Одно чудо на всю жизнь - Екатерина Мурашова

— Всё это очень хорошо, — сказал Баобаб, который, как всегда, зрил в корень. — Но вы что, действительно собираетесь Аи на Маринку менять?

Все собравшиеся в заснеженном школьном дворе и только что оживлённо обсуждавшие подробности операции, разом замолчали.

— Нельзя же вот так живого человека им отдавать… Что они с ней сделают — неизвестно, — сказала Лилька.

— А Маринку им оставлять — можно? — тяжело спросил Варенец.

— Маринку мы им не оставим, — решительно сказал Тадеуш. — Надо решить, как максимально себя обезопасить. Во-первых, Аи на встречу лучше не брать…

— Да они же без неё и разговаривать с нами не станут!

— Скажем, что она тут, неподалёку. Пусть сначала Маринку покажут!

— А пусть она и будет неподалёку, с Тодей в машине, — предложил Витёк. — Ведь Уи, или Вилли, как они его называют, никто, кроме неё, опознать не сможет…

— Точно, Аи будет в машине вместе с Капризкой…

— А нам нужно подробно обсудить, что им говорить, чтобы и Маринке не повредить, и Аи тоже…

— А разве так можно?

— А искусство дипломатии на что?

— Ну-ка, кто у нас тут дипломат, шаг вперёд…

— Нужно просчитать разные варианты развития событий, — сказал Альберт. — И на каждый вариант составить свою схему действий. Это можем сделать мы с Тарасом. И всем надо запомнить, в каком случае что делать. Если мы предусмотрим достаточное количество вариантов, то почти наверняка выиграем…

— Дедушка Трофим! Дедушка Трофим! Вы где?

— Сёмка?! — старик с крыльца радостно прищурился в ранние зимние сумерки. — Иди сюда скорей. Куда ты запропал-то? Я уж беспокоиться начал… Проходи, отогревайся… Запыхался-то как… Бежал, что ли?

— Угу! Торопился. Подморозило к вечеру, дыхалка сбивается.

— Ну садись, рассказывай. Всё по порядку. Ничего не пропускай. Чаю-то будешь? Специально для тебя вон в магазине пряники прикупил… Слушаю, слушаю…

— Сестру его я нашёл. То есть то место, где её прятали. Станцию-то наши бригадные вычислили, а уж там-то по следам всё просто. Но оттуда её уже увезли. Наши с питерскими разбор имели, со стрельбой…

— Как со стрельбой?!

— Так у питерских пистолет был. Причём стреляла, дед Трофим, вот ей-Богу, не вру, — девчонка. Ранила она Вонючку. Его в больнице-то мент охранял, но он всё равно сбежал. Лежит сейчас у нас, рука-то вроде ничего, но трясёт его.

— Антибиотики давать надо! — сердито сказал дед Трофим. — Загубите мальчишку! Скажи своим: или антибиотики колоть, или в больницу везти. Запомнил?

— Запомнил, запомнил. Но всё дело-то в том, что они на той даче ещё одну девчонку своровали…

— Как ещё одну? Зачем?! — ахнул Трофим Игнатьевич.

— Да я сам не знаю. Вроде менять её с питерскими на эту, Аи, которая со спутника-шпиона. Генка, бугор наш, вроде против был, но Косой с компанией ему, вроде, не доверяют. Очень уж им хочется с помощью Вилли то ли банк, то ли магазин ограбить…

— Сейчас! — усмехнулся старик. — Раскатали, дураки, губу. Этот Вилли, как я погляжу, их всех использует… А что с девчонкой-то? Не обижает её шпана-то?

— Да нет, Старший Лис запретил. Говорит, возвращать всё одно надо, а у неё отец крутой, из новых. Если порченая будет, приедет бригада из Питера и всех нас в землю вниз головой уроет. А так, может, обойдётся. Назначили всё это на воскресенье, на четыре часа. Питерским уже сообщили.

— Да, Сёмка, придётся наш план менять. Не можем же мы им позволить питерских ребятишек гробить и девочку обижать. Да и питерские сам с усам, приедут с другой пушкой и ваших пацанов постреляют. Не дело это. Люди прежде всего. Ловко всё этот гад шпион подстроил — скажи, Сёмка?

— Да не знаю я, дед Трофим, не похож он на гада-то…

— Да это уж завсегда так, — усмехнулся Трофим Игнатьевич. — Это я тебе ещё по своей молодости скажу. Шпионы — они самые миляги и есть. Подумай сам, если бы у него поперёк лба написано было: вот я — гад-шпион, кто бы ему секретные сведения-то открыл бы, а? Значит, надо ему быть обаятельным-привлекательным… Вот как Вильям твой. И «сестра» его, наверное, красавица…

— Не знаю, — снова покачал головой Сёмка. — Сестру не видел…

— Давай, Сёмка, говори мне подробно дислокацию, а сам держись от всего этого подальше. Понял? Не хочу я, чтобы ты в какой случайной разборке пострадал. Ты ещё матери нужен, и как свидетель по всему этому делу пойдёшь. А ещё надо спутник этот из озера доставать, и вообще дел много. Как наступит момент, скажешь вашему бугру, живот, мол, схватило или ещё чего… Понял ты меня или нет?

— Понял, дед Трофим, понял. Давайте я вам дислокацию на карте покажу…

Всё не ладилось, всё расползалось под пальцами, как гнилой халат из раннего джамбульского детства. Толстый ватный халат, который пустили на тряпки. Столько лет прошло, а как сейчас стоит перед глазами. Даже запах помнится — дым, кизяк, сало…

Утро началось с Ёськиной истерики. Мальчик катался по дощатому полу, выл, стучал руками и ногами. С трудом удалось выяснить, что случилось.

— Чурки Коврика съели!!! Чурки Коврика съели!!! — рыдал Ёська.

Вызвали на разбор Чурок. Они ни от чего не отпирались, виновато разводили руками, кланялись, улыбались.

— Хорошая была собачка, жирная, скусная… Чурки другую найдут, поймают, Ёське в подарок принесут. Худая будет, весёлая, Чурки её есть не будут…

Генка изображал злость, возмущение, даже дал в нос Большой Чурке (удар, конечно, получился несильным, но нос всё же расквасил. Чурка утёрся, заулыбался ещё сильнее). Однако всё это было скорее Ёське в утешение, потому что по-настоящему никакого возмущения Генка не испытывал. Ну, едят Чурки и весь их народ собак. Ругать их за это — всё равно что кошку ругать за то, что она птичек ловит. Оставить кошку в одной комнате с воробьем, а потом горевать — ах, ах, зачем она его съела?! Потому что кошка — и весь ответ. Вот и здесь так — потому что Чурки! Всё это Ёське вполне можно будет объяснить, но потом, когда он успокоится…

Дальше дела с этой мочалкой, Мариной. Зачем Косой всё это устроил? Говорит: для верности. А того не понимает, дебил интернатский, что похищенную девочку менты искать будут. Уже ищут. Это тебе не бомжи-алкаши-старушки-божьи одуванчики, за которых никто никогда не вступится и не вспомнит. Если девчонка не врёт, то у неё отец из крутых, значит, свою команду тоже поднимет. Нет, Косой — козёл, что всё это затеял, надо с этим быстро кончать и девчонку в любом случае возвращать на место. Получится там, не получится с Виллиной сестрой — это дело следующее. Всегда можно сначала начать. Если есть кому начинать. А вот если на похищении девчонки повяжут всех, тогда кранты… Хорошо хоть Генка быстро спохватился, отобрал девчонку у пацанов, посадил к Вилли под крыло. Он её как-то там успокаивает… Пускай. Надо кончать со всем этим. И в воскресенье тоже — бардак. Кому доверились? Пацанам, школьникам?! Да неужто они не испугаются на стрелку идти, не стукнут хоть кому из взрослых? Кролик говорит: разведка, разведка… Какая разведка против роты ОМОНа или против крыши мочалкиного папы?! Да, заварили кашу, тут уж не до результата, тут лишь бы ноги унести… Расслабился Старший Лис со всеми этими делами, распустил бригаду — и вот результат… Жёстче надо дела вести. Жёстче… А здесь надо какой-то хитрый ход придумать. На сколько они там стрелку назначили? На четыре? Хорошо. Значит, надо с утра всё переиграть. Переназначить на два, так, чтобы пацаны-школьники только-только успели. Отдать им девчонку и сразу разбежаться, до приезда всяких вспомогательных команд (если таковые случатся). Может, хоть так удастся целыми из всего этого дерьма вылезти. Точно — в последний момент всё переиграть. И никому ничего не говорить. Особенно Косому, а то опять все напортачит…

А вечером ещё того круче. Только свернулся в клубок на койке у тёплой стены (с той стороны печка топится), только собрался спать… Пришла к Генке в комнатуху делегация дебилов. Валька да Герасим в полной красе. Валька деловой такой, руками размахивает, говорит явно с чужого голоса:

— Девочку Марину надо домой отправить. В поезд посадить — пусть едет. Ту-ту-у! Домой! Пусть едет! Так хорошо будет! Девочке Марине хорошо! Генке хорошо! Вальке хорошо! Всем хорошо! Ту-ту-у!

Герасим рядом стоит, кивает, мычит, соглашается. Ясно, что это он каким-то образом Вальке напел, объяснил, что сказать. Но как? Валька человеческую-то речь понимает через пень-колоду. Как же с ним немой Герасим-то договорился? Надо будет потом его поспрошать. Может, чего полезное выяснится, для обращения с Валькой.

— Пошли вон, уроды! — Генка соскочил с кровати, пинками выгнал обоих из комнаты. И опять, как утром, настоящей злости не испытал. Ведь, как ни крути, уроды-то правы на все сто…

Как, когда всё закрутилось? Связалось с тем миром, с нормальным, про который Генка так хотел забыть, вытеснить его. Забыть, потому что в том мире ему нет места, с самого начала не было. И братьям, и пацанам — тоже не было. Нет его! Нет! Есть мир уродов, в котором живут Генка, его бригада, их жертвы… А больше нет ничего… Откуда же оно лезет?!