По обе стороны горизонта - Генрих Аванесов

Какие имена получили остальные курсанты, и чем закончился этот последний урок, а также как прошел праздник в подмосковной воинской части, не так уж и важно. Известно лишь одно, что в тот же вечер руководитель курса, державший утром проникновенную речь перед выпускниками школы, был найден в своей квартире мертвым с простреленной головой. Выстрела никто не слышал.

Оставшись один, Николай тоже предался воспоминаниям. То ли визит старого друга заставил вспомнить прошлое, то ли коньяк подействовал на воображение, но картины прошлого захватили его целиком. В них он, как всегда, видел себя со стороны. Такому виденью операций их всегда учил в спецшколе тот человек, которого они – курсанты – привыкли называть Наставником. Настоящий профессионал старой школы, он всегда говорил, что в любой операции необходимо отказаться от своего я. Надо видеть себя со стороны. Только в этом случае можно правильно спланировать свои собственные действия и добиться успеха, играя на том, что подавляющее большинство людей в любом деле на первый план ставит самого себя. Особенно в критической ситуации, когда инстинкт самосохранения требует одного, а дело – совсем другого.

Следуя логике Наставника, там, в Испании, Николай пошел на службу к франкистам. Очень скоро оказалось, что это был верный ход. К тому моменту, когда начался вывоз из страны золотого запаса, франкисты захватили власть почти повсеместно. Прикрываясь формой и опираясь на помощь своих коллег, Николаю удалось обеспечить погрузку золота на десяток шлюпок и дать им выйти в море. Завязавшийся при этом бой с настоящими франкистами выиграть уже было нельзя, ввиду их подавляющего численного преимущества, но дело уже было сделано, а, значит, поле боя можно было оставить. Такую возможность предоставлял и рельеф местности. Скалы и заросли кустарника помогли бывшим курсантам без потерь выйти из боя, после чего они сначала рассеялись по объятой гражданской войной стране, а потом и покинули ее, каждый в соответствии с полученным им заданием.

Воспоминания об Испании ассоциировались у Николая с чувст- вом торжества и победы, чего нельзя было сказать о том, как он вернулся назад, в свою страну, спустя много лет. Тогда способность видеть себя со стороны, видимо, изменила ему.

Шел 1953 год…

Из здания администрации американского сектора оккупации Германии вышел молодой человек с тонкой черного цвета папкой, небрежно зажатой под мышкой. Одетый как и все гражданские американцы, работающие в администрации, в брюки цвета хаки, заправленные в высокие армейские ботинки, и короткую, светлую кожаную куртку, он выделялся из толпы широкополой шляпой, выдававшей в нем уроженца южных штатов. В руке он держал бумажный пакет, который, небрежно скомкав, бросил в урну при входе. Пройдя несколько шагов вдоль линии припаркованных к тротуару автомобилей, молодой человек остановился у одного из них. Сидевший за рулем водитель в солдатской форме протянул ему зажигалку. Тот поблагодарил, по-военному приложив руку к шляпе, и сел в стоящий рядом Виллис. Растяпы янки никогда не вынимают ключ из замка зажигания. Машина, взвизгнув покрышками, сорвалась с места и скрылась за углом. В то же мгновение из здания выскочили, размахивая оружием, несколько полицейских. Они бросились опрашивать находящихся у входа людей, куда девался молодой человек в кожаной куртке. Все недоуменно пожимали плечами. Сутолока у входа усилилась взрывом, эпицентр которого пришелся как раз на урну у входа в здание, куда разыскиваемый молодой человек бросил пакет. Гнаться за ним на время стало некому.

Впрочем, машину нашли уже к вечеру не более, чем в километре от места событий. Естественно, в ней никого не было. На все посты военной полиции, стоявшие на границе американской и советской зон оккупации, были разосланы ориентировки с двумя вариантами описания молодого человека, так как стало ясно, что человек, вынесший папку из начальственного кабинета, при выходе из здания сменил обличие, чем сбил всех с толку. Судя по размаху розыскной деятельности, которая развернулась в связи с пропажей папки, она содержала в себе что-то очень ценное. Однако похититель исчез бесследно.

В тот же день границу американского и советского секторов оккупации Берлина беспрепятственно пересек почтальон на велосипеде. О его принадлежности к почтовому ведомству говорила фуражка и толстая сумка на боку. Не слишком налегая на педали, он проехал через Бранденбургские ворота и направился в сторону Александерплац. Но далеко ему уехать не удалось. Военный патруль, заметим, уже советской армии, остановил его для проверки документов. Трудно сказать, что не понравилось возглавлявшему патруль капитану, но почтальона вместе с велосипедом и сумкой доставили в комендатуру, где и оставили сидеть, что называется вплоть до выяснения.

Вечером заниматься почтальоном никто не стал, а утром его в камере не обнаружилось. На его месте сидел солдат из караульного взвода, раздетый до нательного белья, связанный и с кляпом во рту. Сильно помятый, он лишь мычал что-то нечленораздельное, и толку от него не добились. Теперь суматоха поднялась на нижнем этаже комендатуры. Действовали оперативно. Через час суматоха достигла второго этажа, но вскоре затихла, так как беглец обнаружился в кабинете коменданта, который распивал с ним чай, а рядом со стаканами наблюдались рюмки и ополовиненная бутылка коньяка. О чем шла беседа между высоким начальством и задержанным, неизвестно, но вскоре в кабинет затребовали изъятую накануне почтовую сумку. Черной папки в ней, правда, не оказалось, однако ее содержимое сохранилось в целости, чем почтальон удовольствовался. После этого он отбыл из комендатуры на присланной за ним машине.

При ближайшем рассмотрении интересующий нас молодой человек, а это был уже известный нам Николай, не был так уж молод. Ему уже было под сорок, но его высокая подтянутая фигура на расстоянии в десяток метров выглядела юношеской. В его лице читался возраст зрелого, много повидавшего мужчины. В момент, когда мы его застали, он возвращался на родину после почти двадцати лет отсутствия. За эти годы он действительно многое повидал и многое пережил. Испания, Германия, страны Латинской Америки, США и, наконец, послевоенная Европа – вот далеко не полный перечень стран и континентов, где он вел свою деятельность – деятельность разведчика. Два десятилетия не малый срок в жизни любого человека, а разведчика, тем более. Теперь, возвращаясь на родину, он чувствовал себя старым и утомленным. Ему хотелось того, чего он не мог позволить себе все эти годы: просто расслабиться, снять с себя опостылевшую маску супермена и стать, хотя бы на время, простым человеком, который никому и ничего не должен.