Ребенок от отца моего мужа (СИ) - Багирова Александра

— Это яд. Сильнейший. Бьет на поражение. Причем это уже вторая доза, первую не вычислили, потому как не знали, что искать.

— Как это произошло?

— Светлана вколола ему, — отвечает с неохотой.

— Она… за всем стояла она? Или это месть за развод? — новый шок. Я не понимаю, как с виду миловидная женщина смогла пойти на такое. И как далеко она зашла?

— Разбираемся, — следователь явно не намерен посвящать меня в подробности.

— А она где?

— Влад успел выстрелить, повредил ее машину. Она врезалась в столб. Находилась в тюремной клинике, сейчас переводим в следственный изолятор.

— Значит… выздоровела уже… — покраснела, устыдилась своих мыслей. Но так обидно стало, что виновница всего, отделалась легкими травмами, а Влад… вот уже вторую неделю прибывает на грани жизни и смерти.

Конечно, ее ждет наказание. Срок. Но разве это поможет поставить на ноги любимого? И это я еще не знаю всего, что сотворила эта женщина. Подозреваю, что фотографии — это лишь малая часть ее «подвигов».

— Внутренних повреждений у нее не было. А внешние, тут без хорошего пластического хирурга не обойтись. Но никто подобных услуг в казенных стенах не предоставляет. Так что с милой мордашкой, похоже, ей придется попрощаться. А для такого сорта людей, — скривился, — Поверьте, это одно из худших наказаний.

— Подумаешь несколько порезов, — вздыхаю, перевожу взгляд на Влада, — А тут… неизвестность… борьба за жизнь…

— Там все лицо в кашу. Но да, вы правы, жить будет. Долгие годы за решеткой, — сказал не без злорадства.

— Выходит, все? Больше нет угрозы? Остается только Влада на ноги поставить…

— Пока не могу утверждать. На всякий случай в клинике мои люди дежурят. У Светланы было много… ммм… поклонников. Осторожность, Илона Марковна, не повредит. Всего доброго, — кивнул мне и вышел из палаты.

И в этом вопросе я почему-то солидарна со следователем, невидимая угроза до сих пор сжимается плотным кольцом над нашими головами.

Глава 59

Благодаря Сергею Ивановичу мне позволили остаться. Приросла к палате, неотрывно смотрела на Влада, и все казалось, он спит. Вот сейчас откроет глаза, посмотрит на меня своим прожигающим взглядом. Но проходят дни… а он по-прежнему лежит неподвижно.

Я сменила одну больницу на другую. Но там с Марком все было куда радужней. А тут… только слабая надежда. Чем больше Влад остается в коме, тем быстрее тает вера врачей. Они мне ничего не говорят, но я вижу по взглядам. Они уже не верят. А я не отпущу. Все не может вот так закончится! Нет! Я готова сражаться, только как, если я могу только жать… и говорить… постоянно разговаривать с ним.

Я рассказала Владу о своей жизни без него. Изливала душу, не утаивая ничего. Говорила, как рыдала ночами, оплакивая нашу любовь. Как он был и остается единственным мужчиной в моей жизни. Я признавалась в любви неустанно, рассказывала про Дениску, про успехи Марка.

Хоть я и провожу практически все время рядом с ним, но стараюсь окончательно не выпадать из жизни, звоню Марку, его врачу, узнаю, как продвигается восстановление после операции. Ему рассказала, что отец в больнице. Пришлось. Скрывать подобное показалось мне неправильным. Марк теперь каждый день интересуется, не очнулся ли Влад. И говорит, как только ему разрешат, непременно приедет. А я снова чувствую себя последней сволочью, потому что не хочу его приезда. А так ведь нельзя, его отец в таком состоянии, Марк сейчас переживает тяжелый период. Восстановление после операции — это непрерывная боль. И ему нужна моя поддержка, которую, увы, я оказать не могу. Не разорваться же мне на две страны.

Заезжаю к Дениске в отель. Малышу сказала, что папа его в командировке. И очень надеюсь, он никогда не узнает правды. Домой так и не решилась его перевести. Мало ли… просто перестраховка. Мне все еще страшно. Иногда, кажется, что Светлана сбежит и снова продолжит свои козни. Знаю — это бред моего воспаленного сознания. Но ничего с этим поделать не могу.

Я много думаю, вспоминаю прошлое, и никак в голове цепь событий не складывается. А у следователя, который часто заходит к Владу, таки не решилась спросить. Как была связана Светлана и Леша? Или она его убила просто, чтобы меня подставить? Больше вопросов, чем ответов. Но все меркнет на фоне плачевного положения Влада. За две недели он так и не пришел в себя. Никаких улучшений. Состояние стабильное… все…

Но я не теряю веры. Не теряет ее и Сергей Иванович. Неустанно повторяет, что Влад непременно выиграет эту войну.

Сплю в палате, мне даже привезли еще одну кровать, когда врач заметил, как я скорчившись, дремлю на стуле. Правда, и сейчас мне кровать не особо нужна, я привыкла спать, положив голову рядом с рукой Влада. Его запах, ощущение, что он рядом — это придает сил.

В такие моменты понимаешь, что все распри — пыль. И действительно важна лишь человеческая жизнь, которая сейчас вытекает как песок сквозь пальцы. И ты смотришь на любимое, неподвижное лицо и ничего не можешь сделать. Можно кричать, вопить, рыдать, умолять, но это не заставит его открыть глаза. А в этом человеке, сосредоточено все светлое, он показал любовь, а плохое… я его больше не помню.

— Просто живи… родной. А остальное неважно. Даже если, ты меня больше не захочешь видеть, я буду счастлива, потому что знаю — ты улыбаешься и дышишь, каждый день открываешь глаза и встречаешь новый день. Вот за это осознание ничего не жалко, — говорю, глотая слезы и поглаживая его руку.

— Я сегодня навещала Дениску, — продолжаю свой рассказ. Когда говорю с ним, на доли секунды верю, что он все слышит, что рядом и все-все осталось позади. — Даже погуляли с ним в парке. Он так быстро растет, уже щебечет не переставая. И очень… очень тебя ждет, — закусываю губы, — Мы все тебя безумно ждем, Влад… родной…

Пальцы в моей руке дернулись. Показалось… или…

— Влад… — всматриваюсь в его лицо. С надеждой дикой, окрыленной, безумной, ловлю дыхание, — Пожалуйста… вернись…

Ресницы дрогнули. Слабый хрип. Пальцы в моей руке дергаются еще раз, уже более ощутимо.

— Родной, сейчас я позову врача! Я с тобой! Все будет хорошо! — счастье, перемешанное с тревогой, бешеный бег сердца.

Нажимаю на кнопку вызова. Ожидание… мне кажется, так долго никто не идет… а если он снова вернется в то состояние. Нет… не допущу! Не позволю! Вылетаю из палаты!

— Он очнулся! Помогите! Меня трясет как в лихорадке, эмоции их так много, что не разобрать. Врачи так долго пытались подобрать лечение. Случай нетипичный, яд мало изучен. Это гадость была лишь на стадии разработок, и Светлана такое сделала… Сергей Иванович привозил сюда ученых, водил их к главврачу. Все не зря! Я верила! Знала!

В палату к Владу вбежали врачи, медсестры. А мне остается только ждать у двери и верить, что все самое страшное позади. Он непременно поправится.

Дрожащей рукой набираю номер следователя. Сообщаю ему. Марку решила позвонить, когда уже все станет окончательно известно.

Минуты ожидания тянуться целую вечность. Смотрю на часы в мобильном, а цифры будто замерли. Даже проверяю в интернете точное время. Вдруг у меня в телефоне что-то сломалось. Не могут же минуты замереть, время остановиться? Все во мне подчинено только ожиданию. Пытка неизвестностью, когда сердце бьется, словно секундная стрелка, отсчитывая мгновения до выхода врача.

Дверь открывается, и сейчас в фигуре в белом халате сосредоточены все надежды мира.

— Юрий Антонович… — и все дальше нет слов, я так ждала, а теперь не хватает сил, прислоняюсь к стене, взглядом молю.

— Илона Марковна, смело могу сказать, кризис миновал. Сейчас он спит.

— Спасибо… — сползаю по стене на пол. Ноги не слушаются. Сказалось дикое напряжение этих секунд, минут, часов, дней…

— Но мы все еще не знаем последствий яда. И пока не берусь что-либо утверждать, — подходит ко мне, присаживается рядом. — Полагаю, вам следует отдохнуть. Поспать. Скажу, чтобы вам выделили палату.