Его пленённая леди - Анна Грейси

Гарри вытащил носовой платок и принялся осушать щёки Нелл.

– Судя по моему опыту, не имеет значения: законнорожденный ты или нет. Мой брат Гэйб родился в браке. Но в голове его отца откуда–то появилась странная мысль, что Гэйб не его сын, и он отослал его. Гэйб как две капли воды похож на отца. Но это ничего не изменило. Отец так никогда и не смягчился. Звал Гэйба ублюдком до дня своей смерти.

– Это ужасно, – с трудом подавив слёзы, прошептала Нелл.

– Я родился от того же отца, но моя мать была служанкой. Как только она обнаружила, что беременна, отец выдал её замуж за деревенского кузнеца, и я родился в браке. Юридически законно. Но вы знаете, как люди меня называют.

Он высушил слёзы девушки и поднёс носовой платок к её носу.

– Высморкайтесь, – приказал Гарри, и Нелл подчинилась, как маленький ребёнок. Она была измученна.

Он убрал платок и сказал:

– Теперь, когда мы объяснились, вы должны пойти наверх. Умойтесь и как следует поспите. Я разбужу вас на обед, а после поедем в Лондон.

Она уставилась на него, не в состоянии осознать такое великодушие.

– Я не понимаю. Почему вы хотите жениться на мне, когда у вас могла бы быть юная девушка без единого пятнышка в прошлом?

– Вы ещё не догадались?

Нелл озадаченно покачала головой.

– Из–за этого, – произнёс Гарри и поцеловал её.

Это был не жаркий поцелуй, как раньше, а легкий, мягкий и нежный. Поцелуй–обещание, поцелуй–клятва. И это невыносимо взволновало её.

Гарри отпустил Нелл и отступил. Необходимо было организовать их жизнь. Он позвонил в колокольчик и послал за экономкой своей тётушки, чтобы та проводила Нелл наверх. Гарри надеялся, что девушка послушается его совета и поспит. Она выглядела опустошённой. Частично он сам нёс за это ответственность, но, по крайней мере, теперь он мог гарантировать, что о ней должным образом позаботятся и она больше не будет доводить себя до истощения.

Два чёртовых месяца!

Гарри вынудил себя сосредоточиться на ближайшей задаче: необходимо многое сделать, если они собирались уехать в Лондон сегодня. Обычно он ехал верхом, но для этой поездки наймёт почтовую карету для себя и Нелл. Ему хотелось немного побыть с ней наедине. Его тётка поедет в собственном дорожном экипаже со своей камеристкой, Брэгг. Тётя не станет возражать.

Но сначала нужно написать несколько писем. Гарри выдвинул из буфета маленький письменный стол, вынул перо, чернила и несколько листков бумаги.

Он подрезал перо, опустил его в чернила и уставился на пустой лист, в его голове роился ворох вопросов.

Ребёнок. Гарри должен был признать: это оказалось потрясением. Он не ожидал ничего подобного.

Чёрт возьми, кто отец? Почему она не говорит? Она любила его? Судя по её словам и тону, Нелл ненавидела его, но Гарри знал, что любовь легко превращается в ненависть. Почему она не рассказала парню о ребёнке? Должно быть, он женат, иначе наверняка женился бы на ней?

Гарри поклялся, что всё узнает. Главное, что Нелл находилась под его покровительством. Под покровительством его тётушки, поправил он себя, но это было почти то же самое. Он не позволит ей снова от него удрать.

Всё, что нужно сделать, – это найти её дочь, жениться на Нелл и отвезти их обоих домой в Фермин–Корт. Они станут семьёй. Он опустил перо в чернила и начал писать.

Сначала он написал Рейфу и Люку, попросив их встретиться с ним в Лондоне. Они могли помочь в поисках ребёнка Нелл, вместо того чтобы устраивать гонки на экипажах, рискуя своими глупыми шеями.

Он написал мистеру и миссис Барроу о своей пердстоящей женитьбе. Они были ему почти как родители.

Гарри знал, что миссис Барроу обязательно расплачется. Она всегда плакала на свадьбах, а на его свадьбе, наверное, прольёт вёдра слёз. Ещё она приобретёт новое платье и шляпку. Специально для изысканной лондонской свадьбы, которой та и будет, учитывая, что организовывает её тётя Мод. Гарри было всё равно. Он предпочел бы сделать всё быстро, по специальной лицензии, но женщины воспринимали это событие по другому.

Заманив Нелл в ловушку брака, он хотел, чтобы у неё была свадьба, о которой она мечтала.

Он запечатал письмо к Барроу, затем сочинил короткую записку для Итена, в которой извинился за отъезд, за то, что оставил своё имущество на него одного, объяснил, что женится. Ещё у Гарри было несколько личных просьб к Итену.

Гарри улыбнулся, представив выражение лица Итена, когда тот узнает, что у Фермин–Корта будет хозяйка раньше, чем закончится месяц, и кто эта хозяйка. Гарри посыпал письма песком и задался вопросом, как продвигается ухаживание самого Итена.

* * *

 Итен в третий раз вернулся к последнему письму от Тибби. Такой прекрасный, изящный почерк – он никогда не сможет научиться так красиво писать, даже если будет практиковаться всю оставшуюся жизнь. Он медленно перечитывал письмо, шевеля при этом губами.

«Думаю, что уже рассказывала вам: когда я впервые приехала сюда, мой красивый кот был диковиной, рыжие кошки очень редки в Зиндарии. Со смущением могу сообщить, что теперь они довольно распространены, так как кот завёл знакомство с несколькими кошками с дворцовой кухни. Ещё он бесстыдно подлизывается к повару, который кормит его лакомыми кусочками. Жить во дворце замечательно, но должна признаться, что бывают дни, когда я скучаю по своему маленькому домику. Хотя я не должна жаловаться. Я – очень удачливая женщина.

Калли была очень любезна и наняла меня в качестве личного секретаря. Работа совсем не сложная и совсем не достойна той значительной платы, которую я имею, но очень интересная. Теперь я знакома – через письма, которые пишу от её имени, – с половиной королевских семей Европы, и сейчас намного лучше разбираюсь в запутанном придворном этикете...»

Итен сглотнул. «Придворный этикет» – он даже не знал, что означает это слово, пока не спросил викария. Он мечтал, надеялся, что женщина, которая переписывалась с половиной королевских семей Европы, с благосклонностью взглянет на потрёпанного ирландца.

«Время от времени я продолжаю давать мальчикам уроки. Джим уже почти догнал Ники. Очень радостно иметь такого смышлёного и способного ученика. Вы не поверили бы своим глазам, увидев, каким маленьким джентльменом он стал, несмотря на его открытую озорную натуру, которую я так люблю.»

«Ага, – уныло подумал Итен, – не то что огромный тупой увалень, который начал учиться одновременно с Джимом».

Манера письма Тибби походила на неё саму: всё такое маленькое, изящное, надёжное и решительное. Никаких замысловатых завитушек или лишних изгибов, каждая буква точна и чиста, как кристалл, никаких клякс и исправлений.