Заучка для боксера - Ульяна Николаевна Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Малинка распахнула ротик и изумленно на меня посмотрела. А меня уже несло. Потому что она подо мной, без одежды, только что выгибалась в оргазме… Одни воспоминания так заводили, что в глазах темнело.
И это было намного хуже, чем когда она меня своим «слабительным» напоила. В разы. Потому что в тот раз она хотя бы одетая была.
Зажмурился и поцеловал ее, вторгаясь языком в рот, пытаясь показать, насколько мне хреново.
А Малинка не просто садистка, изощренная пытательница, которая, кажется, интуитивно знала, как вывести меня из равновесия. Потому что ее ладошка сильнее сжала основание члена. Меня подкинуло на месте, пах прострелила вспышка удовольствия, а не кончил я только на последних остатках силы воли.
И на этом все, мой предел был исчерпан.
Сменил точку опоры на левый локоть, опустил руку, накрыл ладошку Малинки своей и подался бедрами вперед, имитируя секс. Голова закружилась, а я «поплыл». Сам не знал куда, но точно далеко.
— Малинка, знаю, что для тебя все слишком быстро, — прошептал ей в губы, — поэтому беги. Если останешься — я не остановлюсь. Сил нет.
Я дал ей ровно двадцать секунд, чтобы подняться. Смотрел в голубые омуты, тонул и ждал.
— Не могу больше, заучка, — прислонившись лбом к ее лбу, шептал я, — меня на тебе заклинило так, что не расклинишь теперь.
Мозг взрывался от ее молчания, меня на части рвало от желания, предвкушения и щемящей нежности в груди.
Потому что я уже решил, что она моя. Но сил медленно приручать заучку уже не осталось. Грудь разрывало от эмоций, а те двадцать секунд показались вечностью.
Кажется, я еще что-то болтал о том, какая она офигенная. Что я таких, как она, никогда в жизни не встречал, а ее уже не отпущу. Потому что моя, моя, моя.
И когда в мозгу забилась цифра «двадцать», снова налетел на ее губы и подался бедрами вперед, в ее ладошку.
Опустился ниже, ведя языком по шее. Прикусил мочку уха, поддевая ее языком.
Убрал руку с ее ладошки и накрыл клитор заучки, осторожно водя по нему средним пальцем. Она тяжело задышала и напряглась всем телом. Пискнула и вцепилась пальчиками мне в плечи, пока я размазывал влагу.
Перевернул заучку на живот, начиная ласкать спину. Обвел языком и губами каждый позвонок, спуская ниже. Не удержался и прикусил ее попу, слыша ее возмущенное пыхтение.
— Багров, — хрипло позвала она.
А Багрова уже даже танк бы не остановил. Все, терпелка кончилась! Долгие разговоры и убеждения будут потом.
Снова перевернул Малинку на спину, положил ладонь ей на грудь, сжимая сосок. Она вздрогнула, когда я перекатывал острую вершину между пальцами, вскрикнула и вцепилась обеими ладошками в мое запястье.
Заучка дрожала, снова зажмурилась, а я меня повело, как пьяного. Перед глазами замелькали темные круги, и я сцепил зубы, продолжая ее распалять.
Снова вернул руку на ее клитор, одновременно с этим прикусывая нежную кожу на шее. Она задрожала в предоргазменном состоянии, и я резко убрал руку, не позволяя ей кончить.
Нетерпеливо стянул с себя штаны, пока Малинка невидящим взглядом смотрела в потолок и только что не хныкала.
Кажется, моя заучка немного распробовала «сладенькое».
— Подожди, маленькая, сейчас все будет, — пообещал я.
Резко поднялся, открыл ящик Аникея, достал презерватив, зубами разорвал упаковку и раскатал по себе.
Подошел к заучке, которая со страхом посмотрела на мой агрегат и гулко сглотнула.
— Не бойся только, ладно, кроха? — попросил я, снова опускаясь сверху. — Клянусь, что не обижу.
По телу прошла дрожь, все мышцы напряглись, а я снова опустил руку на ее клитор, лаская пальцами, доводя до предела.
— Маленькая, будет чуть-чуть больно, — предупредил ее. — Недолго, Малинка, обещаю.
Она прикрыла глаза, хватая ртом воздух.
И когда ее тело выгнулось в очередном оргазме — сильнее, чем предыдущий, резко, одним толчком наполнил ее. И застыл.
— Твою мать! — выдала… Малинка.
Она широко распахнула глаза и уперлась кулачками мне в грудь.
— Тише, тише, — успокаивающе зашептал я, — расслабься, и боль пройдет.
Она охнула и закусила губу.
— Прости, Малинка, — снова зашептал я, — сейчас снова хорошо будет, слово даю.
В ушах звенело, челюсти свело, а я медленно вышел из нее и так же медленно снова заполнил.
Она захныкала, но уже от боли. Моя же крыша со свистом улетела от нереального кайфа быть в ней. Просто быть и не шевелиться. Она так сильно сжимала член, что я уже с трудом сдерживался.
Оперся на кулаки, приподнялся, чуть раздвинул в стороны ее ножки, насаживая на себя, и большим пальцем ласкал чувствительный бугорок клитора.
И Малинка застонала. Тихо, почти неслышно.
— Артур, — вырвалось у нее.
— Расслабься, маленькая, — снова прохрипел я, ускоряя движение пальца.
И зарычал от удовольствия, потому что не ожидал, что она окажется такой чувственной. Ее тело отзывалось на мои прикосновения. Я думал, что над чувственностью и чувствительностью придется работать, но заучка окончательно свела с ума своей отдачей, когда мозг не контролировал тело.
Интересно, как долго придется вытравливать из ее головы то, что туда напихали мама с бабушкой?
— Не могу больше, — выдохнул я.
Пах прострелило от нереального кайфа, и я кончил, ловя перед глазами цветные фейерверки. Никогда до этого меня так не размазывало от секса, ни разу.
Осторожно вышел из нее, не обращая внимание на капли крови.
Посмотрел на Малинку и мысленно выругался. Зато умру счастливым.
Снял презерватив и вернулся к ней, снова превращаясь в дегенерата.
— Маленькая, посмотри на меня, — взмолился я. — Поторопился, прости идиота. Согласен на любое наказание, только не молчи.
Она сглотнула и посмотрела на меня. Накрылась простыней до подбородка и продолжала молчать.
Багров, ты придурок, дегенерат и питекантроп.
Я лег рядом с ней, гладя ее щеку большим пальцем, и брякнул, сам от себя не ожидая:
— Выходи за меня замуж?
Малинка вскинулась и гневно посмотрела на меня.
— Я серьезно, заучка. Пошли завтра в загс? Ну ладно, послезавтра. Ты только не молчи и не злись, потому что у меня очень серьезные намерения по поводу тебя. Марина Багрова. Звучит.
— Болтун, — закатила она глаза.
— Заговорила, — обрадовался я, — иди ко мне, кроха, а? Вообще тебя от себя отпускать не хочу, а теперь особенно. Больно?
— Да, — призналась она.
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — укладывая ее голову себе на плечо, серьезно произнес я. — Что все слишком быстро, а приличная девушка не
