Ричард Длинные Руки — король-консорт - Гай Орловский

— А мы уже все закончили, — заверил я. — С утра отправлюсь дальше.

Он полюбопытствовал:

— И часто вот так?

— Как?

— В одиночку? — пояснил он. — Без свиты?

— Чаще, — ответил я дипломатически, — чем хотелось бы. Вы же знаете по себе, как трудно подобрать умелых и толковых исполнителей!.. Чаще проще сделать самому, чем даже объяснить, что требуется…

Он вздохнул тяжело, пригорюнился.

— Горькая правда…

За дверьми послышались голоса, король поморщился, но дверь все же отворилась, заглянул важный Дородный человек и сказал торопливо:

— Простите, Ваше Величество, что прерываю, но… еще раз простите, прибыл барон Джильберт Шервин, мятежник, как вы помните…

— Помню, — буркнул король. — Тащите его сразу на плаху, пока снова что-то не стряслось!

Тот моментально исчез, даже без поклона, я понял, что и здесь в узком кругу обходятся без формальностей, так что король в какой-то мере нравится, не дурак и не требует соблюдения протокола, когда это тормозит процесс.

Он поднялся, сказал обрюзгшим голосом:

— Пойдемте посмотрим?

— Сразу на плаху? — поинтересовался я. — Не на городской площади? Где весь народ увидит и оценит справедливость закона?

Он отмахнулся.

— Насмотрелись, когда там рубили головы основным зачинщикам. А мелких вешали. Три виселицы стояли! Для барона не стоит затевать все заново… А на задний двор дворца сбежится достаточно челяди. Зрители будут и всем перескажут.

— И то верно, — согласился я. — Когда зрелище с доставкой на дом, так даже комфортнее. Можно смотреть из окна, держа в одной руке пирог, в другой чашу с вином.

Мы покинули кабинет, короля тут же окружили его придворные, он отдал ряд коротких приказаний и, отпустив нетерпеливым жестом, повернулся ко мне.

— Вот сюда, Ваше Высочество. Там хороший балкон, прекрасный вид на задний двор. Я частенько любуюсь, когда там тренируются мои воины…

— А они, — сказал я понимающе, — видя, как за ними наблюдает сам король, из кожи лезут?

Он улыбнулся.

— Не без того. Но это же хорошо?

— Прекрасно, — воскликнул я. — Подданные должны стремиться вырвать похвалу даже у скупого на одобрение короля!

— Я не скупой, — заверил он. — Похвалы же ничего не стоят. С другой стороны, конечно, нельзя их обесценивать слишком уж…

Узким коридором вышли на просторный балкон, слуги за нами тут же принесли и поставили легкий столик и два плетеных кресла, которым не страшен дождь, если вдруг забудут убрать, а король наклонился над перилами и всмотрелся во двор.

— Мы вовремя, — сказал он довольно.

Глава 3

Из-за массивного левого крыла вышла группа мужчин. Во главе гордо и красиво идет молодой барон Джильберт, бледный, но решительный, в темном дорожном плаще, но на ходу развязал на горле завязки, небрежно сбросил на руки ближайшему из сопровождающих. И хотя там оказался не слуга, но весьма солидный придворный, тот принял покорно, все-таки последняя воля идущего на смерть.

Мы с королем с балкона наблюдали, как все остановились у помоста, там только плаха, за палачом послали в великой спешке, все должно быть наоборот: палач обязан ждать жертву, зловеще опираясь на огромный ритуальный топор, непригодный для яростной схватки в сражении, а выкованный специально для таких вот случаев.

— Отсечение головы, — сказал я, — должно быть нравоучительным зрелищем.

— Будет, — заверил король. — Уже говорил, на городской площади казнили всех главарей. Но и смерть барона засвидетельствуют многие. А без красной дорожки на этот раз обойдемся.

Ждать пришлось довольно долго, слуга дважды появлялся с кувшином в руках и наполнял нам кубки, наконец во дворе появился спешащий к помосту палач, огромный малый, на груди кожаный фартук, это чтоб не испачкать кровью одежду, на голове маска с прорезями для глаз.

Мне показалось, что сидит не совсем плотно, король покосился на меня, хмыкнул.

— Заметили?..

— А где настоящий?

— За городом, — объяснил он. — Там у него домик. О любой казни объявляют заблаговременно, так что никогда не опаздывает. Это с бароном исключительная ситуация.

— Лишь бы не промахнулся, — сказал я и передернул плечами. — А то одному рубили раз пять…

— Что? — спросил он с интересом. — Тоже новичок?

— Говорят, — сказал я, — враги подпоили палача, чтобы еще и казнь сделать мучительной. Тот все промахивался и рубил в спину…

— Бр-р-р, — сказал он. — Представляю! Омерзительно. Надеюсь, здесь все пройдет чище.

С Джильберта сняли камзол, оставив в белой рубашке. На помост тем временем торопливо взобрался священник и, развернув молитвенник, повернулся лицом к плахе и замер в скорбном молчании.

Палач взошел по ступенькам неторопливо, то ли соблюдая статус, то ли путаясь в чужом фартуке, у плахи остановился в слишком картинной позе, уперев острие топора в темное дерево.

Стражи, что преграждали барону дорогу к помосту, расступились, и Джильберт почти взбежал по ступенькам, настолько молодой, красивый и сияющий, что в увеличивающейся толпе во дворе послышались горестные вздохи.

Священник торопливо причастил, судебный исполнитель прочел приговор, Джильберт выслушал спокойно, не дрогнув лицом и не шевельнув даже бровью.

— Желаете что-то сказать перед казнью? — спросил исполнитель.

Джильберт покачал головой.

— Нет… Все правильно. Мы подняли мятеж против короля, это нарушение закона, и все поплатились. Закон суров, но это закон. Я не прошу милосердия и не желаю его, мы все сделали правильно, я не раскаиваюсь!

Он без напоминания пошел к плахе, опустил голову в специальный вырез, чтобы палач не ударил слишком близко к затылку, сразу же выбросил в стороны прямые руки с растопыренными пальцами, как знак того, что он готов.

Палач медленно опустил топор острием на обнаженную шею жертвы, примерился, вскинул топор, но засомневался и еще раз для точности прикоснулся холодным лезвием к тому же месту приговоренного.

Наконец топор красиво и грозно взлетел над головой в кожаной маске. Я видел, как Джильберт задержал дыхание и закрыл глаза. Солнце заиграло на широком лезвии, толпа затаила дыхание.

Звонко пропел рожок, все повернули головы в нашу сторону. Король с балкона милостиво взмахнул белым платком.

Палач медленно опустил топор и, уперев острием в дощатый пол, красиво оперся на рукоять мускулистыми руками. На помост поднялся герольд, прокричал звонко, поворачиваясь во все стороны:

— Его Величество король Эдвин Рафнсварт милостиво заменяет смертную казнь путем усекновения головы бессрочным заточением в Башне Смерти!..