Разум за Бога: Почему среди умных так много верующих - Тимоти Келлер

Если вы верите в реальность прав человека, это придает существованию Бога больше смысла, нежели Его отсутствию. Если вы настаиваете на секулярных представлениях о мире и вместе с тем продолжаете утверждать, что в мире что-то идет правильно, а что-то нет, надеюсь, теперь вы увидите явную дисгармонию между миром, который выдумал ваш интеллект, и реальным миром (и Богом), о существовании которого знает ваше сердце. Отсюда следует важный вопрос. Если предпосылка («Бога нет») ведет к заключению, ошибочность которого вам известна («убийство детей напалмом относительно с культурной точки зрения»), тогда почему бы не измените предпосылку?

Бесконечная и бессмысленная тяжба о существовании

Я не пытался доказать вам, что Бог существует. Моя цель – показать вам, что о существовании Бога вы уже знаете. В каком-то смысле к отсутствию Бога я отношусь как к интеллектуальной задаче, но этим мое отношение к ней не исчерпывается. Она делает бессмысленным не только любой нравственный выбор, но и всю жизнь. Драматург Артур Миллер наглядно демонстрирует это в образе Квентина из пьесы «После грехопадения». Квентин говорит:

Много лет я воспринимал жизнь как предмет судебного разбирательства. Она представляла собой ряд доказательств. В молодости доказываешь, насколько ты смел или умен, затем – что ты хороший любовник, затем – что хороший отец, и наконец, что ты мудр, влиятелен и так далее. Но теперь-то я вижу, что за всем этим стоит. Предположение, что движешься вверх, к какому-то возвышению, где… Богвесть, что там… Меня или оправдают, или даже осудят. В любом случае вынесут вердикт. Теперь мне кажется, что мои беды начались в тот день, когда я поднял голову, смотрю – а за столом никого. Нигде ни одного судьи. И все, что остается – это вести бесконечный спор с самим собой, бессмысленную тяжбу существования перед пустым судейским местом… И это, само собой, можно назвать по-другому – «надежды нет»[228].

О чем он говорит? Все мы живем так, словно лучше стремиться к миру, а не к войне, говорить правду, а не ложь, заботиться, а не разрушать. Мы верим, что каждый такой выбор не является бессмысленным, что выбранный нами образ жизни имеет значение. Но если место космического Судьи на самом деле не занято, тогда «это кто сказал», что одно решение лучше остальных? Можно поспорить об этом, но получится лишь бессмысленная и бесконечная тяжба. Если за судейским столом и вправду пусто, тогда весь период человеческой цивилизации, даже если он продолжается несколько миллионов лет, покажется бесконечно малым, кратким мигом, по сравнению с океаном потерянного времени до и после него. Никто и ничего не запомнит об этом периоде. Какими бы мы ни оказались в конце, любящими или жестокими, это ничего не изменит[229].

Когда мы осознаем это положение, у нас появятся два выхода. Один из них – просто не думать о том, что все это значит. Можно придерживаться интеллектуальной веры в то, что место Судьи пустует, и вместе с тем жить так, словно наш выбор исполнен смысла и что есть разница между любовью и жестокостью. Но зачем нам это? Циник мог бы сказать, что это способ убить одним выстрелом двух зайцев – иначе говоря, получить выгоду от существования Бога, не тратя сил на то, чтобы верить в Него. Но это просто нечестно.

Другой вариант – признать, что нам действительно известно, что Бог существует. Можно смириться с тем, что живешь так, словно красота и любовь имеют значение, словно в жизни есть смысл, словно всем людям присуще достоинство – и все это потому, что знаешь: Бог существует. Нечестно жить так, как будто Он есть, и вместе с тем не признавать, что все эти дары достались тебе от Него.

10. Проблема греха

«Так можем ли мы сомневаться в том, что человечество когда-нибудь осуществит наши самые смелые мечтания, что оно достигнет единства и покоя; можем ли мы сомневаться, что наши потомки будут жить в мире более великолепном и прелестном, чем самый прекрасный дворец или сад, что оно вознесется на более высокие ступени могущества в растущем круге стремлений и достигнутых целей? То, чего человек достиг, то, что он совершил, все те триумфы, что были ранее… всего лишь вступление к всему тому, что он еще должен свершить». Г. Дж. Уэллс, «Краткая история мира» (1937)

«Хладнокровная резня беззащитных, возврат к умышленным и упорядоченным пыткам, душевные муки и страх за мир, из которого, казалось бы, почти полностью изгнано все это, чуть не подорвали окончательно мой дух… Homo sapiens, как он предпочел называться, исчерпал себя». Г. Дж. Уэллс, «Разум на краю своей натянутой узды» (1946)

Вывода о том, что в этом мире происходит нечто в корне неправильное, трудно избежать. Согласно христианскому учению, наша самая серьезная проблема – грех. Однако само понятие греха многим кажется оскорбительным и смехотворным. Зачастую это происходит потому, что мы не понимаем, что именно подразумевают под ним христиане.

Грех и надежда человека

У многих складывается впечатление, что в христианском учении о грехе отражены безрадостные и пессимистичные представления о человеческой натуре. Однако это впечатление бесконечно далеко от истины. Когда я был еще совсем молодым священником, ко мне обратился мужчина, которого только что бросила жена. Он злился на нее за этот поступок, мучался угрызениями совести, считая, что сам вынудил ее уйти своими недостатками, и был подавлен из-за ситуации в целом. Я сказал, что больше всего ему в этот момент нужна надежда. Он сразу согласился и спросил, как ее обрести. Как можно мягче я объяснил, в чем заключается хорошая новость: мой собеседник был грешником. Поэтому его нельзя считать просто беспомощной жертвой психологических порывов или общественного уклада. Спустя много лет мне попался один отрывок в проповеди Барбары Браун Тейлор, которая выразила то же, что и я в тот день, но гораздо красноречивее:

Ни язык медицины, ни язык права не являются адекватной заменой для языка [греха]. Вопреки представлениям медиков, мы не брошены на милость наших недугов. Выход – приступить к процессу покаяния. Вопреки представлениям юристов, сущность греха заключается не в нарушении законов, а в пострадавших отношениях с

Богом, друг с другом, со всем существующим порядком. «Все грехи – попытки заполнить пустоту», – писала Симона Вейль. Нам невыносимо осознавать, что внутри у нас – пустота в форме Бога, и мы пытаемся набить ее чем угодно, забыв, что это под силу только Богу[230].

Эндрю Дельбанко – преподаватель гуманитарных наук в Колумбийском университете. Несколько лет назад он проводил исследования в Ассоциации анонимных алкоголиков и посещал ее собрания по всей стране. Однажды субботним утром в помещении нью-йоркской церкви он слушал «тщательно одетого молодого человека», который рассказывал о своих проблемах. По словам собеседника, его было абсолютно не в чем упрекнуть. Все свои ошибки он приписывал несправедливости и предательству со стороны окружающих. Он говорил о том, что собирается отомстить всем обидчикам. «Каждый его жест создавал впечатление скорби и уязвленного самолюбия», – писал Дельбанко. Было ясно, что молодой человек попал в ловушку своей потребности оправдаться и, не сознавая этого, рисковал осложнить свое положение. Пока он говорил, чернокожий лет сорока, с дредами и в темной одежде, наклонился к Дельбанко и признался: «И со мной раньше так было, пока не снизилась самооценка». Позднее Дельбанко писал в своей книге «Истинная американская мечта: медитация на надежде»:

Замечание оказалось не просто удачным. В этот момент я по-новому понял религию, о которой, по собственному утверждению, кое-что знал. Пока выступающий забрасывал нас фразами вроде «распоряжаться собственной жизнью» и «по-настоящему поверить в себя», мой сосед нашел утешение в давнем кальвинистском учении о том, что гордыня – враг надежды. Шуткой насчет самооценки он объяснил, какой урок усвоил: никто не может спастись посредством собственных усилий. По мнению этого человека, оратор по-прежнему был пропащим – он запутался в самом себе и не подозревал об этом[231].

Говоря о «сниженной самооценке», человек с дредами не имел в виду, что выступающий должен возненавидеть себя. Он хотел сказать, что этот тщательно одетый молодой человек «запутался в самом себе» и останется в таком состоянии, пока не признает, что он – порочное существо, грешник. Либо он никогда не освободится, не сможет увидеть собственные изъяны в истинном свете и простить обидчиков, либо смиренно попросит прощения у других и получит его. Правильно понятое христианское учение о грехе может стать неиссякающим источником надежды для человека. Но что это за учение?