Помещицы из будущего (СИ) - Порохня Анна

- Какая ты молодец! – искренне похвалила ее Таня. – И Марфушка умница!

- Псине-то вашей, барышни, я с ужина собрала остатки, – Евдокия тяжело поднялась и достала из-под лавки уже знакомый старый котелок. – Нате.

Повариха ничего не сказала по поводу наших синяков. Похоже история со столиком уже разошлась по усадьбе.

Еще раз поблагодарив ее, мы вышли на улицу и заметили, что цыгане уже проснулись и начали собираться у конюшни. Нужно было накормить их, перед тем как они отправятся хоронить своих. День начинался со страшных забот, но нам придется во всем этом участвовать, потому что цыгане находились на наших землях.

Я подозвала Захара и попросила отвести их под навес, где стоял длинный стол. Там иногда обедала дворня, и людей можно было накормить за несколько заходов.

А собака так и лежала на том же месте и выглядела какой-то вялой. Вчера она лаяла, пытаясь отпугнуть мужиков, а сегодня просто наблюдала за нами тоскливым взглядом.

Таня поставила перед ней котелок и отошла в сторону.

- Что-то с собакой не так, - тихо сказала она после того, как мы просидели в ожидании минут пятнадцать. – Она больна.

- Но вчера она ела и выглядела довольно живой, - шепнула я в ответ. – Что могло случиться?

- Кто знает, если бы осмотреть ее, – Таня прикрыла глаза, словно собираясь с духом. – Нужно проверить брюшную полость на предмет опухших органов или болезненных участков, а также осмотреть лапы.

Она медленно поползла к собаке и, оказавшись от нее на расстоянии вытянутой руки, замерла. Немного посидев, Таня погладила ее по голове, потом по морде, но собака не проявляла агрессии. А потом мы услышали, как она тихо скулит…

- Галь, подай-ка мне во-он тот рушник, - прошептала подруга, показывая глазами на длинную тряпку, висящую на стене. – Нужно ей пасть зафиксировать.

Я сняла рушник, медленно приблизилась и протянула его Тане. Было очень страшно, ведь собака могла отреагировать самым неожиданным образом…

В этот момент мне стало так плохо, что я еле успела выскочить из сарая. Вывернув содержимое желудка в высокую траву, я прижалась спиной к деревянной стене, стараясь унять дрожь. Неужели отравилась?

Глава 39

Мое дыхание постепенно выровнялось, дрожь прошла, а с ней и странный приступ тошноты. Немного постояв под свежим ветерком, я вернулась обратно в сарай, где сразу же наткнулась на взволнованный взгляд Тани.

- Что случилось? Ты бледная. Тебе плохо?

- Меня стошнило, - ответила я, до сих пор чувствуя во рту горьковатый привкус желчи. – Наверное, съела что-то несвежее…

- Мы ели с одного стола, но со мной все в порядке, - подруга не сводила с меня задумчивого взгляда. – Первые симптомы отравления появляются в течение одного – трех часов. В редких случаях инкубационный период затягивается до суток. Это слишком странно… Ты чувствуешь еще что-нибудь кроме тошноты? Боль, спазмы в животе? Диарея есть? Что с температурой?

- Да вроде бы все нормально, - я приложила ладонь ко лбу. Он был прохладным и сухим. – Нет у меня температуры.

- Болезненные ощущения в мышцах и суставах? Головокружение? Слабость? – подруга продолжала поглаживать собаку, задавая мне вопросы. – Сонливость?

- Головокружение немного, слабость… - мне почему-то стало страшно. – Та-а-ань…

- Так, ты себя сейчас как чувствуешь? – она вселяла в меня уверенность своим спокойным видом.

- Уже лучше. Тошнота прошла, - ответила я, и она удовлетворенно кивнула.

- Тогда давай закончим с собакой, а потом будем разбираться с тобой. Подержи ее шею. Она спокойная.

Я положила голову собаки себе на колени, а Таня наложила на спинку ее носа рушник, перетянула его ординарным узлом под нижней челюстью, а концы перекрутила и завязала узлом на затылке, позади ушей.

- Вот умница… хорошая собачка… Лежи, девочка… Это не больно…

Подруга принялась осматривать ее, а щенки в это время жалобно поскуливали, зарывшись в мягком сене.

- Ну, все ясно… - через некоторое время сказала она, снимая рушник с морды животного. – У нее мастит, а значит щенки голодные. Хорошо хоть не все соски воспалились, но, скорее всего, собака их не подпускает даже к здоровым из-за боли.

- Что же делать? – я знала, что Таня обязательно поможет ей, несмотря на отсутствие современных препаратов.

- Для начала накормим щенков. Нужно найти коровий рог. – Таня поднялась на ноги. – Козье молоко с яйцом придется дать, хотя и нежелательно…

- Хуже не будет? – я посмотрела на малышей, которые поползли к матери, надеясь поесть. – Оно ведь жирное.

- Сначала нужно исключить доступ щенков к болезненным соскам, а потом пусть едят материнское, но докармливать все равно придется. Им будет этого мало, - подруга тяжело вздохнула. – Одни проблемы какие-то… Уже голова не варит. Пойдем.

Цыгане еще завтракали, уткнувшись угрюмыми лицами в тарелки. Скорее всего, они даже не ощущали вкуса пищи, находясь в плену своего горя.

- Барышни! – услышали мы мужской голос и обернулись. Это был баро. Он подошел к нам и поклонился. – Те авен бахтале! Нам бы решить с могилами. Рома ведь лежат с ночи в ельнике.

Я растерянно посмотрела на Таню. Где им позволить сделать кладбище? Мы ведь толком не знали своих владений. Нам помог Захар. Мужчина стоял рядом и слышал просьбу Бартоша.

- Чего тут думать, пусть на деревенском погосте и хоронють. Он недалеко.

- Вот и решение, - я повернулась цыганскому барону. – Вы можете похоронить своих на деревенском кладбище.

- Благодарю вас, - баро еще раз поклонился и пошел к остальным.

- А чего… такие же люди, только чернявые… - пожал плечами Захар. – Мертвым оно все одно, кто с ними рядом лежать будет… Хоть цыган, хоть немец, абы не басурман…

Он пошел заниматься своими делами, а я, увидев Ваньку, окликнула его и попросила, чтобы он отнес собаке воды. После чего мы с Таней повернули в сторону кухни.

- Жир свиной есть? И календула сухая? – спросила она у Евдокии и та закивала головой.

- Все есть, барышни! Жира полно, а цветы сухие у меня в мешочке на полке над окном.

- Хорошо, неси все это сюда, сейчас мазь будем готовить, - подруга присела на скамью, и пока повариха искала ингредиенты, тихо сказала:

- Галь, может, ты беременна?

- Что? – я похолодела. Хотя эта страшная мысль мелькнула в моей голове еще у сарая, сейчас я испугалась сильнее. Из уст Тани она прозвучала как приговор. – Я… я… не знаю!

Да и как я могла знать? Здесь мы находились не так долго, и физиологические процессы тела Елизаветы Засецкой еще были для меня под вопросом.

- Если это так, то кто тогда отец? Потоцкий? – подруга заметила, что я побледнела еще сильнее и быстро заговорила: – Да погоди ты! Не нервничай! Еще ведь ничего не ясно!

- Но при последнем нашем разговоре он сказал… - я прикрыла глаза, вспоминая слова Александра: - Он сказал: «Лизонька, нам нужно место для встреч! Мне мало мимолетных прикосновений и пылких взоров!»

Вот! Значит, не было ничего!

- Почему это? – Таня рушила мои надежды одну за другой. – Может, поэтому он так и сказал, что уже было намного больше, а теперь ему мало взоров!

- Только этого еще не хватало! – я представила, как это - оказаться незамужней беременной в это время. – Тогда у нас огромные проблемы! Это ведь позор!

В это время вернулась Евдокия, неся полотняный мешочек с календулой. Она поставила его на стол и полезла в подпол за бочонком со свиным салом.

- Так, давай без паники! Единоразовая тошнота еще не показатель! Это всего лишь предположения, от которых нельзя отмахиваться. Мы должны быть готовыми ко всему, - подруга быстро обняла меня. – Если что, справимся и с этим. Главное не волнуйся. Может, у этого тела вообще гастрит!

- Ага, как же…

Мы не стали дальше развивать тему, потому что снова вернулась повариха. Таня попросила ее дать маленький чугунок и принялась растапливать жир. Потом она добавила в него примерно две полные горсти сухих цветков и наказала Евдокии три раза все хорошенько перемешать, пока жир остывает.