Витязь особого назначения - Кирилл Кириллов

Ага, вот сейчас. Он увидел, как разгибается плечо, как разворачивается корпус, посылая вперед руку с мечом. Одну.

Кувыркнувшись вперед, под вытягивающееся в его сторону лезвие, Ягайло на разгибе ног вогнал саблю под кирасу поляка. Уцепил взглядом его мутнеющие глаза, подержал немного и отпустил. Воин рухнул назад, не сгибаясь, громыхнув кирасой о валяющийся на дороге камень.

Враг был повержен. Ягайле захотелось присесть прямо на землю, отдохнуть, остудить разогретую горячкой боя кровь. Но отдыхать было некогда. Из лесу вылетали четыре всадника в блестящих нагрудниках, с кроваво-красными гербами на черных куртках и в широкополых черных плащах, развевающихся за спиной. Понеслись к витязю, сотрясая копытами сухую землю. Не иначе, апокалипсис устраивать. Двое опускали наперевес короткие кавалерийские пики, один поднимал небольшой одноручный арбалет, один, самый грузный, прикрывался большим щитом в виде перевернутой капли, и понять, что за ним, было невозможно. Хорошо бы не плеть али топорик. Из четырех глоток вырвался злобно-торжествующий рев. Тренькнула слышно даже за конским топотом тетива. Короткая стрела срезала ветки с многострадального куста в полуаршине от Ягайлы.

Для четверых, даже для троих дорога была узковата, поэтому двое с пиками вырвались вперед, крепыш с огромным щитом – за ними, а арбалетчик приостановился, чтобы перезарядить.

Скрываться в поле от конных, которым сверху видно все, было бесполезно. Убегать по дороге, подставляя незащищенную спину, – тоже, потому витязь кинулся им навстречу, на ходу выдернув из-за голенища нож. Метнул снизу. Клинок сверкающей рыбкой понесся в горло одному из пикинеров. Тот заметил блеск, дернул голову в сторону. Нож пролетел мимо, плашмя ударился в большой щит дальнего и, крутясь, улетел в канаву без всякого ущерба для врага.

Но поляк на секунду потерял Ягайлу из виду, а тот поднырнул под блестящий наконечник его пики. Вытянулся стрункой, чтоб не зацепили стременами. Проскочил за щитом крепыша так, что тот его даже не увидел за краем, и оказался перед арбалетчиком. Только тут занятый своей машинкой поляк вскинул глаза. Он стал поднимать взведенное оружие, но не успел. Сабля перечеркнула его куртку пониже нагрудника. Он вскрикнул, переломился в поясе и свалился с седла, зацепившись ногой за стремя. Испуганная лошадь понесла, увлекая за собой кричащего человека. Ягайло бросился следом, почти не отставая. Чувствуя спиной неладное, крепыш подстегнул лошадь, погнав ее в стремительный галоп. Валики жира над седлом колыхались, заметные даже под толстой курткой.

Далеко проскочившие пикинеры как раз пытались развернуть на узкой дороге коней, чтобы пойти в новую атаку, когда на них налетела испуганная лошадь арбалетчика, смяла, опрокинула. Один всадник не удержался и стал валиться из седла. В поднятой столбом пыли сверкнула короткая сабля – и его голова упала на землю на значительном отдалении от тела. Другой всадник сумел удержаться в седле, отбросил пику и выхватил меч. Уловив взглядом стремительно двигающуюся к нему тень, вздернул коня на дыбы, чтоб его и своим весом утяжелить падающий клинок. Но тот рассек пустоту. Сильная рука витязя ухватила поляка за запястье и вырвала из седла, протащила по воздуху и приземлила на дорогу лицом и грудью, выбив из легких весь воздух. Вонзившийся под основание черепа клинок навсегда прервал судорожные попытки вдохнуть.

Ягайло выдернул саблю из шеи поверженного врага, поднялся с колена и посмотрел на последнего бойца. Толстяк, перемахнув через лежащую на дороге Евлампию, нахлестывал своего коня плеткой, даже не оглядываясь.

Витязь обтер саблю о вражескую одежду. Перевернув тело, поискал набитый деньгами кошель. Срезал, спрятал за пазуху. Всмотрелся в лицо убиенного. Покачал головой. Без наследника осталось Краковское королевство. Слаб Казимир, чтобы в русские земли войска на месть отправлять, но зато уж внутри княжества потеха начнется большая. Теперь его ждут заговоры, интриги, попытки соседей отхватить лакомый кусок. Да и внутри семьи ладком не договорятся. Это сейчас Казимир стар и немощен, а раньше-то не раз в брак вступал. С Анной, сиречь Альдоной, – княжной Литовской из рода Гедиминовичей, от которой и родились дочки Кунигунда, от какого ж слова имя такое странное получилось, да Эльжбета. С Адельгейдой, княжной Гессенской, от нее, похоже, этот отпрыск и появился. С Ядвигой из Глогова в законных отношениях состоял. Да и о дамах – Кристине из Праги и Эстер какой-то, чуть ни пруссачке знатной, – слухи ходят. А сколько еще неизвестных женщин? И каждая восхочет, чтоб именно ее отпрыск на престол взошел. А ведь у каждой отец, дядья и братья, которым тоже охота за троном постоять. Передерутся наследнички, как есть передерутся.

Он сходил к канаве, достал нож. Вернул его на привычное место и снова подошел к придавленной Евлампии. Грустно потрепал по гриве убитого конька, последнюю память об Акимке, заглянул под его бок. Поцокал языком. Приобняв тушу за шею, попытался сдвинуть. Девица посмотрела на него полными боли и злости глазами:

– Да ладно, чего тужишься, витязь? Я тут привыкла уже, пригрелась на солнышке. Ямку себе пролежала.

– Не ершись, – ответил Ягайло. – Чем могу…

К ним подошел Буян. Посмотрел искоса. Ткнулся носом в забрызганную кровавой пеной морду конька, поднял голову и тихонечко всхрапнул.

– Да, Буяша, – погладил его по лбу Ягайло. – И его не сберегли. Много вокруг нас смерти. И никак от этого не избавиться…

– Что ты затянул, как пономарь, – подала голос Евлампия. – Еще молитву за упокой лошади прочти. Давай вытаскивай меня ко псам, а то мочи уж нет терпеть. Нога как деревянная стала.

Ягайло вздохнул, огляделся. Потом подвел Буяна к коньку со стороны брюха, успокаивая и шепча ласковые слова – конь не любил мертвых, привязал его узду к седлу рыжего. Поднял валяющиеся пики и подсунул их под тело конька. Указал Буяну тащить назад, а сам налег, подрычаживая.

Туша чуть приподнялась, и девица смогла выползти из-под нее, упираясь в землю руками и здоровой ногой. Развернулась, села прямо на землю и задрала подол. На ногу было больно смотреть, она распухла почти вдвое и пошла красно-синими разводами. Но Ягайло все же нагнулся, оглядел внимательно, пощупал колено, покрутил стопу, встал, отирая руки о штаны.

– Ничего ужасного. Кости целы, мягкое ушиблено только все да придавлено, – успокоил он девицу. – До свадьбы заживет, хотя не лекарь, конечно…

– Ничего ужасного, – передразнила она витязя. – Тебя б так придавило. – Она посмотрела на него злыми глазами, попробовала встать, но ойкнула и опустилась обратно на землю. – Видать, придется мне тут свадьбы дожидаться.