Противостояние Риперу - Джоанна Уайлд

кузины, явно, какой-то преступник, — сказала она напряженно. — Думаю, это место кишит страшными отморозками. Парочка из них загнала Джесс в угол прошлой ночью, напугав ее. Она говорит, что до завтра она в безопасности, но я хотела бы, чтобы она вернулась домой сегодня вечером. Она сказала, что напишет мне, но не сделала этого.

Я замер.

— Ты знаешь что-нибудь об этих парнях?

Она повернулась ко мне, качая головой. По ее лбу расплылось пятно грязи, а ярко-рыжие волосы растрепались, как будто она только что встала с постели.

Неплохое зрелище.

— Ничего, но я знаю, что хочу причинить им боль. Она сказала, что мне не стоит туда лететь. Наверное, это хорошо, потому что мне не нужно провести остаток жизни в тюрьме, а именно там я окажусь, если доберусь до этих ублюдков.

— Так ты вместо этого приехала сюда? Не знаю, как к этому относиться, милая.

Она положила руки на бедра.

— Завтра меня здесь не будет, и я не хочу, чтобы ты обвинил меня в отказе от нашей сделки.

Да, точно.

— Так ты думаешь, что я такая сволочь, что не позволю тебе оторваться от дел, чтобы встретить твою племянницу из аэропорта? — спросил я, стараясь не ухмыляться тому, что она была холодна. Когда случалось дерьмо, она приезжала сюда, потому что, хотела быть рядом со мной. Возможно, она не была готова признать это, но это не меняло того, что происходило на самом деле.

— Ты — придурок, который занимался сексом у меня на глазах.

— Да, я тот еще кусок дерьма — одинокий мужчина, трахающий добровольную партнершу в уединении собственного дома. Иногда я засыпаю в слезах, настолько мне стыдно за свои поступки.

— Ты хочешь сказать, что это было всего лишь совпадение? — потребовала она.

Я рассмеялся.

— Это ты пришла раньше, — напомнил я ей. — Но да, признаю. Я решил сделать так, чтобы продержать здесь Шэрон весь день. Не собирался трахать ее у тебя на глазах, но я не был разочарован, когда ты вошла и увидела это. Я был чертовски зол, Лондон. Я был рядом с тобой, когда ты в этом нуждалась, я заботился о тебе, а потом ты назвала меня именем другого мужчины. Для протокола, одно из самых моих нелюбимых имен.

Ее глаза расширились, рот открылся, затем закрылся.

— Ты придурок.

— Нет, я засранец. Хочешь ругаться по-взрослому, используй взрослые слова.

— Отвали, — прошипела она, и, клянусь, ее волосы начали левитировать, как у Медузы. Ладно, возможно, она просто покачала головой, но в любом случае это было горячее, чем ад. Бой был веселым, но мы потеряли достаточно времени. Пора проникнуть в ее тугую киску и проверить, так ли хорошо она обхватывает меня, как представляло мое воображение.

Я обхватил ее за талию и поднял со стула, прижав к себе, и направился в спальню.

— Что ты делаешь?

— Хватит прелюдий. Пора переходить к делу, детка.

— Я не твоя детка. Опусти меня!

— Этого не случится.

Она начала брыкаться, что было бы гораздо эффективнее, если бы ее ноги могли достать до любой части моего тела из такого положения. Не первое мое родео. Затем она ударила меня, пытаясь вырвать мою руку, обнимающую ее за талию.

— Осторожнее, не хочу уронить тебя.

— Боже! Как ты можешь так поступать? Это нечестно — ты слишком сильный по сравнению со мной. Я ненавижу тебя!

Я решил, что то, как я мог так поступать, было чертовски очевидно, так что это не требует ответа. Хорошо, что так, потому что она впилась ногтями в мою руку так сильно, что, кажется, пошла кровь.

— Хватит играть, Лондон.

Мы прошли через кухню. Дверь моей спальни была открыта. Я захлопнул ее за нами, затем потянулся, чтобы запереть ее, потому что, будь я проклят, если потерплю, чтобы нас прервали в этот момент.

Затем я бросил ее на кровать.

Лондон отпрыгнула назад, как краб, прижавшись к изголовью с широко раскрытыми глазами.

— Что с тобой не так? — спросила она, задыхаясь.

— Я возбужден, — сказал я, звуча как ни в чем не бывало. Я сел на край кровати и стянул ботинки. Схватив футболку, я стянул ее через голову и бросил на комод.

Затем я встал и схватился за штаны.

Лондон снова пискнула.

— Дверь вон там, — сказал я. — Запирается изнутри, так что не похоже, что ты здесь в ловушке. Если хочешь уйти, уходи. Иначе снимай одежду.

Я стянул штаны, член вырвался на свободу и ударился о мой живот. Она вздохнула, и я улыбнулся, потому что знал, что этот вид был хорош.

— Одежда? — напомнил я ей.

Она села, затем как бы обернула себя чувством собственного достоинства, как тяжелым плащом, как будто это могло защитить ее.

Это не так.

— Давай поговорим об этом, — сказала она тихо. — Мы должны установить некоторые правила, понять, куда будем двигаться.

— Мы собираемся трахаться. Потом, наверное, сделаем это еще раз. После этого я угощу тебя ужином, но только, если ты будешь вести себя хорошо.

— Я принесла ужин с собой, — пробормотала она.

— Господи, ты была бы идеальной, если бы у тебя не было палки в заднице.

Я прополз вперед по кровати, схватил ее за лодыжки и резко дернул вниз. Она вскрикнула, но не стала сопротивляться, когда я поймал ее руки и прижал их к кровати, над ее головой. Затем я наклонился, чтобы поймать ее губы, — мне нужно было посмотреть, действительно ли она так хороша на вкус, как я помнил.

Так и есть.

Я глубоко просунул язык, закрыв глаза, наслаждаясь тем, что наконец-то оказался внутри ее тела. Сначала она лежала пассивно. Затем ее язык начал играть с моим, игра в догонялки, которую я мог бы продолжать часами, если бы мой член не был в огне. Раздвинув ее ноги, я устроился между ними, с трудом понимая, что мне грозит серьезный ожог от джинсов на члене.

Я отстранился и улыбнулся ей. Ее щеки раскраснелись, глаза сияли, а ее блестящие рыжие волосы лежали на подушке, как поток лавы.

— Мне нравится цвет твоих волос, — сказал я, сдвигаясь в сторону, чтобы провести рукой по ее животу.

Пуговица ее джинсовых шорт расстегнулась достаточно легко, и ее бедра приподнялись, чтобы встретить мои пальцы, когда они нашли ее клитор.

Чертовски мокрая. Красивая.

— Спасибо, — пробормотала она. — Не думала, что ты заметил. Ты ничего не сказал в тот день.

— О, я заметил.

— Святое дерьмо, как хорошо… — прошептала она.

— Я делаю все, что в моих силах.

Ее грудь быстро поднималась и опускалась, дыхание