Ясновидящая, или Эта ужасная улица - Юрий Сотник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ничего себе внедрился! – пробормотал он вслух.
С грустью Валя вспомнил слова отца о том, что его сын привык сначала действовать, а потом думать, что из этого получится. И ведь правда: ну что ему стоило сначала немножко поразмыслить, прежде чем так глупо откликаться на голос парня в белой кепке? Тогда бы, поняв, что это не Тараскин его зовет, он ответил бы, что его имя не Валентин, а какое-нибудь еще, и все пошло бы по намеченному им плану. Ну а теперь? Если он останется торчать здесь, то ему действительно могут накостылять. А главное, он Лешку подведет, ведь тот сказал, что его самого могут прикончить, если он откажется участвовать в избиении своего гостя.
Обдумав все, Валя понял, что его первоначальный замысел, ночевать где-нибудь в подвале или на чердаке, был верен. Он пожалел о выброшенных газетах и посмотрел на Лешкин подъезд: может быть, там есть нормальная лестница, ведущая на чердак? А собственно говоря, зачем ему там ночевать? Он может лишь переждать какое-то время, потом спуститься к Тараскиным и жить у них как бы на конспиративной квартире.
Он встал со скамьи, но тут к площадке с песочницей подошла девчонка в широченных брюках и в тельняшке под распахнутым жакетиком. Она посмотрела в одну сторону, в другую и какими-то крадущимися шажками приблизилась к Вале.
– Вы знаете, – тихо сказала она, – мне надо с вами поговорить. Почему-то Матильде было неловко обращаться к Вале на "ты".
– Пожалуйста! – так же тихо ответил Валя. При свете фонарей на площадке он заметил, какими расширенными и неподвижными глазами Матильда смотрит на него.
– Мне нужно задать вам один вопрос.
– Слушаю.
– Вот... ваше имя – Валентин... А... а в школе вас за что-то прозвали Альфредом?
Голова у Вали заработала со скоростью электронно-вычислительной машины. Альфред! Что это еще за Альфред? А может быть, это имя или прозвище – ключ к разгадке какой-то тайны? И, помедлив немного, Валя ответил:
– Н-ну... предположим.
При этих словах Матильду сильно качнуло. Валя даже испугался, что она сейчас упадет, но она удержалась на ногах и спросила, глядя еще пристальней:
– Нет... нет, скажите: вы точно Альфред?
– Ну, совершенно точно, а кто же еще? – уже уверенно и довольно громко сказал Валя.
Матильда плюхнулась на скамейку, откинула голову на ее спинку и закрыла глаза. "Все! – подумала она. – Теперь сомнений нет: во мне э т о сидит!"
– Что с тобой? – спросил Валя.
– Так... ничего... – сказала она слабым голосом и нашла в себе силы встать. – Альфред! Я, конечно, с риском для жизни вам это говорю, но вам надо бежать отсюда, спасаться!
Снова в голове у Вали заработала ЭВМ. Значит, Альфред – это действительно ключ! Теперь как бы опять не сделать какую-нибудь глупость, как бы поосторожней быть со своими вопросами, как бы заставить эту девчонку открыть всю тайну!
– Скажи, пожалуйста, как тебя зовут?
– Матильда. Только вы моего имени никому не называйте.
– Хорошо. Я прекрасно знаю, какая опасность мне грозит. А ты сама-то знаешь?
Матильда вскинула плечи.
– А чего тут знать?! Лешка Тараскин хочет рассчитаться с вами за все.
– За все?
– За все! – Матильда кивнула, мрачно глядя на собеседника. – И за Тамару эту самую, и за колонию для несовершеннолетних... я просто не понимаю, как вы могли сюда приехать, если между вами такое произошло. Ведь у него здесь целая банда!
Валя почувствовал, что у него отвисает челюсть, но он справился с этим. Как бы не сглупить! Как бы не задать вопроса, который даст Матильде понять, что он никакой не Альфред!
– За колонию, значит... – пробормотал он и, помолчав, спросил: – Ну а как эта... Тамара? Как она сейчас?
– Ну, вы же знаете: жива осталась. Нож только немножко до сердца не достал. А теперь вот Леша хочет с вами счеты свести.
Валя вынул носовой платок, вытер им взмокший лоб и продолжал разговор:
– Понятно! Ну а как он сам теперь поживает? Я Лешку имею в виду.
– Как всегда. Дерется, пьянствует со взрослыми алкоголиками... Недавно мальчишку ограбил, велосипед отнял. Антонина Егоровна прямо с ним извелась.
Валя сел, хотя врожденная вежливость никогда не позволяла сидеть, если с ним разговаривают стоя.
Его ЭВМ отказала из-за перегрузки. Где тут правда, а где ложь? Скорее всего, Лешка что-то наплел сам на себя... А вдруг он и в самом деле что-то такое наворотил? Но когда же он все это успел? Как он умудрился за два с половиной месяца из благоразумного малого превратиться в бандита? Валя понял, что в этих вопросах ему сейчас не разобраться. Он вдруг вскочил и в упор уставился на Матильду.
– Матильда, слушай: ты знаешь, что я собираюсь поступить на юридический?
– Знаю... А потом – следователем.
– Так вот, мне уже сейчас надо одно дело раскрыть.
Глаза Матильды опять расширились и стали неподвижными.
– И в этом деле опять Тараскин замешан?
– Тараскин. Ты не хочешь мне помочь?
– А... как? – чуть слышно прошептала Матильда.
– Мне бы спрятаться где-нибудь до утра. Предположим, в подвале или на чердаке.
Вы сами понимаете, что переживала в эти минуты Матильда. Десять минут тому назад она окончательно убедилась в своих способностях к ясновидению, а тут ей самой предлагают стать участницей романтической и трагической истории Тараскина и Альфреда. Но чем это кончится для нее самой? Не достанется ли ей от Тараскина, как досталось Тамаре? Матильда изо всех сил напрягала свое воображение и с грустью убедилась, что предвидеть собственное будущее она не может. Но неужели отказаться от этого изумительного приключения и дать понять Вале, что она – натура мелкая, не достойная стоять в одном ряду с Тамарой, Тараскиным и Альфредом?
И Матильда сказала тихо:
– Я рискую жизнью, конечно, но я могу взять у мамы ключ от домоуправления. Моя мама – управдом.
– А она до утра туда не зайдет?
– Раньше девяти не придет. Только я вас там запру, а ключ унесу. А то мама может его хватиться.
– А утром как я выйду?
– Я встану пораньше и выпущу. Только вы свет не зажигайте.
– Хорошо. Не буду.
– Тогда пойдемте! Только вы лучше в подъезде меня подождите. А то они скоро все поужинают и снова выйдут.
– Есть! Идем!
Матильда несколько раз оглянулась, убедилась, что ребят во дворе нет, и увела Валю в свой подъезд, не заметив, что из лоджии противоположного корпуса за ними, разинув рот, наблюдает Демьян.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
В тот вечер в семействах Закатовых, Огурцовых, Красилиных и Григошвили дети ужинали торопливо, глотая почти не прожеванные куски. У всех было тревожно на душе, всех мучило какое-то болезненное любопытство: чем кончится встреча между Тараскиным и Валентином? Подобно Демьяну, то один, то другой выходил в лоджию или выглядывал в окно. Они видели Валю, сидящего на скамейке, потом обнаружили, что его нет во дворе, но все, кроме Демьяна, упустили тот момент, когда Матильда увела его в подъезд.
– Похоже, он сообразил, что у нас тут неладно, – заметила Нюра, выйдя после ужина с братом во двор.
– И смотал удочки, – согласился Федя.
И тут к ним подскочил Демьян.
– Э! Вы знаете что? Матильда... это... ну, как ее? Ну, как это называется? Ну, которых расстреливали!
– За что расстреливали? – спросил Федя.
– Ну, которых во время войны... это... вешали.
– Предательница, что ли? – догадалась Нюра.
– Во! Ага! Она его к себе... Они стояли тут, шептались, а потом она его к себе увела. Чтобы, это... чтобы от Тараскина спрятать.
– Кого спрятать? – подходя, спросила Оля.
– Вальку, – ответил Демьян и повторил рассказ о своих наблюдениях.
Тут подошел Миша и тоже спросил, в чем дело. Разговаривая, все машинально поглядывали на подъезд Матильды, и вдруг Оля воскликнула чуть ли не на весь двор:
– Ой! Смотрите!
В незашторенном окне домоуправления рядом с подъездом вдруг вспыхнул яркий свет и тут же погас.
– Э!.. Что там такое? Это кто там туда? Кто там туда... приглушенно зачастил Демьян.
– Может, Мария Даниловна зашла? – предположил Федя.
– Зачем? – спросил Миша.
– Документы какие взять...
– Ты думай наперед, что говорить! – набросилась на брата Нюра. Свет одну секунду горел! Что, она там теперь в потемках шарит?
Вдруг Огурцов проговорил властно и энергично:
– Пошли! Пошли за мной!
Он, не оглядываясь, пробежал по бульварчику и остановился напротив подъезда Матильды. Все молча протопали за ним.
Здесь, под деревьями и за кустами, было довольно темно. Фонари горели только над асфальтированным проездом вдоль корпуса. Но застекленная дверь подъезда позволяла увидеть освещенную площадку первого этажа и часть двери на левой боковой стене, двери, ведущей в домоуправление. Площадка была не на одном уровне с землей, к ней вели несколько ступенек, и поэтому верхнюю половину двери наблюдатели видеть не могли.
