Раздели мою боль - Юрий Борисович Андреев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Подходящее время сказать ему про сына и показать Витьку, — осенило Нику. — Может, это заставит его вспомнить, кто он на самом деле»…
— У меня была веская причина. Я тогда забеременела, и через девять месяцев у меня родился мальчик — твой сын, — осторожно произнесла она.
— А как ты его назвала?
— Павликом! — внезапно осенило Нику.
— Хорошее имя, — Андре понимающе кивнул. — Так звали одного из двух главных Апостолов… Послушай, мы в прошлый раз говорили о гранатовом браслете. Ты отыскала его?
«Господи, он хоть это вспомнил», — ошалело подумала Ника, чуть не поперхнувшись от радости.
— Да, конечно, — она подняла правую руку и, отстегнув замочек, поднесла браслет к окну, — посмотри.
Камни светились пурпурным светом, благородно отсвечивало в солнечных лучах старое серебро. Андре смотрел на него, как завороженный.
— Тот самый, — наконец, промолвил он довольным тоном.
— Ты мне никогда не говорил, кто такая Софи, — напомнила Ника.
— Разве? — Андре посмотрел на нее с сомнением, — наверное, ты просто запамятовала. Софи — моя мать, а рядом дата моего зачатия — канун Рождества. Это единственная ночь, когда они с отцом стали близки.
— А что же произошло с ними потом? — спросила Ника, сгорая от любопытства. История захватила ее настолько, что личность Олега незаметно отодвинулась в тень, а ее место занял Андре. Себя же она все больше ощущала неведомой Натали.
— Отец входил в одну из группировок народовольцев. Он был студентом и готовил у себя на квартире бомбы. Всю группу жандармы арестовали зимой 95-го. После суда отца сослали на каторгу, куда-то в Восточную Сибирь.
— А с матерью что случилось? — предчувствуя недоброе, тихо поинтересовалась Ника.
— Она умерла, рожая меня, — нахмурился Андре. — Это имя дал мне мужчина, с которым она состояла в законном браке. Своих детей у них не было, и он был настолько благороден, что крестил меня, как своего сына и впоследствии воспитал. Историю моего рождения он поведал мне перед своей смертью, передав по наследству браслет. А я подарил его тебе на Новый год, помнишь, в вашем имении перед отъездом на фронт…
Заслушавшись, Ника не заметила, как сплошной облачный покров за окном стал рассеиваться и первый солнечный лучик, прорвавшись сквозь неплотно прикрытые жалюзи, осветил браслет. Словно ожив, гранаты внезапно загорелись изнутри темно-вишневыми огоньками, напоминавшими капельки свежей крови. Заметив эту метаморфозу с камнями, Андре вздрогнул и, прервав рассказ, переменился в лице.
— Извини, я что-то неважно себя почувствовал, — произнес он извиняющимся тоном, все больше и больше впиваясь взглядом в горящие огоньки. — Ты придешь завтра?
— Обязательно, — кивнула Ника и совершенно потерянная отправилась к выходу. — Постой, — бросил он, ей вдогонку, протягивая браслет, — мне что-то нехорошо. Если вдруг со мной что-то случится, обязательно возвращайся с Павликом в Петербург. На Фонтанке у Живоначальной Троицы разыщи мою сводную сестру и покажи ей этот браслет. Она поможет вам с сыном устроиться.
От этих слов ее, будто током ударило.
«А что с тобой случилось на самом деле? — хотелось выкрикнуть Нике, — ведь я сейчас уйду и не узнаю этого никогда», — но, внезапно вспомнив, где она находится, вовремя прикусила язык и осторожно на цыпочках покинула палату.
Витька встретил ее напряженно ищущим взглядом.
— Мне можно зайти? — нетерпеливо спросил он.
— Если хочешь посмотреть на спящего отца, — вздохнула Ника, окончательно приходя в себя.
— Разве, увидев браслет, он так ничего и не вспомнил? — удивился Витька.
Ника отрицательно помотала головой:
— Андре….наш отец долго смотрел на браслет и рассказывал его историю, а потом неожиданно плохо себя почувствовал и попросил меня удалиться. Мне надо рассказать все это врачу, — вдруг вспомнила она и, обернувшись, увидела, как Николай идет им навстречу.
— Извините, только что после операции. Наша задумка удалась? — подойдя и протягивая Витьке руку, поинтересовался он бодрым тоном.
— И да, и нет, — вздохнула Ника. — На слова о сыне он никак не отреагировал, просто обрадовался. Тут к счастью заметил браслет и стал рассказывать его историю, а потом… я не знаю, как это толком объяснить, сквозь жалюзи пробился солнечный луч, осветив браслет необычным образом: камни сразу вспыхнули и внутри зажглись огоньки, похожие на капельки свежей крови. Заметив это, он переменился в лице и сказал, что хочет отдохнуть. Доктор, он умрет? — вдруг жалобно добавила она.
— Кого вы имеете в виду? — уточнил Николай, заметив, что с Никой творится что-то неладное.
Ника кивнула в сторону палаты и… запнулась.
— Олега, — наконец, вспомнила она.
— Думаю, теперь все скоро образуется. Похоже, вы добились своего, началась обратная реакция. Теперь остается только ждать и надеяться, — заметил Николай. — Идите, отдыхайте. Сегодня ночью я дежурю и понаблюдаю за ним. Если понадобитесь, позвоню, — и еще раз протянул Витьке руку.
…Красные огни внезапно вспыхивают капельками крови. Увеличиваясь в размерах, они становятся все ближе и скоро останавливаются совсем. Только теперь это уже не кровь, а сигналы светофора.
«Откуда они могли взяться?» — в сознании Олега, как во сне перевертывается страница. Андре бесследно исчезает, его место занимает маленький мальчик Павлик. С мамой и папой Николя они едут в пролетке по просыпающейся Праге. Лошадь бодро цокает подковами по булыжнику моста через Влтаву и дальше, дальше, пока не показывается здание вокзала.
— Добрались, наконец, — облегченно вздыхает мама и целует Николя в щеку, — спасибо за все.
Тот на прощанье треплет Павлика по голове:
— Если что случится, обязательно напиши, — говорит он маме и поспешно уходит.
— Куда папа пошел? — удивленно спрашивает Павлик. — Он что, не будет жить с нами?
Мама отрицательно помотала головой:
— Нет, твоего настоящего отца звали Андреем, запомни это. Он умер от кровоизлияния в мозг на руках у дяди Николя и похоронен на Ольшанском кладбище. Там упокоилось много русских людей…
Потом они вдвоем с мамой долго путешествуют на поезде из страны в страну. Сквозь сон Павлик слышит глухой перестук колес, неожиданно из кромешной тьмы выплывают красные огни, и поезд останавливается.
— Проснись, Павлик, это граница, мы в России, — шепчет на ухо мама, осторожно тряся его за плечо. — Сейчас документы будут проверять.
В вагоне появляются мужчины в военной форме и с винтовками наперевес. Странно, они говорят на том же языке, на котором с ним общается мама.
— Куда следуете? — сурово спрашивает
