблагорассудится.

Но Джамиля не до конца соврала своим работодателям. Живя в Багдаде и будучи, как Саддам Хусейн, сунниткой, она не только одевалась как сама того хотела, но и получила хорошее образование. Несмотря на это, Джамиля ненавидела жизнь в условиях диктатуры. Ее друзья и родственники «исчезли», после того как выступили с критикой диктатора. После вторжения американцев в Ирак она молилась о свержении Хусейна, и ее молитвы были услышаны. Она и оставшиеся в живых члены ее семьи поначалу встретили американцев и их союзников как героев, вернувших народу свободу. Но вскоре все начало меняться, и меняться очень быстро.

Однажды, вернувшись с базара, Джамиля увидела, что в результате ошибочного воздушного удара ее дом превратился в развалины. Вся семья, включая двух младших братишек, погибла. После этой трагедии Джамиля перебралась к родственникам в Мосул. Но и те скоро стали жертвами взрыва заминированного автомобиля. Взрыв, естественно, был направлен против оккупировавших Ирак американцев.

После этого Джамиля отправилась в Тикрит, где жил ее двоюродный брат, но война очень скоро заставила ее бежать и оттуда. С тех пор она стала бездомной, пополнив постоянно растущую армию невольных кочевников, то и дело оказывавшихся на линии огня. В одной из этих перебиравшихся с места на место групп она встретила молодого человека, который все твердил, что американцы – всего-навсего империалисты, явившиеся в Ирак только ради драгоценной нефти, и все мусульмане обязаны выступить единым фронтом против этого врага ислама.

Как и большинство приверженцев ислама, Джамиля постоянно принимала участие лишь в одной форме джихада, а именно в «Великом джихаде» – внутренней борьбе, которую каждый человек должен вести с самим собой, чтобы стать хорошим мусульманином. Молодой пропагандист, вне всякого сомнения, говорил о «малом джихаде». Концепция «малого джихада», или «священной войны», появилась чуть ли не одновременно с исламом еще в седьмом веке. Поначалу Джамиля воспринимала слова этого человека как безумный бред, но по мере того, как ее положение ухудшалось, она вдруг заметила, что стала прислушиваться к подобным речам. Слова молодого человека, подкрепленные теми ужасами, которые ей пришлось пережить, начали обретать для нее смысл. Довольно скоро на смену владевшим ею отчаянию и безнадежности пришло совсем иное чувство – гнев.

Прошло совсем немного времени, и Джамиля оказалась в Пакистане, а затем в Афганистане, где ее научили делать такие вещи, о которых она ранее и помыслить не могла. Находясь в Афганистане, она носила паранджу, держала язык за зубами и во всем повиновалась мужчинам. Когда она возвращалась с базара, её фигура распухала, ибо все покупки приходилось держать под одеждой. Ее лицо закрывала резко ограничивающая боковое зрение сетка, и для того чтобы взглянуть в сторону, ей приходилось вертеть головой. Как ей объяснили, покрывало было специально сшито так, чтобы муж мог видеть, что привлекло внимание супруги. Даже после того как талибы ушли, паранджа осталась. Но, как заметила Джамиля, даже те женщины, которые решились сбросить покрывала, не обрели полной свободы, поскольку их мужья, братья и даже сыновья продолжали контролировать их жизнь.