Французская мелодия, русский мотив - Альбина Скородумова

— Если я вернусь, он просто запрет меня, и ты уедешь один. Отец ведь не догадывается о том, что вы с хозяином уезжаете навсегда. Матери я рассказала, что хочу уехать с тобой, она меня поняла, а братья еще слишком малы, чтобы долго по мне сожалеть. Мне пора устраивать свою жизнь, я не могу больше жить с отцом, для которого я просто товар, как все в его проклятой лавке, — Этель бросилась на грудь к Анри. — Я прошу тебя, любимый, не гони. Я останусь здесь, и завтра же мы уедем!

Этель была первой и, пожалуй, единственной страстью Анри, не считая лошадей. Анри Рамбаль — этакий Маугли, который в отличие от героя Киплинга рос не в волчьей стае, а в лошадином табуне, был очень замкнут и нелюдим. Его отец, оставшийся после войны в Африке, овдовевший здесь и не желавший оставлять могилу жены, воспитывал сына в спартанском духе. Точнее сказать, не воспитывал совсем.

Пареньку было лет восемь, когда отец уехал по делам службы в Марокко да и застрял там недели на три. Прислуживавший ему африканец не стал дожидаться возвращения хозяина, собрал все, что смогло поместиться в его повозку, оставил молчавшему все время мальчишке несколько монет и пару лепешек, отбыл в неизвестном направлении… Когда Рамбаль-старший вернулся, то нашел хрупкое тельце своего сынишки в углу комнаты почти бездыханным. Каким чудом он сумел выжить после стольких дней голода, осталось загадкой.

Он был живучим, но очень хрупким мальчиком. Когда ему исполнилось 16, рост его едва достигал 150 сантиметров . Какой-то сбой в эндокринной системе произошел именно тогда, когда на несколько дней он остался без еды и воды.

Вот тут и заметил его граф Порошин. По делам службы ему приходилось общаться с Рамбалем-отцом, которого, надо признать, он недолюбливал. И, прежде всего, потому, что он был слишком жесток в обращении с людьми, и что более всего отвращало от Рамбаля, к своему собственному сыну.

Сергей Порошин очень жалел паренька, который за несколько лет знакомства с ним едва ли сказал больше десятка слов. Все их общение сводилось к двум-трем фразам типа «здравствуйте, месье» и «до свидания, месье». Но зато мальчишка часами мог проводить время с лошадьми, самостоятельно, никому не докучая, он научился держаться в седле как самый лихой наездник.

«У мальчишки есть дар божий, — отмечал граф, наблюдая за ним, — из него получится классный жокей».

Порошин не любил откладывать дела в долгий ящик, поэтому решил нанести визит Рамбалям и предложить Анри хорошо оплачиваемую работу. Будь Анри посмелее, он и сам бы напросился к этому русскому, но надо было заводить с ним разговор, обращаться с просьбой, а этого он просто не умел. Жизнь в пустыне, где грамоту приходилось познавать благодаря стараниям вечно пьяного доктора, который тоже жалел мальчишку, не располагала к ведению светских бесед…

Рамбаль-отец был безумно рад, когда такой серьезный человек, как конезаводчик Порошин, нанес визит в его логово. Причем приехал не просто так, а с тем, чтобы предложить работу его никчемному сыну-заморышу. Уже через час после того, как Порошин зашел в жилище Рамбалей, счастливый Анри упаковывал свои вещички. Для него, похоже, началась другая жизнь. Настоящая жизнь.

Порошин заменил Анри отца, хотя никаких серьезных видов на него, как на сына, никогда не имел. У графа подрастала славная дочь Полина, но жила она вместе с его женой в Бамако. Порошин скучал по ним, но дело было превыше всего. Он мечтал вдали от цивилизации построить не просто конный завод, а возвести рядом настоящий ипподром. Порошин обожал бега…

На это уходили годы, жизнь в Африке текла так же стремительно, как вода в Ниле, но создать настоящий ипподром было очень непростым делом…

Однако он за несколько лет сумел воспитать прекрасных жокеев, среди которых Анри не было равных. Они часто ездили в Европу, принимали участие в различных скачках, соревнованиях, иногда в ущерб строительству своего ипподрома, но что поделаешь…

Когда Порошин окончательно понял, что пора менять место жительства и под сильнейшим давлением своей властной супруги Натальи Александровны принял решение переехать на постоянное жительство во Францию, единственным человеком, которого он захотел взять с собой, был Анри Рамбаль.

Анри же в это время встретил Этель и безумно в нее влюбился. Страсть оказалась взаимной. В ее небогатой событиями жизни Анри на любимом арабском скакуне Гермесе казался ей богом. Никто не умел держаться в седле, как он. Даже самый главный русский…

Отец Этель — наполовину француз, наполовину араб — не болыю-то почитал традиции. Он постоянно переезжал с места на место по пустыне со своей передвижной лавкой, как маркитант, везде умудрялся прогорать и оставлял за собой целый шлейф долгов. Мечтал поскорее вырастить дочь и продать ее повыгоднее какому-нибудь жениху за очень приличный выкуп. Естественно, не такому голодранцу, как этот французишка Анри. Поэтому встреч с ним он не поощрял, но и особенно не следил. Не до того было.

Это и помогло влюбленным без особых трудностей уехать вместе с Порошиным во Францию. Анри боготворил хозяина, служил ему верой и правдой, никогда и ни в чем не подводил его. Порошин это оценил. Когда он приобрел участок на берегу Мозеля, то фактически отдал его в руки Анри Рамбаля, сделал управляющим. Так у несчастного француза-коротышки, помимо любимой женщины, преданных лошадей и доброго хозяина, появился свой дом — «Пристанище Мавра».

Эту историю Алексей Орлов знал очень хорошо. Ведь и в его судьбе старина Порошин сыграл немаловажную роль. Но после смерти графа прошло так много лет, и столько всего произошло, что теперь приходится думать о том, как выжить. Нелегко принимать решение, от которого так или иначе могут пострадать близкие графа Порошина… Нелегко, но надо.

Анри налил себе водки в стакан и залпом выпил. Не помогло. Он посмотрел в глаза своего собеседника, вздохнул и тихо сказал:

— Ты должен что-нибудь придумать. Я не смогу жить в другом месте, столько сил сюда вложил, денег, это мой дом. Не хочу его никому уступать.

Анри, но ты ведь понимаешь, что у тебя нет на него никаких прав. Графиня не трогала тебя столько лет, она позволила тебе быть хозяином только в память о муже. Ты здесь просто управляющий, а не хозяин… Боюсь, что я ничем не смогу тебе помочь, — тихо сказал он и тоже выпил водки. Уже давно стемнело. Эмилия принесла свечи и сказала, что Фабио просит зайти к нему.

— Не сейчас, чуть позже, — ответил Анри. — Скажи, чтобы не ложился спать до моего прихода.

Они еще долго сидели в темноте, каждый думая о своем. Постаревший жокей о том, что без «Пристанища Мавра» ему незачем будет жить. И еще о том, что станет с Фабио, когда отсюда придется уехать и свернуть свое маленькое, но такое прибыльное производство…