Сделка (СИ) - Вилкс Энни

— Я не знаю, почему он так сказал, — пожала я плечами. Мне хотелось добавить, что все дело в клятве, но боялась, что Дарис меня поймает на лжи. — Зачем тебе это украшение?

— А тебе? — подхватил мой вопрос Дарис. — Кольцо подарил мой отец, не отрицай, я не слепой. Сама понимаешь, меня это заинтересовало. С чего бы отцу дарить тебе украшение?

— Он сказал, это защитный артефакт, — снова не соврала я. — Он переживал, что меня найдут.

— Какая забота! С чего бы? — в этот раз этот вопрос прозвучал еще более едко.

Я не знала, что ответить. Дарис в любой момент мог приказать мне рассказать ему что угодно, я попалась, как муха в паутину. Почему-то я не сомневалась: если Дарис все узнает, он прикажет мне что-то немыслимое. Быть может, даже убить Келлфера. Или убить себя.

Я пожала плечами, отворачиваясь:

— В любом случае, оно же теперь у тебя, а мне оно не слишком пригодилось. А теперь совсем не нужно, раз ты не спишь.

Вот тут я соврала абсолютно отчаянно, но Дарис кивнул:

— Я смогу защитить тебя. И иллюзия держится.

Не веря, что мой глупый льстивый выпад достиг своей цели, я почти кокетливо уточнила:

— Как ты понял, что это артефакт? И откуда знал, как распутать ловушку? Ты совсем не так… не талантлив в этом, да?

Дарис скрестил ноги и наклонился ко мне. Далекие отблески отражались в его громадных глазах.

— Пускай это останется моей тайной.

Он улыбался, и сначала я порадовалась, но эта улыбка слишком долго оставалась на его пустом лице, чтобы счесть ее искренней.

Я преувеличенно грустно вздохнула:

— Главное, мы выжили. Нам не нужно показаться нашим хозяевам? Чтобы они знали, что с нами все в порядке?

Мне отчаянно хотелось оказаться рядом с людьми. Казалось, их присутствие защитит меня от этого блеска глаз, от выдаваемого за улыбку оскала, от… Может быть, они встали бы между мной и Дарисом, если я бы плакала. Или попросили бы его помочь, отвели бы меня с другими женщинами в безопасное место… Может быть, в суматохе я даже смогла бы потеряться — и вернуться в тайный грот, который указал мне Келлфер на случай, если нам придется разлучиться.

— Обойдутся, мы не вернемся, — бросил Дарис, продолжая вглядываться в мое лицо. — Ты волнуешься. Зря. Я снова спас тебя.

— Вообще-то, — не удержалась я. — Это я спасла тебя!

— А потом я — тебя, — добавил Дарис. — Два — один. Ты так никогда не отдашь мне долг, Илиана.

Я уже и забыла, как он произносит мое имя — будто оно покрыто сладкой патокой, и он пробует ее на вкус. Предательские слезы подобрались к глазам. Это было отвратительно, несправедливо, гадко… и так по-Дарисовски, что не было смысла доказывать что-то и спорить.

— Что мы будем делать? Нам же нужно остаться здесь, чтобы твой отец смог нас найти, когда вернется?

— Он вернется только утром, — неожиданно сказал Дарис.

— Откуда ты знаешь?

Мужчина встал, звякнув ятаганом о металлическую пряжку пояса. Я вздрогнула, что от него не укрылось.

— Потому что я знаю, куда он отправился. Знаю, что делает. Ты тоже узнаешь через несколько часов, моя Илиана, раз уж вы так славно спелись за моей спиной. Но пока нам нужно прояснить несколько моментов…

«Спелись за моей спиной». Сердце ухнуло в пятки. Я с трудом сглотнула.

— Каких? — я очень старалась, чтобы голос звучал легко.

— Ния! Ния! — вдруг раздался шепот откуда-то из-за чана.

Дарис выхватил клинок так быстро, что я не успела увидеть его движения, и вскочил, оглядываясь. Но искать ему не пришлось: Янка сама вышла из тени второй кадки, уже упихивая мой артефакт в карман. Девочка была еще более растрепанной, да еще в саже: лицо и ладони, и темное пятно на животе, будто она несла головешку. Я подняла руку в отчаянном жесте, показывая Дарису: она своя. Он чуть сощурился, опустил ятаган и застыл, не говоря ни слова.

— Это Янка, — почему-то извиняющимся тоном прошептала я. — Это она спасла нас. Предупредила меня о пожаре.

— Вална пострадала! — девочка уже бежала ко мне. — Она там, на скамье. Хозяйка ее поймала и закинула в горящую комнату, она немного обгорела… Можешь помочь? Ее надо перенести отсюда подальше, к лекарю, ему надо заплатить… Ты говорила, что у твоего отца есть деньги, давай мы возьмем немного и заплатим!

Я поблагодарила небеса, что не назвала Келлфера при Янке возлюбленным.

— Ты прости, что амулет не вернула… — продолжала тараторить Янка, за руку ведя меня мимо давилен. Молчаливый Дарис следовал за нами как тень. — И что поцарапала. Просто ты пар-оолка, а я нет, поэтому…

— Свет! — не удержалась от вскрика я.

Валне вряд ли больше десяти лет. Кожа ее была то ли очень загоревшей, то ли смуглой, сливавшейся тоном с коричневым платьем, и сквозь черную корку на плече что-то алело и желтело, хотя кровь не текла. Щека тоже была обожжена, но меньше. Волосы, когда-то длинные, туго перехваченные лентами на пар-оольский манер, с одной стороны были подпалены до самого виска, а с другой свисали до земли истрепанными жгутами. Вална лежала на деревянной скамье на спине, не шевелясь, глаза были полуоткрыты, радужки то прятались за веками, то появлялись. Девочка точно была в сознании. Она слабо, но быстро дышала. Губы ее подрагивали.

Я попыталась успокоить Валну, но ничего не вышло. Янка тоже была для меня белым пятном, я не слышала мыслей — наверно, мои силы иссякли, когда я будила Дариса.

Я дернулась к скамье, но тяжелая рука на плече остановила меня. Я обернулась, уверенная, что встречусь с Дарисом глазами, но он смотрел на Янку. По его лицу сложно было что-то прочитать.

— Янка, бери Валну, пойдем, — распорядилась я, не желая терять время на спор. Будто удовлетворившись моим повиновением, Дарис убрал руку, и мне стало чуточку легче дышать. — Ее срочно нужно к лекарю. Ты знаешь, где есть лекари?

— Знаю. Ты заплатишь? Чтобы лекарь не болтал? — дрожащий голос Янки выдавал ее волнение, но слова, как и раньше, были дерзкими и уверенными. — Заплатишь — не выдам, что ты можешь говорить. Можешь быть спокойна! Пожалуйста…

Я не успела дослушать просьбу — маленькое тело, еще хватаясь за карман, рухнуло к моим ногам. Дарис отвел ятаган к бедру, как раньше отводил меч, а после, не стесняясь, вытер его о серое платье, уже отяжелевшее кровью.

Остатки дома рухнули с грохотом, издалека послышался женский плач. Я не могла выдавить из себя ни слова, только смотрела на Янку, навсегда застывшую с удивленно-испуганным выражением лица, и никак не могла осознать, что же произошло, почему это произошло. Дарис не торопил меня, тоже сохраняя молчание.

Рана шла наискосок — от плеча к поясу, под ней уже разлилось черное в темноте пятно, блестевшее в лунном свете, а я продолжала смотреть, не в силах отвести взгляда. Наконец, я моргнула — веки весили, наверно, целую тонну — и перевела взгляд на его отстраненное лицо.

— Чудовище! Как ты мог, она же ребенок! — разрывая тишину, заорала я, бросаясь на Дариса. Как же я ненавидела его! Эту самодовольную, холеную черную морду чудовища, эту расслабленную позу, кровавый ятаган, его всего, каждую частичку его тела и души! Я хотела разбить эти полные губы, выдрать волосы, стереть усмешку с его лица, истоптать его тело. Дарис почти шутливо удержал меня, не делая попытки защититься от моих хаотичных ударов. Я лупила его по плечам, а потом вцепилась в волосы и дернула с такой силой, что даже он охнул.

— Ну все, хватит, — со смехом сказал мужчина. — Мне что, тебе приказать? Хорошо. Отпусти немедленно!

Пальцы сами разжались, но я не отступила. Я продолжала бить Дариса, в отчаянии проклиная его, называя его скотиной и монстром, почти не замечая всплесков удовольствия от прикосновений, а он защищал только лицо, не реагируя на мои удары, будто я гладила его, а не била изо всех сил. Дав мне немного выпустить пыл, он поймал мои кисти в свою большую ладонь и прижал их к своей груди. Сердце его колотилось очень быстро, и это взбесило меня еще больше. Я зарычала ему в лицо.