Джентльмены-мошенники (без иллюстраций) - Эрнест Хорнунг

– Я все думаю про ту ночь, когда меня чуть не застукали, – начал он. – Почему вы вздрогнули?

– Я тоже только вспомнил об этом.

Он улыбнулся с таким видом, словно прочитал мои мысли.

– Что ж, Банни, в те времена вы был малый не промах – лишнего не говорили, по пустякам не нервничали, вопросов не задавали. Вы не изменились?

– Не знаю, – ответил я, озадаченный его словами. – Я натворил таких дел, что склонен верить себе не больше, чем мне верят остальные. И все же я ни разу в жизни не подвел друга. Иначе, может быть, все было бы сейчас не так уж плохо.

– Да-да, – закивал Раффлс, как будто в такт собственным мыслям, – именно таким я вас и помню. Готов поклясться, что за десять лет вы ничуть не изменились. Мы не меняемся, Банни. Мы лишь развиваемся. Думаю, ни я, ни вы ничуть не изменились с тех пор, как вы спускали мне веревку, по которой я возвращался в спальню. Вы ведь на все способны ради друга?

– На все! – с жаром воскликнул я.

– Даже на преступление? – улыбнулся Раффлс.

Я не ответил, думая, что он шутит. Но Раффлс смотрел на меня абсолютно серьезно, а я был не в том положении, чтобы отступать.

– Даже на преступление, – объявил я. – Выбирайте – я готов на любое.

Секунду Раффлс смотрел на меня в изумлении, другую – в нерешительности. Наконец он закрыл тему, покачав головой со своим характерным смешком, негромким и циничным.

– Банни, вы славный малый! Толика отчаяния – и что? Тут вам и самоубийство, и любое преступление на выбор! Чего вам не хватает, мой мальчик, так это дурного влияния. Но вам повезло – вы обратились за помощью к уважаемому, законопослушному гражданину, которому есть что терять. Сегодня ночью мы должны раздобыть эти деньги во что бы то ни стало.

– Прямо сегодня, Раффлс?

– Чем скорее, тем лучше. Едва наступит десять утра, как время начнет работать против нас. Стоит одному из ваших чеков дойти до вашего банка, и вы навеки опозорены. Нет, деньги нам нужны сегодня, чтобы наутро первым делом пополнить ваш счет. И пожалуй, я знаю, где их можно раздобыть.

– В два часа ночи?

– Да.

– Но как… но где… в такое время!

– У одного моего друга, на Бонд-стрит.

– Видимо, вы очень близкие друзья!

– Близкие – не то слово. Его двери всегда для меня открыты. У меня даже есть собственный ключ.

– Но вы его разбудите!

– Если он спит.

– И я должен пойти с вами?

– Непременно.

– Хорошо, но должен заметить, Раффлс, что все это мне не нравится.

– Предпочитаете ваш запасной план? – хмыкнул мой друг. – Ну простите, друг мой, я слишком жесток! – вскричал он тут же примирительным тоном. – Я все понимаю. Это страшная пытка. Но иначе вы ничего не получите. Вот что, выпейте чуток на дорожку. Вот виски, вот сифон – угощайтесь, пока я надеваю пальто.

Признаюсь, угостился я от души, тем более что план Раффлса, несмотря на свою неизбежность, казался мне отвратительным… Впрочем, не успел мой бокал опустеть, как страх меня покинул. Раффлс вернулся – теперь поверх блейзера на нем было неприметное пальто, а его кудрявую голову украшала мягкая фетровая шляпа. Я протянул ему графин, но он с улыбкой покачал головой.

– Когда вернемся, – сказал он. – Сначала закончим дело. Помните, какой сегодня день? Пятнадцатое марта. Мартовские иды, Банни, мартовские иды – вам никогда их не забыть! Никогда!

Рассмеявшись, он, как аккуратный домовладелец, подбросил угля в камин и выключил газ. Мы вышли вместе, когда часы пробили два.

Улица Пиккадилли походила на овраг, затянутый туманом, окаймленный расплывшимися контурами фонарей и смазанный тонким слоем липкой грязи. Других ночных путников мы не встретили, зато удостоились сурового взгляда дежурного констебля, который, впрочем, узнал моего спутника и приветственно приподнял шлем.

– Полиция меня хорошо знает, – рассмеялся Раффлс, когда мы отошли подальше. – Бедняги, нет им покоя даже в такую паскудную ночь! Если для нас с вами туман – морока, то для преступного элемента это просто подарок Господень. Тем более что сезон у них уже подходит к концу. Вот мы и пришли… Черт меня возьми, этот пройдоха и в самом деле спит!

Мы свернули на Бонд-стрит и, пройдя несколько метров направо, остановились на обочине. Раффлс вгляделся в совершенно темные окна напротив, едва различимые в тумане. Под ними находилась ювелирная лавка, из глазка которой пробивался яркий свет. Но весь второй этаж, куда вела отдельная дверь с улицы, был черен, как само небо.

– Не стоит сегодня, – сказал я. – Утром еще будет время!

– Не будет, – отрезал Раффлс. – У меня есть ключ. Устроим ему сюрприз. Идемте.

Схватив меня за руку, он потянул меня через дорогу, открыл дверь своим ключом, и мы оказались в темном коридоре. Снаружи, сквозь туман, до нас доносились мерные шаги – мы слышали их, еще когда переходили улицу. Когда они приблизились, Раффлс сжал мою руку.

– Вполне возможно, что это он, – прошептал Раффлс. – Другого такого полуночника не сыщешь! Банни, ни звука! Мы до смерти его перепугаем!

Мерные шаги прошествовали мимо. Раффлс вздохнул и перестал сжимать мою руку.

– Все равно не шумите, – продолжал он таким же шепотом, – мы сыграем с ним шутку, где бы он ни был! Разувайтесь и идите за мной.

Вы, конечно, можете удивляться моей покорности, но вам не понять, каким был А. Дж. Раффлс. Во многом его власть над людьми коренилась в умении принять на себя роль неоспоримого лидера. Да и невозможно было не следовать за тем, кто вел за собой с таким пылом. Конечно, вы могли усомниться в его авторитете – но лишь выполнив прежде все, что он захочет. Так что когда он сбросил туфли, я сделал то же самое. Мы уже поднимались наверх, когда мне пришло в голову, что это весьма странный способ предстать среди ночи перед незнакомцем, у которого ты хочешь попросить денег. Но, судя по всему, они с Раффзлом были удивительно дружны и то и дело друг друга разыгрывали.

Мы так медленно крались по ступенькам, что по пути я успел отметить про себя несколько странных деталей. На лестнице не было ковра. Моя правая рука нащупала только отсыревшую стену, левая явно собирала пыль с перил. С того самого момента, как мы вошли в этот дом, меня не оставляло странное чувство, которое лишь усиливалось с каждым шагом. Что за отшельника мы собирались потревожить в его келье?

Мы поднялись на площадку. Перила повели нас влево, потом снова влево. Еще четыре ступеньки, и мы оказались на площадке побольше. Вдруг тьму осветила спичка. Я даже не слышал, как она чиркнула. На мгновение вспышка меня ослепила. Когда я открыл глаза, Раффлс стоял со спичкой в руке посреди голых стен и открытых дверей, ведущих в пустые комнаты.

– Куда вы меня привели?! – вскричал я. – Здесь никто не живет!

– Тсс! Тихо! – прошептал он и направился в одну из комнат. На пороге его спичка погасла, и он беззвучно зажег другую. Отвернувшись, Раффлс завозился с чем-то, чего мне не было видно. Когда он отбросил вторую спичку, в комнате уже появился какой-то другой источник света и запахло маслом. Не успел я заглянуть ему через плечо, как он развернулся и направил мне в лицо свет маленького фонаря.

– Что это значит? – ахнул я. – Что за дрянную шутку вы задумали?

– Шутка уже почти сыграна, – негромко хмыкнул он.

– Надо мной?

– Боюсь, что так, Банни.

– Значит, здесь никого нет?

– Никого, кроме нас.

– Значит, ваш друг на Бонд-стрит, который покроет наши долги, – это выдумка?

– Не совсем. Дэнби и в самом деле мой друг.

– Дэнби?

– Ювелир с первого этажа.

– Что это значит? – прошептал я, дрожа как осиновый лист. Наконец-то я понял, к чему он клонит. – Мы возьмем деньги у ювелира?

– Не совсем.

– Что тогда?

– Мы возьмем из магазина то, что можно на них обменять.

Больше вопросов не требовалось. Теперь я знал, что мне предстоит сделать. Раффлс намекал мне и так и эдак, но намеков я не понял. Я стоял в пустой комнате и смотрел на него, а он светил на меня фонарем и смеялся.

– Взломщик! – ахнул я. – Вы – взломщик!

– Я же говорил, что живу своим умом.

– Почему вы не сказали, что затеяли?! Почему вы мне не верите?! Зачем было лгать? – возопил я, к своему ужасу, задетый за живое.

– Я хотел сказать, – возразил Раффлс. – И даже пытался, причем не один раз. Я намекал на преступление – припоминаете? Вряд ли вы помните, что ответили. Мне показалось, что вы не всерьез, вот я и решил устроить проверку. Вижу, так и есть. Впрочем, я вас не виню. Во всем виноват я один. Уходите, друг мой, и поскорее! Оставьте это мне. Я знаю, что бы ни случилось, вы меня не выдадите!

Какой ум! Какой дьявольский ум! Прибегни он к угрозам, уговорам, насмешкам – все могло бы сложиться иначе. Но он предложил оставить его в беде. Он не стал бы меня обвинять. Даже не попросил сохранить все в тайне – настолько он мне верил! Он виртуозно играл на моих слабостях!