Черное дело - Алексей Атеев

Рядом с муляжами в стеклянных банках покоились заспиртованные уродцы и отдельные, уже вполне настоящие части тела. Это-то здесь для чего? Странный какой-то паноптикум. Постой! Что это там мелькнуло за муляжами, в самой глубине полок? Неужели?!

Осипов, желая повнимательнее рассмотреть невероятный предмет, просунул руку в самые заросли паутины, неловко отодвинул муляж, и тот грохнулся о цементный пол и разбился.

Осипов в замешательстве нагнулся, пытаясь собрать развалившийся торс.

– Что вы здесь делаете? – раздалось у него за спиной.

Осипов резко обернулся и увидел на пороге невысокого светловолосого мужчину лет сорока в длинном клеенчатом фартуке, доходившем до самой земли.

– Я? – в замешательстве переспросил Осипов.

– Именно. – Выпуклые серые глаза человека в фартуке холодно и без страха смотрели на журналиста.

– Я, собственно, хотел увидеть товарища Шляхтина, – наконец нашелся Осипов.

– Зачем?

– Это я скажу ему самому.

– Допустим, Шляхтин – это я. – Мужчина продолжал холодно взирать на непрошеного гостя.

– Неужели?! – Осипов снова обрел привычную нагловатость. – Я вас так долго искал. Вот забрел сюда… Уронил тут… Уж извините.

– Я жду ответа на вопрос: кто вы такой? – невысокий блондин держался чересчур спокойно для столь странного места. Видимо, он был достаточно уверен в своих силах.

– Корреспондент газеты «Молодость страны» Иван Осипов, – с извиняющейся улыбкой представился журналист.

В глазах Шляхтина мелькнуло удивление.

– Документы! – коротко приказал он.

Осипов достал редакционное удостоверение и протянул физруку.

– Идите за мной, – несколько сбавив тон, произнес Шляхтин и спиной вышел в соседнюю, ярко освещенную комнату.

«Боится, что я нападу, – понял Осипов, – однако занятная личность».

В мастерской Шляхтин вроде бы случайно приблизился к верстаку, на котором лежал увесистый молоток, встал так, чтобы молоток в нужную минуту оказался под рукой, и стал внимательно изучать удостоверение, а Осипов тем временем разглядывал его самого. Тут он впервые обратил внимание, что на руках физрука надеты тонкие резиновые перчатки. Интересно, для чего?

Шляхтин внимательно вглядывался в фотографию на удостоверении, потом в лицо непрошеного гостя и наконец вернул документ.

– Вроде бы все правильно. И все равно я требую объяснений.

«Что ему сказать?» – соображал Осипов. По дороге в школу он размышлял, как объяснить причину своего появления, и решил говорить, что собирает материалы о том, как дети проводят каникулы. Теперь подобное сообщение, и раньше-то не внушающее доверия, выглядело бы очевидной ложью. А что, если выложить правду? Прямо в лоб. Как, интересно, он прореагирует?

– Дело в том, – осторожно сказал журналист, – что я занимаюсь расследованием обстоятельств гибели одного молодого человека – некоего Валентина Сокольского.

Лицо Шляхтина оставалось бесстрастным, но глаза чуть заметно сузились. Он молчал, ожидая продолжения.

– Поэтому и решил обратиться к вам, – закончил Осипов. – Вы вроде бы общались с ним.

– Кто это вам сказал?

– Да какая разница? Я уже приходил в школу. Гардеробщица сообщила, что вы появитесь ближе к вечеру. Времени у меня не так уж много, чтобы ходить взад-вперед по нескольку раз. Поняв по оставленному пиджаку в спортзале, что вы где-то в школе, я принялся разыскивать вас. Вот и забрел сюда. Совершенно случайно…

– Допустим, вы не врете… – холодно произнес физрук.

Осипов развел руками:

– Зачем мне врать? Я мог бы придумать что-нибудь более правдоподобное. А так…

– Я не знаю никакого Сокольского.

– А мне сказали…

– Кто?

– Видите ли, дело довольно щекотливое, я не вправе разглашать имен своих информаторов. Ведь речь идет об убийстве.

Шляхтин насмешливо хмыкнул:

– А вторгаться без разрешения вы, значит, вправе?

– Школа не частное жилье, – спокойно ответил Осипов, – и как журналист я не обязан спрашивать предварительного разрешения, чтобы встретиться с человеком. Ваше право отказаться разговаривать со мной, но я…

– Повторяю, никакого Сокольского я не знаю, – подчеркнуто спокойно сказал Шляхтин, – а теперь покиньте помещение. Время позднее. Мне пора домой.

– Позвольте в таком случае еще один вопрос. Что это у вас за помещение, – Осипов кивнул в сторону двери, – комната ужасов?

– Обычный склад, – холодно сообщил физрук.

– Но почему так много муляжей?

– Школа довольно старая. Вот и скопилось за много лет. А вам подумалось, наверное, что это филиал морга?

– Очень похоже, – хохотнул журналист.

– Кстати, вы причинили школе ущерб, разбили один из манекенов. Придется оплатить его стоимость.

– Я готов, – охотно заявил Осипов.

– Вот и отлично. А то пришлось бы сообщать по месту работы.

– Нет-нет, – заверил Осипов, словно провинившийся школьник, – я возмещу убытки завтра же. Прямо с утра. Вы же будете здесь завтра? Вот я и приду…

– Ну зачем же завтра? – примирительно произнес Шляхтин. – Вы же сами сказали, что человек занятой. Стоит ли отвлекаться ради какого-то мусора. Не беспокойтесь. Зайдите в свободное время.

– Хорошо. Я так и сделаю, – подтвердил журналист и направился к выходу. Он обратил внимание, что на этот раз коридор бомбоубежища был освещен. Шляхтин остался внизу.

Осипов вышел из дверей школы и остановился в задумчивости. Летний вечер неохотно переходил в ночь. На землю пали густые синие сумерки. От нагретого асфальта шло ощутимое тепло, пахнуло цветами – душистым табаком, в ветвях пискнула какая-то птаха.

Он прошел по школьному двору и свернул влево, где сломанный забор густо зарос пыльной акацией. Оглянувшись по сторонам, Осипов залез в самую гущу кустарника и стал ждать, напряженно всматриваясь в сторону школьных дверей. Ему очень хотелось узнать, останется ли в школе физрук или действительно уйдет домой.

Шляхтина не было примерно с полчаса. Наконец он показался на крыльце, запер школу и неторопливо пошел прочь.

Осипов задумался. Физрук не обманул. Но почему все-таки он пребывал в резиновом фартуке? Да еще медицинские перчатки. А может быть, он в химической лаборатории занимался? Там бы перчатки оказались уместны. Но вот фартук… Где он видел подобные фартуки? О! В морге! Правда, фартук казался чистым. Весьма странно. А этот так называемый склад. Допустим, он прав. Такое количество муляжей вполне могло скопиться за многие годы, но вот экспонаты в стеклянных банках. Заспиртованные зародыши. Человеческое сердце… А почему бы и нет? Но в глубине полок, как ему показалось, узрел и вовсе нечто невероятное. Или только показалось? Надо бы проверить. Но когда? Если прийти завтра утром и вместе с директором или еще каким-нибудь начальником проревизировать склад? Как он сразу заюлил, когда Осипов предложил возместить ущерб в ближайшее время. А что, если прямо сейчас вернуться в школу и проверить? Правда, здание закрыто. Но, надо думать, при желании попасть туда несложно.