Дай мне шанс. История мальчика из дома ребенка - Лагутски Джон

— Только не говорите мне, что я его не люблю! — тоже повысила голос Адель. — Под меня и так копают! Знаете, сколько я уже правил из-за него нарушила? Чего вы добиваетесь — чтобы на мое место посадили другого человека?

15 февраля 1996 года. Сэра с Ваней и Андреем в доме ребенка № 10. Снимок сделан за несколько дней до перевода Вани в психоневрологический интернат в Филимонках. (Фото публикуется с любезного разрешения Сэры Филпс.)

8 июня 1996 года.

Наспех одетого Ваню приводят в комнату для посещений детского отделения психоневрологического интерната в Филимонках, где его ждут Сэра и Вив. Ваню поддерживает один из пациентов-подростков. (Фото публикуется с любезного разрешения Сэры Филпс.)

Июнь 1996 года. Психоневрологический интернат в Филимонках. Ваня кричит и трясет кроватку, силясь привлечь к себе внимание Сергея Колоскова — активиста, боровшегося за права детей. Сергей рассказал об этой случайной встрече с Ваней Сэре, подтолкнув ее срочно заняться спасением ребенка. (Фото из личного архива Алана Филпса.)

Август 2008 года. Джон Лагутски со своей матерью Полой на пороге их дома в Бетлехеме, штат Пенсильвания. (Фото из личного архива Алана Филпса.)

Март 1996 года. Главврач дома ребенка № 10 Адель.

(©Фото Дмитрия Феклисова.)

Март 1996 года. Воспитательница кормит детей, которые сидят в намертво прикрученных к манежу ходунках. (© Фото Дмитрия Феклисова.)

Март 1996 года. Анна, девочка из шестой группы, получившая коляску. На заднем плане — Адель. (© Фото Дмитрия Феклисова.)

13 июля 1996 года. Ваня и Вика на территории психоневрологического интерната в Филимонках; у Вани на бритой голове — бейсболка “Ред Соке”. (Фото публикуется с любезного разрешения Алана Филпса.)

13 июля 1996 года. Ваня с помощью кислой виноградины делает страдальческое лицо. Территория психоневрологического интерната в Филимонках. (Фото публикуется с любезного разрешения Алана Филпса.)

20 декабря 1996 года. Ваня с Андреем, позирующим с аккордеоном, в доме ребенка № 10. (Фото публикуется с любезного разрешения Сэры Филпс.)

Март 1997 года. Ваня на коленях у Вики. Первое в жизни празднование дня рождения. (фото публикуется с любезного разрешения Сэры Филпс.)

15 апреля 1997 года. Ваня с Андреевночкой в санатории № 26 (Фото публикуется с любезного разрешения Сэры Филпс.)

Июль 1998 года. Ваня на скамейке перед домом ребенка № 10 в День прощания с Сэрой. (Фото публикуется с любезного разрешения Сэры Филпс.)

23 сентября 1997 года. Больница № 58. Ваня учится ходить после операции.

31 августа 2008 года. Джон показывает Алану окрестности города Бетлехем, штат Пенсильвания. (Фото публикуется с любезного разрешения Сэры Филпс.)

1 сентября 2008 года. Джон на крыльце своего дома в Бетлехеме, штат Пенсильвания. (Фото публикуется с любезного разрешения Алана Филпса.)

Июнь 2009. Джон и Пола возле своего дома в Бетлехеме, штат Пенсильвания (Фото публикуется с любезного разрешения Маргарет Сандерс)

Сэра налила Вике чаю и попыталась ее успокоить. Адель боится собственной тени, напомнила она ей. Надо просто дать ей пару дней, чтобы она остыла, а потом прийти как ни в чем не бывало. С тортом “Прага".

— Сэра, ты не понимаешь. Она меня выгнала. Сказала, что больше не пустит к Ване.

Затем, понизив голос до шепота, Вика рассказала еще кое-что. Ей постоянно звонят среди ночи. Она перестала брать трубку и купила автоответчик. Но все равно страшно просыпаться в два часа ночи от щелчка аппарата и знать, что он записывает очередную грязную угрозу. Но самое ужасное, что звонки не прекратились и после того, как она переехала к мужу и сменила фамилию.

Женщины еще долго обсуждали, кто бы мог звонить Вике. И что такого она сделала, чтобы навлечь на себя чью-то злобу? Им ничего не приходило в голову, хотя обе считали, что угрозы могут иметь какое-то отношение к борьбе за спасение Вани. Что еще могло сделать ее мишенью недоброжелателей?

Никто в доме ребенка ничего не говорил, но Сэра чувствовала — в отсутствие каких-либо подвижек в деле усыновления Вани винят именно ее. Люди поверили, что Ваня едет в Англию, даже повесили во врачебных кабинетах фотографии Вани и Линды. Но бежали месяцы, никаких вестей от потенциальных усыновителей не поступало, и они чувствовали себя преданными. Когда, наконец, пришло письмо от Линды, Сэра попросила Алана отвезти его в дом ребенка и перевести Адели.

Адель всегда любила поплакаться ему в жилетку.

Но на сей раз она встретила его в штыки.

— Зачем вы таскали сюда так много народу? — с места в карьер набросилась она на Алана, мгновенно утратив привычный вид чудаковатой старушки. — Вы мне всю душу вымотали! Я из-за вас последнего здоровья лишусь! Начальство меня поедом ест! Намекают, что я не справляюсь с обязанностями главврача.

— Но я никого сюда не таскал, — возразил Алан.

Адель погрозила ему пальцем:

— И вы, и Сэра, и Вика — все вы себе на уме.

— Мы навещали Ваню. Ему нужно общение.

Едва услышав имя Вани, Адель потеплела лицом.

— Ах, видели бы вы его сегодня в часовне! Он пел псалмы и крестился. Этот мальчик — настоящий ангел. — И она смахнула со щеки слезинку.

Несколько минут спустя они с Аланом уже пили чай как старые друзья. Пока разговор не принял неожиданный оборот. Аннека, голландская подруга Сэры, приняла решение усыновить мальчика из дома ребенка. Мальчик родился недоношенным и был признан умственно отсталым.

— Винить надо меня. Меня надо винить, потому что я очень хотела, чтобы его усыновили. Не надо было вносить его в списки детей, рекомендуемых для усыновления, — ломая пальцы, говорила Адель.

— В чем дело? — не понял Алан. — Он должен быть усыновлен. Это единственный шанс спасти его от интерната.

— Вы не понимаете. Мать же голландка. А в Голландии разрешена эвтаназия. Когда он вырастет и все увидят, что он умственно отсталый, его убьют. Такая практика в Голландии.

Адель объяснила, что не против отпускать детей в "православные" страны — такие, как Америка или Англия, — но убеждена, что в Голландии ребенку делать нечего.

— Голландцы мне не нравятся, — прошептала Адель.

Пока Алан пытался вникнуть в странную логику Адели, готовой из-за глупых предрассудков лишить ребенка шанса обрести нормальную семью, та заговорила о Ване:

— Мы не можем вечно держать его у себя. В его возрасте детей отправляют в тридцатый интернат.

— Постойте, Адель, вы ведь о Ване, верно? Но при чем тут интернат? Я привез вам письмо от Линды. Она сообщает, что наметился некоторый прогресс. Но в Англии такие дела и вправду быстро не делаются. Система должна удостовериться, что Линда достойна статуса приемной матери.