Мой дед расстрелял бы меня. История внучки Амона Гёта, коменданта концлагеря Плашов - Дженнифер Тиге
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первый кибуц был основан в 1910 году на берегу Галилейского моря (озера Кинерет). В настоящее время в Израиле около 280 кибуцев.
История кибуца Эйлот началась в 1962 году. Он расположен на самом юге Израиля, среди горных хребтов, между Иорданией и Египтом. По краям его огибает пустыня Негев.
Израильский писатель Амос Оз прожил в кибуце почти 30 лет. Он пришел к таким выводам: «Основатели кибуцев надеялись изменить не только социальную систему, классовое общество. Они хотели существенным образом повлиять на человеческую природу. Они верили, что если создать общество, где все одинаково питаются, одеваются, трудятся, где у всех одинаковый уровень жизни, то исчезнет эгоизм и возникнет новый тип человека. Эти убеждения оказались далеки от реальности».
Высшего образования Алон не получил. После школы он, как и многие, отправился работать в мастерскую кибуца.
* * *
Я ехала в автобусе в сторону юга. Через три часа водитель остановился посреди пустыни. Вокруг были красные пески, и только. Я зашагала вверх к кибуцу. На первый взгляд он напоминал дачный поселок: одинаковые двухэтажные домики, разделенные дорожками из плитки и зелеными лужайками, то тут, то там рос дикий олеандр.
В шесть часов утра здесь начинался рабочий день. Я надеялась, что мне поручат доить коров, — это куда увлекательнее, чем перебирать помидоры на конвейере. Но все оказалось иначе. В первое утро меня отправили на кухню. Я весь день убирала остатки еды и ополаскивала грязную посуду, а на следующий день загружала посудомоечную машину. Убирать несметное количество грязных тарелок было очень скучно, и я засомневалась, что по этому месту смогу составить детальную картину Израиля.
Наутро я собрала сумку и уехала.
Всего несколько километров — и я очутилась в самом южном городе Израиля, на курорте Эйлат, на Красном море. Чтобы пополнить свой дорожный фонд, я отправилась в порт, якобы по подсказке бэкпекеров — туристов, путешествующих налегке. Как раз отходила парусная яхта. Я побежала к причалу и по-английски закричала одному из членов экипажа: «Помощник не нужен?» — «Мы полные!» — заорали в ответ.
Тут я заметила, что к причалу подходит блестящая красная лодка. За штурвалом стоял высокий худощавый мужчина с темными волосами. Когда из лодки выбрался последний пассажир, я подошла к капитану: «Привет! Помощник не нужен?» Он усмехнулся: «Нужен. Один уехал как раз сегодня утром».
Капитана звали Шимон, и я моментально в него влюбилась: загорелое лицо, светло-синие глаза, густые брови. Шимон был сабром — так называли евреев, которые родились в Израиле. Они, как говорят, словно одноименный вид растений из семейства кактусовые[23]: снаружи колючие и жесткие, а внутри мягкие и сладкие.
Шимону было 48 лет, у них с женой была маленькая дочь. Полжизни он провел в армии, служа в «Шайетет 13», элитном подразделении военно-морских сил Израиля. В Эйлат он переехал пару лет тому назад и теперь курсировал между Эйлатом и египетской границей на лодке со стеклянным дном.
Я стала частью экипажа. Помимо меня на лодке работали еще два бэкпекера — нидерландка и южноафриканец. Днем я продавала билеты туристам, вечером мыла палубу и туалеты. В конце дня в каком-нибудь уголке на лодке я стелила пенку, разворачивала спальный мешок и засыпала под открытым небом.
Мы с Шимоном принадлежали к разным мирам, но оба любили побыть в одиночестве и наслаждаться тишиной. Шимон позвал меня в пустыню Негев. Прежде я ни разу не бывала в пустынях, и пейзаж сразу запал мне в душу. Сначала он может показаться однообразным, как большое бесплодное ничто. Но в этой бесплодности столько всего можно найти! Мы пробирались по узким ущельям. Шимон показал мне необычные скальные образования и предложил присмотреться к тому, как меняется цвет камня в течение дня. В пустыне мы находили растения, наблюдали за змеями и скорпионами.
Сначала меня не беспокоило, что Шимон мало говорил. Я бы с удовольствием бродила с ним по пустыне даже в молчании.
Меня впервые полюбили такой, какая я есть.
Через несколько недель меня посетила тревога. Есть ли у наших с ним отношений какое-то будущее или я только трачу в Эйлате время? Шимон не понимал, что меня беспокоит. Он все еще жил с женой, хотя их брак давно распался. Он спросил: «Почему бы тебе не остаться в Израиле?» — и предложил съехаться в Эйлате.
Мне нужно было время, чтобы все обдумать, и я вернулась в Германию. У меня истекала трехмесячная виза, по которой я путешествовала. Я приехала домой в Мюнхен. Приемные родители не спрашивали, когда я планирую приступить к учебе. Видимо, они поняли, что со мной тогда было бесполезно разговаривать. Друзья мне прямым текстом высказали — мол, зачем в 21 год жить с таким стариком, может, причина в комплексе Электры?
Я проработала несколько недель в Siemens ради заработка, а потом прилетела в Эйлат.
К тому времени жена Шимона съехала из квартиры. Их общая дочь осталась с нами. Ей было четыре. Хорошенькая девочка с длинными темными кудряшками, которые постоянно падали ей на лицо. Дни она проводила в детском саду, а вечера — с мамой или со мной.
Шимон работал на корабле. Мне хотелось быть более независимой, обеспечивать себя самой. В Эйлате я устроилась в дом отдыха «Медитерране», но сезон еще не начался. За это время я планировала выучить иврит, однако через пять минут чтения учебников откладывала их и отправлялась на пляж или в ближайший торговый центр.
Когда Шимон возвращался домой, дочь бросалась к нему на шею. Она для него была на первом месте. Он с ней играл, подолгу читал вслух, укладывал спать, а после этого обессиленно падал на диван. Мне было одиноко. Не так я представляла нашу совместную жизнь.
Однажды вечером, в очередной раз прождав Шимона на диване, я не сдержалась, засыпала его упреками, обвинила во всем маленькую девочку и добавила, что, пока была в Германии, встретилась со старой любовью.
Шимон спокойно меня выслушал, а потом произнес, что дело не в его образе жизни и не в дочери. «Ты сама не знаешь, чего хочешь. Так зачем все портить?» Потом он откинулся на спинку кресла. В комнате стало тихо.
Иногда я думаю, что, если бы мы с Шимоном встретились чуть позже, возможно, отношения и получились бы, но тогда я была слишком молода. Я искала спасителя, а не партнера.
