Нулевой пациент. Нестрашная история самых страшных болезней в мире - Лидия Канг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1801 году лидер чернокожего населения Гаити Франсуа Туссен-Лувертюр возглавил увенчавшийся успехом бунт, завладев островом и заставив Наполеона послать в Карибское море армию, чтобы вернуть Франции ее доминион. Однако всего через несколько месяцев после прибытия его войск в Сан-Доминго, не оставив французам времени разбить силы повстанцев, на них обрушилась эпидемия желтой лихорадки, убившая двадцать семь тысяч солдат. Осталась лишь горстка выживших, способных рассказать о случившемся.
Потерпев сокрушительное поражение в битве с комарами, наполеоновская армия отступила, отдав остров, позже получивший название Гаити, его жителям. Считается, что Наполеон был так разочарован всей этой историей, что полностью отказался от идеи завоевания Америки и согласился на знаменитую Луизианскую покупку, по весьма выгодной цене продав все французские владения, вдвое превосходившие размерами молодые Соединенные Штаты, Томасу Джефферсону.
Комары вида Aedes aegypti: самцы (слева) не пьют кровь, в отличие от самок (в центре и справа), через укусы которых передается болезнь.
В числе беженцев оказался и Джордж Вашингтон, на тот момент занимавший пост первого президента США, а также большинство членов его кабинета, в результате чего возникла весьма необычная ситуация, повлекшая за собой один из первых в истории государства конституционных кризисов. В отсутствие президента и многих конгрессменов, проведение регулярной сессии Конгресса стало невозможным.
Александр Гамильтон предложил проводить заседания Конгресса в другом городе, но это напрямую противоречило Конституции. Причиной была печально известная привычка английских монархов переносить парламентские сессии в отдаленные места, когда им хотелось повлиять на распределение голосов. Так что молодому американскому правительству внезапно пришлось прервать свою работу на несколько месяцев, пока в Филадельфии бушевала желтая лихорадка.
Заболел и сам Гамильтон. Инфекцию подхватил и он, и его жена Элизабет. Они отослали детей прочь из города, отправив их к родственникам в Олбани, штат Нью-Йорк, а сами остались поправляться в Филадельфии. Оба супруга выздоровели, но их попыткам воссоединиться с детьми помешали вооруженные охранники, которым было поручено не пускать в Олбани транспорт из Филадельфии. В конце концов чету Гамильтонов пустили в город, но сперва их заставили сжечь всю одежду и багаж, подвергнуть слуг дезинфекции и бросить экипаж. Кроме того, каждому из пятерых врачей, что нашлись в Олбани, было велено осмотреть Гамильтонов и подтвердить, что они полностью здоровы, прежде чем супругам наконец разрешили пересечь Гудзон и попасть в город.
Поскольку федеральное правительство находилось в смятении, а большинство представителей властей штата и муниципальных чиновников покинуло Филадельфию, справляться с кризисной ситуацией пришлось мэру города, Мэтью Кларксону, и группе самоотверженных волонтеров – в основном свободных темнокожих, которых для оказания гуманитарной помощи собрал доктор Бенджамин Раш, видный медик того времени, главный врач Континентальной армии и один из людей, поставивших свою подпись под Декларацией Независимости. Ошибочные медицинские представления того времени гласили, что темнокожие люди обладали неким врожденным иммунитетом против желтой лихорадки. Это не так, но в силу ряда сложных социально-экономических факторов вспышки желтой лихорадки убивали несоизмеримо больше белых людей, из-за чего создавалось впечатление, будто у темнокожих есть иммунитет. Будучи убежденным аболиционистом, Раш поддерживал связи со «Свободным африканским обществом» Филадельфии, которое согласилось предоставить ему рабочие руки.
В то время преобладала теория, согласно которой источником заболеваний был дурной воздух, поэтому появились всевозможные рекомендации о способах его «очистки», таких как розжиг костров и стрельба из пушек. В то лето повсюду стоял запах древесного дыма и пороха. Горожанам также советовали прикрывать нос и рот платками, пропитанными камфорой или уксусом.
Гамильтон написал в Колледж врачей Филадельфии, рекомендуя прописывать пациентам курс лечения, который, по его мнению, помог ему самому пойти на поправку: холодные ванны, употребление бренди и клизмы с хинином. На самом же деле, его иммунная система попросту победила болезнь, и хининовые клизмы – вещь, без сомнения, весьма неприятная – были тут ни при чем.
Во время вспышки в Филадельфии в 1793 году умирающих и скончавшихся от желтой лихорадки забирали специальные экипажи.
Бенджамин Раш предложил собственный, кардинально иной подход. Поскольку пациентов рвало кровью, он пришел к выводу, что во время болезни организму требовалось избавляться от ее излишков. Поэтому он советовал практиковать щедрое кровопускание, то есть удалять из тела пациента четыре пятых всего объема крови. В придачу Раш рекомендовал так называемое лекарство «десять на десять», в состав которого входило десять капель высокотоксичной ртути и десятеричная доза порошка из корня ялапы, способствовавшего опорожнению кишечника. На самом деле эта смесь – яд, и ее употребление чревато сильной рвотой и диареей, которые относятся к числу симптомов желтой лихорадки, и без того мучивших пациентов.
В итоге филадельфийскую эпидемию желтой лихорадки остановили не ртуть и не ялапа. Все кончилось тем, что она затухла благодаря погоде. В конце октября 1793 года холодный фронт и низкие температуры убили огромное количество комаров, в результате чего случаев заражения стало куда меньше. А еще через несколько недель болезнь исчезла (по крайней мере, так казалось жителям Филадельфии, которые с самого начала понятия не имели о том, как она распространялась). Всего от желтой лихорадки погибло не менее десятой части населения города – от четырех до пяти тысяч человек.
♦♦♦
Несмотря на весь ужас филадельфийской вспышки 1793 года, в 1878 году в Мемфисе происходило нечто еще более страшное. В тот год желтая лихорадка прибыла в Америку на торговых судах, пришедших из кубинской Гаваны. В Новом Орлеане – первом очаге эпидемии – заразилось около двадцати тысяч жителей. Лишь в октябре, когда похолодание уничтожило часть комаров, эпидемия наконец отступила, успев отправить на тот свет около четырех тысяч человек – уровень смертности составил приблизительно 20 %. Погибших могло быть еще больше, если бы среди зажиточных южан не появилось новое модное веяние: проводить жаркие месяцы в летнем доме за городом. Благодаря этому целая треть жителей во время эпидемии попросту отсутствовала.
После Нового Орлеана вирус отправился вверх по реке Миссисипи и ударил по
