Каин: Антигерой или герой нашего времени? - Валерий Замыслов

— Воистину, Петруха! — прорвало другого мужика. — Кирьяк — хуже живодера.

И тут понесло:

— Ишь, пузо нажрал!

— К дереву — и плеткой!

— Бить изверга!..

Иван остановил злые выкрики мужиков поднятием руки.

— Добро, братцы! Давно пора с вашими мучителями поквитаться. Вяжи сучьего сына к дереву… А теперь по голой спине плеточками прогуляйтесь!

При первом же хлестком ударе Кирьяк, корчась от боли и, на какой-то миг забыв о своей участи, завершал:

— Генералу нажалуюсь!.. То — бунт. Шубин башки вам срубит! И тебе Каину!

— Мразь! — яро сверкнул глазами атаман и взмахнул саблей. Обезглавленный приказчик плавно осел на землю.

Мужики замерли. Иван, видя их испуганные лица, успокоил.

— Ничего не бойтесь, братцы. Непременно доберусь я и до генерала Шубина. Так с ним потолкую, что навек забудет, как мужиков обижать.

— Спасибо, атаман. Коль так будет, Богу за тебя будем молиться.

— Как говорится: на Бога надейтесь, да сами не плошайте. Когда последний раз был приказчик до нынешнего приезда?

— На Егория вешнего[122]

— Если кто будет спрашивать о приказчике, то вы его с Егория не видели. Крепко о том запомните.

Глава 5

Земеля

Старинное село Работки в шестидесяти верстах от Нижнего Новгорода, от деревеньки же всего верстах в двадцати. Струг шел на веслах, ибо ветер совершенно не пузырил паруса.

Иван, чтобы размяться, сам сел за весла. Подле него оказался бурлак Земеля, кряжистый мужичина, с глубокими зрачкастыми глазами. Ему уже под пятьдесят, но на удивление был весь заросший седой бородой, отчего выглядел стариком, поэтому Иван (при наборе повольницы) не хотел принимать Земелю на судно. Староват-де для нелегких походов.

— Староват, изрекаешь? А ну кто у тебя, атаман, самый сильный? Ставь руку на бочонок, поборю.

Иван улыбнулся: мужик явно прихвастнул, но тут и Васька Зуб подзадорил:

— Не чудил бы, браток.

— Отчего ж не почудить? Становись, есаул.

Ватага грянула от смеха: самого Камчатку вызвал.

И вот ладонь в ладонь, локоть к локтю. Вначале, казалось, руки застыли на одном месте, затем погнулись в сторону бурлака, все ближе и ближе поступая к днищу бочонка.

— Недолго продержался Земеля.

— Дожимай, Камчатка!

Но на удивление повольников бурлак выровнял руки в первоначальную стойку, а затем медленно, тужась изо всех сил, положил широченную ладонь Камчатки на днище бочонка.

Повольники ахнули:

— Вот те и старик!

— Это же какой силищей надо обладать! Илья Муромец.

— Ну и дед! Отныне звать его, братцы, Дедом.

(Кличка так и укоренилась).

— Откуда такой силищи набрался и почему весь седой? — спросил Иван.

— Двадцать лет в кузне молотом махал, атаман. Седой же — в породу. У отца моего в тридцать лет ни одного черного волоса не было.

— А почему тебя Земелей кличут?

— В деревне жил, и каждый с какой-то просьбой: помоги, Земеля, выручай, Земеля. Так и пошло. Привык, атаман. Ну, теперь возьмешь в свое войско?

— С удовольствием!

И вот теперь, сидя на гребневой скамье, Иван оказался в паре с Земелей. С кормы доносились крики кормчего:

— Ровней, ровней греби, ребятушки!.. В глубь не загребай! Напрасно силы тратить… И размах, размах пошире!

Иван никогда не был гребцом, а посему приноравливался к бывалому соседу.

— Как в бурлаках оказался, Земеля?

— Барин дочку мою к себе в имение забрал. А дочка пригожая, барин в первый же день ее невинности лишил. Дочка домой прибежала вся в слезах, а я барина в лесу подкараулил, когда тот вместе с приказчиком свое угодье объезжал, ну и вдарил ему по усатой морде, да так, что челюсть вышиб. Прибежал домой, котомку за плечо — и в бега. Помыкался в разных местах, опосля к бурлакам пристал. И вот уже десять годов на Волге.

— А что с семьей?

— Хоть и не ведаю, но по такой моей провинности дело известное. Дочку наверняка к барину вернули, сына в пожизненные рекруты отдали, ну а жену, как крепостную, плеткой попотчевали, а затем на двор к барину свели.

— Не думал на имение барина красного петуха пустить?

— Вестимо, думал, а потом рукой махнул, ибо проку никакого.

— Отчего?

— Барин все последние жилы из мужиков вытянет, чтобы новые хоромы себе поставить. Худая эта затея… Да и вообще, атаман: с сильным не борись, с богатым не дерись. Истина!

Последние слова Земели огорошили Ивана.

— Выходит, по — твоему смириться?

— Иного пути нет.

— Чушь! — загорелся Каин. — А как же Степан Разин?

— Разин? Удалой был атаман. Многих он бояр и дворян, купцов и неправедных судей порешил, но…

— Что «но», что «но?»

— Ты на меня не серчай, атаман, но Степану Тимофеевичу не удалось довести дело до конца. Не по зубам орешки.

Иван вскочил с лавки.

— Бросай весло, Земеля. Нас подменят, айда в каюте потолкуем.

— Как скажешь, атаман.

В каюте Иван налил в чарки вина, молча и быстро, будто его подгоняли, выпил и тотчас насел на бурлака.

— Почему не по зубам, Земеля? Почему?

— Сколь веков Руси миновало, но ни при одном царе не случалось, чтобы какому-нибудь отважному храбрецу удавалось царево войско одолеть. Так было и так впредь будет, ибо царь, что Бог, а Бог творение вечное.

— Чушь! — вновь закипел Каин. — Ты брось эту болтологию. Разину просто не повезло. Промахнулся он в сражении под Симбирском, вот и приключилась губительная закавыка.

— Не промахнулся бы под Симбирском, то обмишурился бы в другом месте. Не серчай, атаман, но любому Разину не по силам одолеть царские войска. И в том истина.

Слова бурлака раздражали, поэтому Ивану с трудом приходилось сдерживать себя. Этот бурлак с тяжеленными руками, словно сваи вколачивал в его душу. Спасался вином, но хмель не помогал.

— Нет истины! — после непродолжительного молчания громыхнул кулаком по столу Каин. — Есть возможность победить царя. Есть!

Иван даже лицом посветлел.

— Любопытно послушать, атаман.

— Если поднять весь народ да привлечь на свою сторону все царское войско, то государю-батюшке не устоять.

— Сказка, атаман. Такое, может быть, возможно в иных царствах-государствах, но на Руси этому не бывать.

— Да почему, почему?!

— А потому, атаман, что мы живем на Руси, а Русь — веки веков загадка, как загадка и сам народ.

— Премудрый пескарь, — зло проговорил Каин. — Не зря тебя Дедом назвали. Замшелый ты человек… Ступай за весла.

Земеля вышел, а Иван, подавленный и опустошенный, грянулся на лавку.

Глава 6

КРУГ

Каин — в глубоких раздумьях: струг в версте от Работок, а он так и не решил, как ему поступить с генералом Шубиным. Да и мнение есаулов разделилось.

Камчатка предлагал разгромить имение, поживиться генеральским добром, а самого Шубина прикончить, как жестокого крепостника.

Кувай советовал генерала не убивать, ибо месть его сродников, по отношению к деревеньке Березовке, будет сокрушительной.

Пожалуй, впервые Каин не мог принять единственно правильного вывода. Кажется, ближе к истине Роман Кувай, но как тогда заставить Шубина оставить в покое крестьян Березовки, кои замучены непосильными оброками? Да и убийство приказчика Дементия не останется без участия генерала. Хоть на ромашке гадай: убить — не убить, грабить — не грабить. Думай, атаман!

Иван прошелся по судну. Одни повольники были заняты греблей, другие от безделья играли на деньги в зернь[123], третьи наблюдали за игроками в качестве зевак. Лишь Земеля-Дед о чем-то мирно беседовал с кормчим. Занятно, что бы посоветовал Ивану этот «премудрый пескарь?» Но совета от Деда Каин почему-то не захотел. Он без «пескарей» примет самое верное решение, и, кажется, Иван его уже принял.

— Кормчий! Правь к левому берегу. Тут и заливчик удобный. На суше покормимся.

— Добро, атаман, — кивнул Митяй и закричал бурлакам:

— Весла к левому берегу! Готовь якоря и завозню[124]!

Решение, как это часто бывало, оказалось для ближайшего окружения атамана неожиданным.

Левый брег был низменным и утопал в безбрежных лесах. До сумерек еще было далеко, поэтому Иван отдал новую команду:

— Разводи костер, братцы. Будем кашу варить, а коль удача будет, с бредешком пройдемся. Авось и ухи похлебаем.

Заливчик, охваченный густой осокой, рыбой порадовал, тем более, красной.[125] А где уха, там и чарка.

— Васька! Чрево набил? Собирай всех на круг!

Зуб не уразумел последнего слова.

— На круг? Не понял, атаман.

— Так сходка у донских казаков называется.

— Вона…На сходку, братцы!

Каин, встав в круг, высказал: