Всему свое время - Ирина Быстрова

– У него женщина, – сказала я Ларисе.

– Ну и что? – ответила она. – Все мужики гуляют. Но далеко не все семьи из-за этого разваливаются. Бывает, мужик даже уходит к другой, но потом все равно возвращается. Это ведь разные вещи: любовь-морковь и семья. Но если женщина уходит… – Она неодобрительно покачала головой.

Если женщина уходит, то возврата нет. Я поняла ее слова так. А разве я ушла? Сбежала в порыве растерянности – да. Спряталась, чтобы прийти в себя. Как дикий зверек в норке. Но не ушла. Я даже не подумала, что мой поступок можно истолковать так.

– Спряталась? – усмехнулась моим словам Лариса. – А это что? – ткнула пальцем в мою сумку.

– Вещи, – сказала я.

– Правильно. Вещи, – продолжала улыбаться Лариса. – Белье, одежда, обувь, причем, – она заглянула в недра сумки, – с расчетом на осень. Разве не так? Ты собиралась с толком. С трезвой головой.

– Нет, что ты! – вскинулась я. – С какой трезвой? Я была почти в беспамятстве. Покидала, что попалось под руку…

– Когда просто сбегают в порыве, как ты говоришь, растерянности, – перебила меня Лариса, – вообще обходятся без вещей.

– Да? – Я растерялась. – Ну…

Она подозревала меня в умысле. В предусмотрительности. Как ей было объяснить, что я не такая? Я промолчала. Чувствовала себя препротивно. До тех пор, пока Лариса не сказала:

– А вообще все это ерунда. Чужая душа – потемки и всякое такое. Раз ты так сделала, значит, так надо. То ли ты все продумала, то ли твой инстинкт самосохранения сработал – не важно. Потом разберешься. А сейчас давай решим, где тебя разместить.

Оказывается, у Ларисы была еще одна квартира.

– Я обычно ее сдаю, – пояснила она, роясь в тумбочке в поисках ключей, – но как раз сейчас предыдущие жильцы съехали, а новые еще не появились. Хата стоит пустая. Поживешь там.

– Одна? – испуганно спросила я.

Последние семнадцать лет я почти никогда не бывала одна. Если и выходило, что ночевала дома в одиночестве, значит, все семейство было где-то рядом или с минуты на минуту должно было приехать, то есть вроде бы и не расставалась с ними, а тут…

– Привыкай, – сказала Лариса. – Сама так решила…

Ничего я не решила. Или, вернее, не сообразила еще, что именно решила-то.

Следующие два дня почти не выходила из квартиры. Боялась. А вдруг встречу кого-нибудь из знакомых или, хуже того, детей и Петю? Сбегала только в соседний магазинчик за продуктами, и все. Сидела на кухне, смотрела в окно и думала. Что произошло? Зачем сбежала? И что теперь будет? Ответов не находила. Мозги отказывались работать. Я так и сказала Ларисе, забегавшей по вечерам проведать меня.

– Мозги не всегда хороший советчик в таких делах, – ответила она. – Сердце подскажет. Рано или поздно.

Может быть, оно проснется для подсказок так поздно, что уже все полетит в тартарары?

Здесь нельзя было оставаться надолго. Лариса все равно намерена сдавать квартиру. Она усиленно искала новых жильцов. Двое даже приходили при мне. Не такая уж я ей великая подруга, чтоб от доходов отказываться. Я это быстро поняла. Есть ли у нее вообще близкие подруги? Те, кто в бизнесе, черствеют. Вон Петя тоже хороший тому пример. Где у него друзья? Нет. Одни только партнеры. Партнеры по бизнесу. Партнеры по рыбалке. Партнеры по пиву. Думать не хотелось о нем, но мысли сами по себе лезли в голову, не спросясь.

И я пошла за билетами. Поеду к Ирке. Я знала, что нужно ехать к ней. Не к сестре – сестра сразу же начнет ворчать, чтоб не дурила и возвращалась.

Я бы вернулась, но только к детям. К Пете – ни за что. Как только начинала думать об этом, мгновенно ощущала тошноту и резкую боль под ребрами. Поэтому ехать к сестре – все равно что никуда не ехать. А Ирка… Ирка если и не поможет, то хотя бы не будет склонять к примирению с Петей. Она же терпеть его не может.

Но покупать билеты напрямую на Москву я не стала. В кассе же фамилию и имя потребуют. Петя, если захочет, быстро меня вычислит. Сначала я подумала, что лучше взять билеты на поезд. Пете и в голову не придет искать меня на железной дороге. Его всего аж переворачивает, когда говорят, что нужно ехать поездом. Он никогда в жизни не поверит, что кто-то добровольно может сесть в поезд, чтобы трястись до Москвы целых трое суток. Правда, меня от поездов тоже колотит. «Я же с ума сойду», – подумала и, придя в кассы, сразу же направилась к расписанию самолетов. Нужно лететь через другой город, тогда он не разыщет меня. Так всегда в кино делают. Они ж знают, о чем снимают.

Девушка в кассе была очень любезна. Подобрала маршрут через Екатеринбург. Там у нас никого нет, значит, Петя никак не сможет связать меня с этим городом. Я должна была прилететь туда и через три часа улететь в Москву. Очень удобно. Но все-таки какие сейчас цены на билеты – просто ужас!

Деньги? Деньги у меня были. Лариса, между прочим, очень этому удивилась.

– У тебя есть какие-нибудь деньги? – спросила она, когда привела меня на квартиру. – На еду хватит?

– Да, деньги у меня есть.

– Много?

Лариса бесцеремонна. Видно, из-за того, что бизнесменша и парикмахерша. Хотя мне ли нос воротить? Раз я на несколько дней отдала свою судьбу в ее руки, то какие могу предъявлять к ней претензии?

– Ну, есть, – замялась я.

– Сколько?

– Двадцать три тысячи, – призналась я.

– Что?! – изумленно воззрилась на меня Лариса. – Откуда такие деньжищи? Что, копила все эти семнадцать лет из сдачи от покупок?

Я невольно улыбнулась:

– Нет, конечно.

– Тогда откуда? – Лариса сдвинула брови. – Свистнула, когда уходила?

– Упаси боже! – вздрогнула я. – Я бы никогда… Я бы лучше…

– Да, понятно, ты бы лучше корочкой питалась и водичкой запивала, – вздохнула Лариса. – Так откуда деньги?

– Подарки, – сказала я. – Тетка из Владивостока присылала. То к Новому году, то ко дню рождения. Писала: мол, купи что-нибудь на память обо мне, а мне как-то ничего не приглянулось, вот я и складывала. Накопилось.

– Нормально, – усмехнулась Лариса. – А ты, однако, не простая штучка.

Интересно, что сказала бы тетка, если бы знала, на что пошли ее подарки? Она человек старой закалки. Дядя умер, когда ей было сорок четыре, так она больше замуж не выходила. Говорила, что незачем, что лучше дяди ей все равно не найти. Это верность. Это любовь. А у меня? А у меня одни руины.

Любви и не было. Никогда. Женился он на мне, потому что ему нужна была хозяйка в дом. Чтоб суетилась, готовила, убирала, детей воспитывала, его обихаживала. Чтоб об нее можно было ноги вытирать. И чтоб молча все это проглатывала. А я думала… А я была дурой. Семнадцать лет. Думала, я тоже человек, меня тоже уважают за то, что я делаю, за то, что у них жизнь без всяких бытовых забот течет. Это ведь такой труд, что не приведи господь! А он держал меня за домработницу. С которой можно еще и свои плотские желания удовлетворить. И всей платы ей – крыша над головой и сытая жизнь. Без капли любви и уважения.