Развитие интуиции. Как принимать верные решения без сомнений и стресса - Гай Клакстон

Чем больше человек неуверен в себе, то есть чем слабее он чувствует свое «я», тем сложнее ему связаться с субразумом. Когда люди чувствуют себя все более и более уязвимыми, они менее склонны обращать внимание на нечто едва заметное и расплывчатое, а также слабо полагаются на такую информацию. Они становятся неуклюжими не только физически, но и психически и перестают использовать менее явные пути познания. Имеет место и обратное: чем меньше мы беспокоимся, тем увереннее управляем своим разумом и телом и тем лучше воспринимаем информацию субразума.

Неуверенность в себе бывает разной. Оно может быть умеренной, привычной и более выраженной. При этом те негативные эффекты, которые мы обсуждали, все равно проявляются, хотя и в менее интенсивной форме. Если делать выводы из экспериментальных исследований, можно рискнуть предположить, что многие люди (по крайней мере, в обществе с преобладающим давлением р-состояния) большую часть времени находятся в состоянии самоосознания, хотя оно слабо выражено и до какой-то степени скрыто. И в этом состоянии на сознание оказывается воздействие. Сознание корректируется таким образом, чтобы информация, поступающая в него, была как можно более безопасной и благоприятной для действующей личностной модели. Мы стараемся как можно меньше взаимодействовать с радужным миром субразума – и таким образом лишаем себя возможно ценной информации. Несмотря на то что мы на самом деле чувствительны к мерцающей реальности, которая лежит в основе сознания, мы ведем себя так, будто не доверяем ей, не верим в нее или нам не нравится то, что она нам сообщает.

Исследование слепозрения указывают на то, что область, где человек может увидеть действие самоосознания на сознание, находится там, где люди ведут себя осознано и преднамеренно, а не внезапно, следуя порывам. В конце концов, намерения являются осознанным выражением наших высоких целей, другими словами, самих себя. Одним из признаков синдрома слепозрения является отделение состояния неосознанного зрения пациентов от их намерений. Мы можем показать, что у них есть остаточное зрение, и лучше всего у нас это получится в случаях, если при тех же самых условиях пациенты не будут вести себя на основе внутренне вызванного намерения, то есть не попытаются достичь чего-то или убедить себя любым способом{122}.

Подобные намерения, тормозящие действие, можно часто наблюдать в повседневной жизни. Широко распространены случаи, когда человек смотрит, но не видит. Вероятно, слишком сильное намерение зацикливает сознание на заранее определенной системе планов и убеждений. Остальная информация, которую можно было бы использовать и которая могла быть необходима, относится к неосознанным процессам восприятия и поэтому игнорируется. Намерение управляет сознательным вниманием, и иногда, к сожалению, в ущерб умственным способностям. В р-состоянии мы не просто смотрим, мы ищем; а то, что мы ищем, должно быть до определенной степени известно заранее. Внимание сосредоточено и направляется подсознательными решениями, которые мы приняли касательно того, что может относиться к решению проблемы или достижению цели. И эти предположения могут быть и точными, и ошибочными.

Исходя из вышеизложенной цепочки рассуждений, можно сделать вывод, что угроза или сильное желание могут сузить сознательное восприятие или сделать его менее чувствительным. Этим же можно объяснить исследования, изложенные в главе 5, которые показывают, что творческие способности и способности решать задачи снижаются, если человека пугать или давить на него.

Одна из основных причин, почему излишнее количество усилий и слишком целеустремленное отношение либо общее возрастание напряжения или беспокойства приведут к обратным результатам, заключается в том, что создается туннельное зрение, то есть поле зрения резко сужается. Мы можем представить, как в тот или иной момент через свои пять чувств люди наводят луч внимания наружу, на окружающий мир, и внутрь, на психологическое, эмоциональное и познавательное состояние. Если рассмотреть крайности, то этот луч может быть как четко наведенным лучом фонарика, так и широкой полосой от света прожектора или тусклым светом от пламени свечи.

Теоретически обе формы проявления внимания – и направленное, и рассеянное (равно как и все промежуточные варианты) – могут быть полезны. Если вы находитесь в пещере, где кромешная тьма, то в первую очередь вам нужна керосиновая лампа, от которой падает тусклый свет, но освещает всю пещеру и вы можете рассмотреть окружающие предметы, их форму и размер, но, если у вас есть только фонарик, который светит хорошо, но освещает лишь маленькую площадь, вам тяжело будет сориентироваться. Однако если вы уже все рассмотрели с помощью лампы, то можно начинать вдаваться в детали, и тогда пригодится фонарик. Рассеянное освещение дает нам общее, целостное впечатление; в то время как четко направленный луч помогает анализировать и рассматривать детали. Оба варианта необходимы. Оптимальное состояние разума балансирует между этих двух крайностей, подбирая для каждой конкретной ситуации свою степень «освещения» или концентрации. Это равновесие между восприятием и вниманием очень похоже на баланс размышления и интуиции, которые требуются для нормального течения творческого процесса.

Получается так, что в состоянии стресса, нетерпения или под угрозой человек сужает луч внимания, и неважно, куда он направлен – внутрь себя или на окружающий мир. Как показала практика, люди, склонные проявлять беспокойство, заостряют внимание гораздо чаще, чем более расслабленные. Несколько исследователей отметили, что у людей, которые находятся в состоянии стресса или тревоги, ослабляется ночное зрение{123}. Еще пример: испытуемых просили одновременно выполнить два задания: на концентрацию и на работу периферического зрения. В первом задании нужно было проследить курсором в центре экрана за хаотично двигающейся точкой. Во втором – за небольшими вспышками света по краям экрана. При этом участникам эксперимента предлагали все большее вознаграждение за успешно выполненное задание. Это приводило к тому, что люди начинали лучше концентрироваться и успешнее делать первое задание, но при этом совершенно проваливали второе. Если испытуемым не говорили заранее про вспышки по краям экрана, 34 % тех, кто делал задание за большое вознаграждение, вообще не замечали их. Среди участников, работавших за небольшое вознаграждение, таких было только 8 %{124}. Точно такое же сужение зрительного восприятия можно наблюдать в условиях, когда общий уровень напряжения на рабочем месте повышается из-за жары или шума{125}.

Люди, работающие в состоянии внутреннего стресса или внешнего давления, склонны чаще концентрироваться на тех аспектах ситуации, которые считают решающими, именно в этом ключе они воспринимают ситуацию целиком, и это суждение в некоторой степени формируется заранее – к такому выводу пришел Фрейд. Вы интуитивно принимаете решение, на что обращать внимание, а на что не стоит. Если вы верно «сделали ставку» и обратили внимание на то, на что нужно, то можете быстрее сделать задание или найти решение, но в ущерб возможности посмотреть на проблему целиком. Такого рода люди видят только то, что они ожидают увидеть. И если данный выборочный подход действительно помогает решить саму проблему, то можно сэкономить время. Однако если это не так или ситуация меняется (как в примере с сосудами супругов Лачинс), но из-за зашоренности зрения изменения остались незамеченными, то такой целенаправленный подход и попытка поиска под фонарем может сослужить плохую службу. Как сказал Джером Брунер, размышляя о негативном действии мотивации: «Если увеличить вознаграждение или стимул, это приведет к росту избирательного внимания к тем частям сложной задачи, которые человек воспринимает как более важные. При этом он будет меньше обращать внимание на другие элементы ситуации»{126}. Рассеянное внимание – это как раз то, что нужно в нестандартной, недостаточно понятной ситуации или когда нам кажется, что не хватает данных для решения задачи, где традиционные способы не работают, а несущественные детали могут решить исход дела. Именно поэтому слишком большие усилия препятствуют творческому подходу.

Исследование, проведенное Джеромом Сингером, показывает, как желание достичь результата влияет на точность восприятия. Он просил участников эксперимента определить размер прямоугольника, который находился в конце коридора на некотором расстоянии от них. Для этого испытуемым давалось несколько прямоугольников, один из которых по размеру был таким же, как искомый. (Это задание на самом деле сложнее, чем кажется, в частности, потому, что дано очень мало информации для определения размера дальнего объекта.) Тут могла бы пригодиться любая мелочь – тень, яркость освещения или видимая текстура прямоугольника. Когда участников просили не просто порассуждать, а представить себе, что они поспорили, кто точнее определит размер фигуры, они работали хуже, даже несмотря на то, что ставки были воображаемыми. В другой версии эксперимента испытуемым давали аналогичное задание с определением размеров, но перед этим просили минут пятнадцать подумать над некой задачей. На самом деле задача решения не имела, но ведущий экспериментатор притворялся крайне разочарованным. Этого было достаточно, чтобы вызвать тревогу и заставить участников расстроиться, что, в свою очередь, притупило восприятие дополнительных сигналов в задании с прямоугольником и привело к ухудшению результатов работы.