Ветер истории - Владимир Шилкин

Я велел ближайшему патрульному проводить Сашу к жениху, а сам отвел зама в сторонку и спокойно и обстоятельно выложил ему, что думаю о его управленческих талантах. Тот вздыхал, краснел, тупил глаза и в итоге признался, что командование ему в тягость, решения принимать самому ему страшно и вообще он бы лучше простым патрульным походил, а командование кому другому передать. Быстро провели собрание, на котором начальник патруля рассказал о своей неготовности отвечать за людей и подал в отставку. Народ выбрал нового начальника, которого я проинструктировал, особо указав, что главный на земле он и решения принимать ему, а я уже им не начальник и занимаюсь другим делом.

Покончив с этим вопросом, мы с Климом укатили в Петросовет. С Сашей я так и не попрощался. Ну и ладно, она дочь военного и думаю, поймет, что служба важней приличий.

Думаете, я расстроился из-за ее обручения? Отнюдь. Не строил я на нее никаких планов. Не та это девушка чтобы роман с ней закрутить. С такой или на всю жизнь или никак, а связывать с Сашей жизнь я не хотел. Она девушка замечательная, практически идеальная, но не для меня. Подумывал я о ней, если честно, ведь и правда хороша. Остановил меня, как ни странно, старый советский сериал "Офицеры". Я его в интернете посмотрел по рекомендации одного знакомого по тому же интернету. Есть там в самом начале один момент, который меня покоробил. Когда чета главгероев прибывает на заставу и заселяется в отведенную им хибарку, молодая супруга героя оглядывается и что-то со вздохом бормочет по-французски, а когда муж спрашивает "чего?", небрежно так отмахивается, мол ничего. Типа о чем с тобой, неучем говорить, все равно не поймешь. Авторы-то фильма, наверное, хотели показать ее ученость, но в интеллигентском своем позерстве, превратили эту ученость в утонченное хамство. Ну ведь хамство это – говорить на незнакомом мужу языке в его присутствии, когда и нужды в этом нет и отмахиваться от вопросов. Вроде как просто ткнула его носом в разность социального уровня.

Нет, я не подозревал Сашу в подобных наклонностях. Наоборот, точно знал, что она-то как раз крайне деликатна и никогда даже простому солдату не давала понять, что образованнее и чем-то выше него. Но одно дело беседа, а другое жизнь. Все равно чувствоваться будет. И дело даже не в образовании, просто мы на самом деле люди из разных миров и все видим и воспринимаем по-разному. Я это здесь и так все время ощущал. Не вышло бы у нас ничего, в любом случае. Так что я и не глядел в ее сторону, а теперь искренне за нее порадовался.

В Петросовете царила суета, неразбериха и странная смесь эйфории с паникой. Точнее часть суетящихся здесь людей пребывала в эйфории и рвалась не то арестовывать царя, не то издавать радикальные законы, а часть тихо паниковала. Выяснить в чем дело удалось, лишь поймав одного из пробегавших деятелей и рыкнув на него для острастки, чтобы не вырывался. Пойманный сообщил, что к городу приближается карательная экспедиция под командованием генерала Иванова, вырвался и убежал по своим сверхсрочным делам.

Странно, ни разу не слушал, чтобы Февральскую революцию подавляли какие-то войска. Впрочем, я и о городских боях не слышал, искренне полагая, что эта революция прошла бескровно. Что ж, мне же легче, как раз в струю со своими идеями попаду. Я перехватил еще одного деловитого работника.

— Где штаб обороны революции? — спросил с максимальной суровостью.

— Что? Такого органа пока нет. Вам, пожалуй, надо обратиться в 17-й кабинет.

— Спасибо, товарищ.

Товарищ целеустремленно ушагал по коридору, а я пошел искать нужный кабинет. Нашел довольно быстро, просто двигаясь в сторону максимальной суеты. Одного из работающих в кабинете я узнал – ему меня представлял Кромков, а вот мне его представить забыл. Тем не менее, я решительно направился к нему.

— Здравствуйте, товарищ, что там за каратели к нам направляются?

— А, товарищ Волков! Здравствуйте, здравствуйте. С отрядом генерала Иванова пока ничего не понятно. Он уже рядом, но атаковать не решается. Не знаю почему. Возможно, подкрепления ждет.

— Если дождется, революции конец. По крайней мере, вероятность этого высока.

— Вы, товарищ Волков, рассуждаете как военный, а ситуация несколько сложнее и количество штыков сейчас не главное.

Петросоветовец встал в картинную позу, видимо, собираясь толкнуть речь или прочитать лекцию, но я его опередил.

— Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Вы смотрите на гарнизон и полагаете, что с карательными войсками произойдет то же самое. Что они восстанут и наши силы лишь увеличатся. Я прав? — не дожидаясь ответа, я продолжил. — Но вы не учитываете один фактор. Пополнение будет не из тыловых частей, а с фронта. Там солдаты и разагитированы меньше и к тыловикам они относятся не особо по-братски. Если у карателей найдется толковый офицер, который догадается не только в карту пальцем тыкать, но и проведет среди солдат разъяснительную работу в нужном им ключе, то солдаты будут воевать всерьез. Наши же силы совершенно дезорганизованы и боеспособность их никакая. Решительного натиска они не выдержат.

— Что такого может сказать им офицер, чтобы солдаты стали убивать своих товарищей? — кинулся в идеологический бой какой-то незнакомый революционер.

— Например, что это не товарищи, а тыловые крысы, прятавшиеся за их спинами от войны, а теперь за немецкие деньги продавшие Отечество и их самих. Было бы желание напрячь мозг, а что сказать всегда найдется.

— У вас есть конкретные предложения или вы просто попугать нас зашли? — раздраженно спросил первый собеседник.

— Есть. Надо срочно создавать рабочие дружины. Если солдаты увидят, что защищать город вышел простой народ, а не тыловики-уклонисты, то задумаются над правдивостью офицерских слов. Только дружины эти надо создавать немедленно и готовить к бою по-настоящему. Учить их надо и организовывать в роты и батальоны.

Для этого предлагаю использовать солдат из учебных рот. Они как раз учатся на офицеров. Командуя и обучая добровольцев, они и командирскую науку лучше освоят на практике и превратят эту вооруженную толпу в боеспособное войско. Для настоящей войны они, конечно, не годятся, но в глухой обороне сидеть смогут. Большего от них пока и не требуется. На более высоком уровне командования можно использовать юнкеров солдатского происхождения, им больше доверять будут, чем полноценным офицерам, поддержавшим революцию.

Да и вообще, если эти отряды не организовать, то очень скоро они превратятся в большую проблему. Оружие хватали все подряд и с какой целью неизвестно. Уголовников в городе сейчас множество и оружия у них полно. Если начнут грабежи под личиной революционеров, но это будет пропагандистская катастрофа. Сейчас же мы даже не знаем кто все эти люди с винтовками, а полиции в городе нет вообще.

Присутствовавшие задумались.

— Да, пожалуй, в ваших словах есть смысл. Вы готовы заняться этим вопросом сейчас? Потом мы пришлем опытных специалистов, но терять время, как вы сами сказали, нельзя.

— Не был бы готов, не предлагал. Но мне нужны соответствующие полномочия и ресурсы.

— Все необходимое вы получите. Приступайте к работе. Только поддерживайте с нами связь и держите в курсе своих действий, чтобы мы могли вам своевременно помочь, — начальник уже что-то быстро написав, сунул бумажку машинисту.

— Слушаюсь.

— Прекрасно, я знал, что на вас можно положиться.

Петросоветовец выдернул лист из печатной машинки, подписал и шлепнув печать протянул мне.

— С Богом, товарищ Волков. Революция ждет от вас свершений.

Я взял мандат и козырнув вышел. В коридоре я глянул на подпись – надо же знать имя непосредственного начальства. Хм, Скобелев. Интересно, родственник или нет? Клим, все это время ждавших меня в коридоре, тоже сунул нос.

— Ишь ты, это что, вы теперь начальник гарнизона будете?

— Нет, я его только создавать буду, а командиров на готовое и без нас найдется, — усмехнулся я и тихо добавил. — Только вот, боюсь не все их команды слушать будут да и не про все они знать будут.

Клим задумчиво покачал головой. Похоже, эти игры его серьезно напрягают, надо будет поговорить по дороге и расписать ему ситуацию. Ну а начнем мы с Петроградки. Военспецов надо приглашать в готовые отряды, а значит, в первую очередь надо договариваться именно с рабочими. Ну, товарищ Фридман, готовься к большой работе. Будем создавать Красную Гвардию!

К часу дня я добрался до крепости и, сразу оттащив Елина в сторону, показал ему мандат и сообщил, что нужно срочно собрать "наших" для предварительного обсуждения планов. Кто такие "наши" я уточнять не стал. Заодно посмотрим, как он сам это трактовать будет. Чувствовал себя при этом мудрым и хитрющим аки змей-искуситель.

Елин не подвел. В течение часа собралось одиннадцать человек. Знаком я был только с Яшей и еще нескольких вроде бы видел вчера при штурме "Васьки". Главным было то, что под "нашими" Елин понимал, прежде всего, большевиков. Именно ими собравшиеся и были. Познакомились, я еще раз показал мандат и объяснил суть задачи. Серьезность ее осознали не все.