Установление – 1 - Айзек Азимов

Пониетс согласно кивал.

– Это я понимаю. А любая система, не принимающая атомных изделий, никогда не подпадет под наш религиозный контроль…

– …И поэтому может сделаться средоточием независимости и враждебности. Да, именно.

– Что ж, отлично, – сказал Пониетс, – это в теории. Но что же на самом деле мешает продаже? Религия? Великий Мастер подразумевал именно ее.

– Речь идет о форме поклонения предкам. Их легенды рассказывают об ужасном прошлом, от которого они были спасены простыми и добродетельными героями прежних поколений. В действительности все это сводится к смутам периода анархии лет сто назад, когда были изгнаны имперские войска и введено независимое правление. Развитая наука и, особенно, атомная энергия стали отождествляться со старым имперским режимом, о котором они вспоминают с ужасом.

– Ах, вот как? Но у них есть отличные маленькие кораблики, которые легко засекли меня с расстояния в два парсека. Тут попахивает атомной технологией.

Горов пожал плечами.

– Эти корабли, без сомнения, остались от Империи. Может быть, они и снабжены атомными двигателями. Они хранят то, что им досталось. Но они не хотят усовершенствований, а их внутренняя экономика всецело неатомная. Вот что мы должны изменить.

– И как же ты собирался это сделать?

– Сломив сопротивление в одном месте. Говоря проще, если бы я смог продать перочинный ножик с силовым лезвием какому-нибудь дворянину, в его же интересах было бы повлиять на власти, чтобы те приняли законы, позволяющие ему пустить этот ножик в ход. Честно говоря, это звучит глупо, но психологический смысл здесь есть. Чтобы продавать стратегически важные товары в стратегически важные моменты, надо создать проатомную фракцию при дворе.

– И с этой целью отправили тебя, а я тут лишь для того, чтобы выкупить тебя и убраться; ты же останешься для новой попытки? Разве это не то же, что чесать ухо ногой?

– В каком это смысле? – с опаской поинтересовался Горов.

– Послушай, – Пониетс заговорил со внезапным вдохновением, – ты дипломат, а не купец; назвать тебя торговцем еще не значит сделать тебя им. Это дело для того, кто занимается торговлей – а я здесь с полным грузом, который скоро протухнет от бесполезности, и с квотой, которая, похоже, никогда не будет выполнена.

– Ты хочешь сказать, что собираешься рискнуть жизнью ради чего-то, не имеющего к тебе отношения? – Горов слабо усмехнулся.

Пониетс сказал:

– А ты хочешь сказать, что это вопрос патриотизма, а купцы не патриотичны?

– Последнее общеизвестно. Первопроходцы никогда не бывают патриотами.

– Отлично. Я принимаю это. Я не ношусь по космосу для спасения Установления или для чего-либо иного в таком же роде. Но я отправился делать деньги – и вот мой шанс. Если это одновременно поможет и Установлению, тем лучше. А жизнью я рисковал и при более дохлых шансах.

Пониетс поднялся, и Горов тоже встал вместе с ним.

– Что же ты собираешься делать?

Торговец усмехнулся.

– Горов, я не знаю – пока не знаю. Но если суть дела в том, чтобы что-то продать, то я – именно тот, кто тебе нужен. Вообще-то я не хвастун, но на одном я всегда настаиваю. Я до сих пор никогда не возвращался, не выполнив квоты.

Стоило ему постучать, как дверь камеры открылась почти мгновенно, и с обеих сторон ввалилось по стражнику.

4.

– Демонстрация! – мрачно сказал Великий Мастер.

Он как следует закутался в свои меха и сжал худой рукой железную булаву, которую использовал как трость.

– И золото, ваша Почитаемость.

– И золото, – неосторожно согласился Великий Мастер.

Пониетс поставил ящик на пол и открыл его, постаравшись при этом принять по возможности торжественный и одновременно самоуверенный вид. Перед лицом всеобщей враждебности он чувствовал себя одиноким; сходное чувство он испытывал и в свой первый год в космосе. Полукруг бородатых советников неодобрительно взирал на него. Среди них был и Ферл, узколицый фаворит, восседавший в застылой враждебности рядом с Великим Мастером. Пониетс уже однажды встретился с ним и немедленно выделил его как главного врага и, следовательно, как главную жертву.

Снаружи небольшая армия ждала исхода событий. Пониетс был надежно изолирован от своего корабля; единственным его оружием была попытка подкупа, а Горов все еще оставался заложником.

Он в последний раз отрегулировал неуклюжее чудище, которое стоило ему недели изобретательских усилий, и еще раз взмолился, чтобы облицованный свинцом кварц выдержал нагрузку.

– Что это? – спросил Великий Мастер.

– Это, – сказал Пониетс, отступив в сторону, – небольшое устройство, которое я сам сконструировал.

– Я понял, но это не та информация, которой я ожидаю. Не есть ли это одна из чернокнижных гадостей вашего мира?

– Устройство имеет атомную природу, – серьезно признал Пониетс, – но никому из вас нет необходимости прикасаться к нему или что-либо с ним делать. Оно предназначено лишь для меня, и если оно и содержит что-либо отвратительное, все зло его я беру на себя.

Великий Мастер угрожающим жестом поднял свою железную трость над машиной, и его губы быстро и беззвучно задвигались в очистительном заклинании. Узколицый советник по правую руку наклонился к нему, и его торчащие рыжие усы приблизились к уху Великого Мастера. Дряхлый аскониец раздраженно отстранился.

– И в чем же состоит связь между вашим орудием зла и золотом, которое может спасти жизнь вашего соотечественника?

– Этой машиной, – начал Пониетс, мягко опустив руку на центральную камеру и поглаживая ее твердые, округлые бока, – я могу обращать железо, ненужное вам, в золото высочайшего качества. Это единственное известное людям устройство, которое берет железо – грубое железо, ваша Почитаемость, железо, выпирающее из вашего кресла и из стен этого здания, – и превращает его в сверкающее, весомое, желтое золото.

Пониетс чувствовал, что порет чушь. Обычно его речи при представлении товара были гладки, легки и правдоподобны; эта же хромала как подбитый космический фургон. Но Великого Мастера интересовало содержание, а не форма.

– Вот оно что! Трансмутация? Мне знакомы дураки, пытавшиеся доказать свое умение. Они дорого заплатили за святотатственное любопытство.

– Добились ли они успеха?

– Нет, – Великий Мастер, казалось, холодно забавлялся. – Успех в попытке изготовления золота явился бы преступлением, включающим собственное искупление. Фатальной будет попытка плюс провал! Ну так что же вы можете сделать с моим жезлом? – он стукнул им по полу.

– Ваша Почитаемость извинит меня. Мое устройство – это небольшая модель, сделанная мною собственноручно, а ваш жезл слишком длинен.