Укрощение любовью - Сьюзен Уорт

Луис снова взял руку Габи в свою.

— Мария только что напомнила, что ты избавила меня от путешествия. Я уже купил на понедельник билет в Лондон.

— Ты хочешь сказать?.. — с трудом проговорила Габи.

— Да, я больше не мог без тебя жить, — просто ответил он.

Что он такое говорит? Габи медленно повернула голову, и выражение глаз Луиса заставило ее сердце на мгновение остановиться.

— Я слишком долго боролся с правдой, — вымучено улыбнулся Луис. — Думаю, мы оба с ней боролись, дорогая. Давай закончим этот поединок вничью так же решительно, как мы воевали. Впервые я ощутил глубину своего чувства, когда после оглашения завещания ты заявила, что собираешься уехать обратно в Лондон. Я не мог примириться с этой мыслью, и мне пришлось тебя похитить.

— Значит, ты сделал это не потому, что не доверял мне?

Луис поморщился.

— Это повод был не лучше и не хуже любого другого. Но только в тот знойный полдень у водопада я убедился, что испытываю к тебе нечто неизмеримо большее, чем просто физическое влечение. — Он внезапно остановился и отрывочно продолжил: — Но когда мы стали любовниками… Это было потрясающее, переполнившее меня чувство. Я понял, что отчаянно желаю нашего общего ребенка. Я говорил себе, что результатом столь страстной любви не может не стать рождение ребенка…

— Значит, именно этого ты хотел все время, — вежливо вставила Габи.

— О нет, совсем не в этом смысле. — Губы Луиса слегка изогнулись. — Я уже забыл об этом. Нет, дело в том, что, с одной стороны, я бы хотел вечно лелеять тебя и ребенка, а с другой — был слишком глуп или горд и не хотел смириться с тем, что происходит. В тот последний день на реке я, наконец, понял, что не могу больше обманывать самого себя. Я вынес тебя из лодки, ты покоилась в моих руках, смеялась вместе со мной, и я понял… я убедился, что люблю тебя…

— О, Луис! — Габи обвела его взглядом. Ее глаза наполнились слезами.

— Но я все еще не был готов примириться с этим чувством. Господи, Боже мой, какие только глупости не делает холостяк вроде меня, когда кто-то вторгается в его жизнь! И я решил лететь в Нью-Йорк… один, чтобы все хорошенько обдумать.

— Луис, я убежала, потому что любила тебя. И я не могла пережить того, что моя любовь остается безответной.

— О, дорогая моя! — Голос Луиса сорвался. — А я допустил, чтобы ты уехала… Нет, я выгнал тебя, и притом так жестоко!

Он, наконец, отпустил руки Габи, и она увидела на своих запястьях, которые он сжимал, белые полосы. Затем он осторожно заглянул в ее лицо.

— Габи, можешь ли ты простить меня?

— Мне нечего прощать. — Пальцы Габи бережно прикоснулись к его щеке, нежно ее лаская.

— Своей теплотой, своей человечностью ты научила любить и меня. Но не поздно ли? Ты уже отказала мне однажды. — На лице Луиса появилось подобие улыбки. — Но может быть, теперь ты согласна выйти за меня замуж?

— О да, Луис, — глядя на него сквозь слезы, проговорила Габи. — Конечно, согласна! — Обвив руками шею Луиса, она прижала его к себе и поцеловала.

Но то, что началось с нежного, ласкового объятия, мгновенно превратилось в бурную страсть, которая так долго сдерживалась, а теперь снова вспыхнула ярким пламенем. И, в конце концов, именно Луис прервал поцелуй.

— Хватит, хватит, моя дорогая, пожалуйста, — хитро улыбнулся он, — я хочу начать все сначала, начать с… не знаю, что ты скажешь об этом… с чистого листа. Я хочу, чтобы наш первый ребенок был зачат в браке. Поэтому… больше никаких поцелуев вроде этого. — Он сделал печальное лицо. — Ты же знаешь, малышка, что умеешь полностью подавлять мою волю…

— Я так рада! — прошептала Габи и вновь его поцеловала.

— Я вернулся, дорогая, — Луис взбежал на веранду, перепрыгивая через две ступеньки, и, поставив на пол кейс, заключил Габи в объятия. — Поцелуй меня.

— Ну, конечно, тебя ведь не было целых два дня! — Габи лукаво улыбнулась. — А я считала, что ты задержишься до завтра. Разве у тебя не назначена на сегодня деловая встреча?

— В Сан-Пауло? — небрежно бросил Луис. — Я отменил ее.

— Но почему?

— Может быть, потому, что мне очень хотелось вернуться и вручить тебе это. — Опустив руку в карман пиджака, Луис достал оттуда узкий белый кожаный футляр и сунул его в руки Габи. — Поздравляю тебя с первой нашей годовщиной, дорогая.

— Но ты уже подарил мне вот это, — запротестовала Габи, показывая запястье, на котором блеснул золотом в ярком солнечном свете массивный старинный браслет.

Луис усмехнулся.

— Ну, тогда все в порядке. Может быть, мне просто нравится покупать что-то для тебя. Ну, давай же, открывай.

Опаловое ожерелье скользнуло в руку Габи струйкой серого расплавленного серебра.

— О, Луис, — Габи закусила верхнюю губу. — Оно прекрасно.

И глаза такого же цвета, цвета серого опала, улыбнулись ей в ответ.

— Подожди, давай я надену его на тебя.

Он сунул в карман пустой футляр и застегнул на шее Габи ожерелье, прохладное прикосновение которого она ощутила на своей груди.

— Спасибо, дорогой, — растроганно проговорила она.

Луис нашел руку Габи и, поднеся ее к своим губам, нежно поцеловал.

— Говорил ли я вам когда-нибудь, сеньора Эстрадо, что люблю вас?

— Случалось иногда…

— А знаете ли вы, что я буквально схожу от вас с ума? — прошептал Луис, касаясь губами ее ладони. — И именно поэтому я не могу долго жить вдали от вас?

Габи испытующе посмотрела на него из-под ресниц.

— А ты уверен, что только от меня ты не можешь жить долго вдали?

— Ну… — с виноватым видом взъерошил волосы Луис.

— Пошли, — вновь улыбнулась Габи. — Я думаю, он не спит. Я кормила его перед тем, как ты появился.

В прохладной зашторенной комнате в задней части дома Габи с улыбкой наблюдала, как Луис склоняется над плетеной колыбелью.

— Да, он не спит, — прошептал Луис и осторожно взял на руки спеленутого ребенка. — Привет, мой маленький Луис, — нежно произнес он. И когда Габи посмотрела на выражение этого мужественного лица, что-то внутри нее болезненно сжалось. Казалось, она готова была расплакаться. Но вместо этого Габи обвила рукой шею мужа и положила голову на его плечо. — Я так рад, что у него твои глаза! — прошептал Луис.

— Но твои волосы, — Габи запустила пальцы в его шелковистые черные кудри.

— И у него твое выражение лица, такое же волевое, упорное, даже упрямое.

— Ну, уж нет, — смеясь, запротестовала Габи. — Но если ты имеешь в виду мое желание работать в клинике, то должна сказать, что доктор Генаро готов предоставить мне такую возможность один раз в неделю. У них всегда были проблемы с квалифицированными физиотерапевтами.