Коллоидный Мир - Антон Чернов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А изюминкой этих трёхчелюстных голубоглазиков является то, что они, сцуко, стайные паразиты. Всегда кратные трём, в основном — шестёрками, редко — девятками, ну а про дюжину и пятнадцать только Стривед байки рассказывал.
Не очень страшные: биодоспех твари не прогрызали, как и Индрикову шкуру, не хватало прочности у хрящеватой челюсти. А вот пейзанам и коровам пиздец — эти паразиты жрали, пока жрётся, раздувались шарами, но продолжали жрать. И что самое херовое — пока что-то шевелится — атаковали именно шевелящееся, поубивав это. А потом жрали добычу, если не прибить и не отнять — не один день.
То есть, если бы не выделенные мной доспехи — писец был бы не просто полным, а писец-писец. Пастухам, стаду, да и немалой части пейзан. Ни хера стрекала против шестёрки, а то и девятки песцов не помогут. И немалые потери подведомственного пейзанства огорчали моё домовитое сердце.
Но доспех песцам не поддастся, пастухи будут бегать и рыпаться, да и самострелы… ни хера не помогут толком, признал я. Но отвлекут. То есть песцы сейчас в футбол пастухами играют, скорее всего даже стадо не особо портят (вот как ни неприятно, а целостность стада критичнее Топлякам в целом, чем жизнь пастуха-другого).
Хм, смеси, отравы-кислоты, заметалась мысль и получила по думалке: не стоит метаться, как птиц безголовый. Сначала — изучение, потом — компиляция и анализ. И потом за практику. Те же “яды-кислоты” — против кого? Песцов, может, и возьмёт. А псоглавцу только закуска будет, не говоря уже о Лихе.
Нет, пока действую в рамках намеченного: изучаю наличную базу, думаю, а только потом что-то делать буду, а то нихера толком не выйдет.
Пока думал мудрости эти, притопал в мою обитель взъерошенный Недум. Песцы, шестёрка, напали, как я и думал.
— Недум, ты вот о чём подумай, — хмыкнул я невольному каламбуру. — Я вот разъезжаю, как бы мне симурга приспособить, чтоб мог я послание передавать? А то только получать выходит. И не пошлёшь вас, бездельников, к лешему, — посетовал я.
— И не пошлёшь, бездельники как есть, Стригор Стрижич, — покивал Недум. — Так соображу, отчего не сообразить: в корм симургам сок василька добавить, через пару седмиц молоденький и народится. Вам его с собой возить, да молоком с каплею крови поить. Тогда вас за дом принимать и будет.
— Если так — пои васильками. А я — пошёл, — метнулся я по лестнице, немало напоминая себе одного небезызвестного волка.
Вскочил на Индрика и поскакал к Топлякам. Блин, а там опять бабы… мысленно взвыл я. Скажем “нет” конвейерным потрахушкам, окончательно решил я. Это, блин, не смешно ни разу, и не хочу. Точнее хочу, но у меня служанок и так полон дом, блин! Соберу завтра старост и построю график приемлемый, а то пиздец, как он есть, выходит.
Под эти размышления до Топляков я и доскакал. Мил, кстати, паразит такой, отсиживался в деревеньке, а не ухаживал за домами жопой к небу!
— Мил, щучий сын! Почему делом не занят?!
— Так песец, Стригор Стрижич, не гневайтесь.
— Я сам тебе писец устрою, морда ленивая! Где песцы?! Не зрю! Пшол трудится, блин! — задал я педагогическим пинком вектор саботажнику, да и уставился на старосту.
— Блага тебе, Стригор Стрижич, заступник наш! — заславословил староста, поддержанный “задним вокалом” прочего топлячьего пейзанства.
— По делу, — отрезал я. — Где?
— На четвертьсолонь, благодетель, пара вёрст, — уж Михутка и Фароб с ворогом милостью твоей…
— Угу, — угукнул я, выдвигаясь в указанном направлении.
По дороге обнаружил тройку воронов, питающихся говядиной. Последняя, очевидно, разбежалась, но Лог — не коровье ранчо, так что харчуны на говядину нашлись.
Прибил паразитов на ходу каденцом — моим пейзанам говядина полезнее. Ну и доскакал до мизансцены “противостояние нихера не могущих сделать песцам пейзан с нихера не могущими сделать пейзанам песцами”.
Последнее, кстати, было явным преувеличением: метрах в двадцати валялся в мёртвый труп в съёживающихся биодоспехах. Видимо, сломали насмерть, вздохнул я, отмечая двух живых, но заметно поломанных пейзан.
Песцы на новую цель, в наших с Индриком мордах, отреагировали ахреневанием. Несомненно — в атаке, очень, видно, тварей раззадорили неубиваемые пейзане.
Тройка паразитов буквально с места рванула на нас в прыжке. Одного кладенец если не располовинил, то ощутимо надрубил и сбил, скулящего, на землю. Второго поймал пастью Индрик, довольно отмыслеэмоционировавший: “Еда сама в пасть лезет! Хорошая еда, однако!”
А третьего я решил магически-исследовательски задушегубить. Тварь плюмкнула челюстями по “лифчику” доспеха (произвольно меняющие форму и даже количество полости в нагрудной части, по сути — карманы), попробовала их пожевать, безуспешно и начала глазки свои подлючие закатывать, падать оземь, сучить лапками и всячески помирать.
А я получил ценный опыт — воздух вполне мне подвластен и в лёгких, причём эфирной твари. И для того, чтоб вражину удушегубить — совершенно не нужен вакуум какой. Довольно игры со структурированием — основы воздушного лезвия, создание эфирно-кристаллической “газовой решётки”.
То есть, лезвие — это примерно десятая часть молекул воздуха в области “эфирного проявления”, которые структурированы в лезвие. Я делаю стопроцентные лезвия в шесть молекул — ну это вопрос отдельный.
Так вот, структурировав в лёгких твари ТОЛЬКО кислород, я лишил её его самого. Притом, извне поступали такие крохи, что даже не смешно, и на альвеолы попадали такие слёзы, что они есть, что их нет — без разницы.
А смысл опыта был в том, что песец — тварь магическая. И надо было натурно понять, будет ли внутри егойных лёгких достаточно эфира для сопротивления. Оказалось — не было, так что порыпался песец и помер.
Поглядел я на выталкиваемый биодоспехом из “лифчика” обломанный клык, заодно понял, как твари пейзан так поломали сильно: прокусывать-то не прокусывали, но цепляли и дёргали.
А оставшаяся троица, то ли постарше, то ли по жизни умнее, рванула к пуще. Ну а я с гиканьем и улюлюканьем за ними: помимо того, что надо популяцию уменьшать, за ряд требухи и челюсти песцов мануфактура давала весьма приличные денежки, как я выяснил.
Правда, Индрик, проглот, треть преследуемого финансового благополучия сожрал, акула капитализма, блин. Ну да ладно, ему можно, решил не гневаться я и зарубил парочку песцов кладенцом. Им же зацепил туши и поволок за недоумённо оборачивающим голову скакуном.
Дошёл до поломанных пейзан: шевелились, стонали и вообще не особо боеспособны. Даже в ноги бухнутся толком не могли.
— Лежать, — прервал я славословия. — Я
