Синтез (СИ) - "Токацин"

«Станция. Моя станция,» — он криво усмехнулся, вспомнив Нью-Кетцаль, попытку войти в такой же зал и тревожный вой сирены. «И никаких макак.»

…Ветер с озера принёс много замёрзшей воды — последние комки подтаявшего снега сармат вытряхнул из капюшона уже в комнате, когда снимал слишком тёплую форму и устраивался на матрасе со смартом в руках. В коридоре было тихо, из-под дверей не просачивался свет, — те, кто не работал в ночную смену, уже легли спать. Гедимин задержался на озере — вид почти достроенной АЭС так взволновал его, что даже холодная вода Атабаски не сразу остудила перегретый мозг. Можно было подняться в информаторий, но утренняя смена начиналась рано; сармат сел на матрас и, включив смарт, открыл почту. «Конар?»

«Вам нравится моё угощение? Приятно это слышать. Надеюсь, почта не подведёт и в этот раз,» — учёный прикрепил к письму яркую картинку с изображением растений, традиционной выпечки и рождественской звезды. Гедимин довольно хмыкнул — в последнее время за горчичными пирогами выстраивалась очередь, и даже Линкен в прошлый раз решился попробовать.

Кроме открытки, к письму было прикреплено ещё одно изображение — чёрно-белая фотография. Гедимин открыл её и изумлённо мигнул. Это был чёткий снимок надписи, сделанной сарматским алфавитом; писавший старался выводить буквы ровно и аккуратно, но спешил, и поверхность, видимо, не слишком подходила для упражнений в каллиграфии. В начале надписи стоял указатель происхождения и глиф, обозначающий непригодную для жизни планету, но не астероид; дальше шло слово, читающееся как «IRR» YEN».

«Что это?» — Гедимин растерянно посмотрел на непонятное слово. Он развернул надпись боком и перевернул её на сто восемьдесят градусов, но понятности не прибавилось. «Зачем Герберт прислал это?»

«У меня к вам есть небольшой вопрос,» — продолжал в следующем абзаце Герберт. «Марсианский диалект должен быть для вас родным. Что на нём могло бы означать слово «irr» yen»? Я не уверен в правильности транскрипции, так что прилагаю фотографию оригинальной надписи. Наши эксперты уверены, что это сарматский алфавит, но сомневаются в переводе.»

Гедимин мигнул. «Похоже на название планеты. Интересно, где она…» — он заглянул в поисковик, увидел много странного — и ни одного небесного тела с подобным названием, не говоря уже о планетах. Он перебрал в памяти спутники Юпитера, Сатурна, более далёких газовых гигантов, — ничего, похожего на «irr» yen», там не было. «Где Герберт это взял?» — подумал ремонтник, открывая форму ответа.

«Такого слова нет. Похоже на название планеты. Но мы не называем так ни одну из известных планет. Откуда эта надпись?» — напечатал сармат. Устройство пискнуло, сообщая об отправке письма. Гедимин долго смотрел на экран и несколько раз обновил страницу — послание от Герберта чем-то зацепило его. «Кто там у них помнит сарматский? Может, шифр? Игры мартышек?» — сармат растерянно усмехнулся и выключил устройство. «Учёный-ядерщик занимается расшифровкой надписей? Странно…»

Реакторное отделение первым освободили от остатков лесов и вспомогательных конструкций, и огромный кран сместился к вентиляционным трубам, чтобы убрать с них остатки опалубки. Вслед за ним переехал глайдер, тянущий за собой платформу, заваленную металлоломом. За глайдером, подбирая упавшие балки и перекладины, шли последние строители главного корпуса, — основную часть бригады уже перебросили на насосные станции. После праздников должны были перевести и инженеров, но пока распоряжение не поступило, и Гедимин наблюдал за разборкой лесов. Здесь его помощь уже не требовалась, и он быстро отстал от крана и остановился у внешней стены реактора.

Все лишние бреши давно были заделаны; здание сообщалось с внешней средой через вентиляционные системы и пока бездействующий водопровод охлаждения. Защитные поля убрали первыми, когда здание просохло и нагрелось изнутри; в турбинном зале уже можно было находиться без верхнего комбинезона. Гедимин поднял взгляд к вентиляционным трубам — впервые за прошедший год над ними поднимался прозрачный белесый пар — небольшая доля влаги в тёплом воздухе охлаждалась и конденсировалась на лету. «Кто-нибудь точно подумает, что реакторы запущены,» — ухмыльнулся сармат, стягивая перчатку и прикасаясь ладонью к холодной стене. Рабочие ушли за угол, и некому было глазеть на него; он тихонько погладил реактор, не обращая внимания на тающую на руке изморозь и уколы снежной крупы.

— Tza atesеq! — гаркнули ему в ухо. Он развернулся, сердито щурясь, но отойти не успел — на нём повисли, крепко обхватив за плечи. Он рванулся, сбрасывая с себя чужака, и едва не ударил его в лицо, но вовремя опомнился.

— Тихо, не пугай так, — буркнул он, отстраняясь. — Ты чего?

Константин только ухмыльнулся. Его серые глаза блестели, как пролитая ртуть, и даже слегка светились. Он с силой хлопнул Гедимина по плечу и снова обнял его.

— Мы его достроили! — выдохнул он сармату в ухо. — Главный корпус — весь — готов к работе! И это сделали мы, атомщики Ураниум-Сити!

Гедимин усмехнулся и обнял его в ответ. Он был сильнее и крупнее, и Константин невольно охнул, но тут же опомнился и рассмеялся.

— Чёрт! Бьорк занят, так тут ты… Ну что, поговорил с реакторами? Что сказали?

Гедимин недовольно сощурился и, выпустив сармата, потянулся за перчаткой.

— У Бьорка сегодня последняя смена на большом кране?

— Да, — кивнул Константин. — И он с утра сам не свой. Любит большие механизмы…

— Больше кран нигде не нужен? — Гедимин оглянулся на практически достроенные градирни, торчащие из-за зданий опоры высоковольтных линий и многочисленные вспомогательные строения разной степени готовности.

— Уже нет. Его вернут на материк, — вздохнул Константин. — Но Бьорк всё равно рад за нас. Это первые наши реакторы, атомщик. И мы справились на отлично!

Гедимин покачал головой и повернулся к энергоблоку.

— Это только стены и трубы, — сказал он. — Реакторы ещё не готовы.

Константин отмахнулся.

— Активная зона собирается быстро. Разрешение, подвоз конструкций… К марту всё будет готово, даже топливо успеем загрузить. Дело за макаками…

Он кивнул в сторону поста охраны, загороженного стенами главного корпуса.

…У двери комендантской висело новое объявление. Вокруг толпились сарматы. Ещё больше их собралось в комендантской. Гедимин хотел втиснуться в толпу и прочесть вывешенное, но не успел — из комнаты выбрался Кенен, увидел его и хлопнул себя руками по бёдрам.

— Эй, Джед! Ты это видел? Тебя нет в списках! Что за бред?! Давай звони Мартинесу!

— Что? — инженер растерянно мигнул.

— Комендант Энцелада… — Кенен поднял взгляд к потолку и, схватив сармата за руку, рывком втащил в толпу. Остановившись и высвободив локоть, Гедимин наконец прочитал объявление: «Внимание! С пятого января открываются обязательные курсы для будущего персонала АЭС «Полярная Звезда». Рабочая смена будет сокращена до 10 часов — с 06.00 до 17.00. Обучение проводится в общественном информатории с 17.30 до 19.30 ежедневно. Списки зачисленных на курсы — у коменданта «Новы». Посещение обязательно!»

— Обязательно — это с патрульными у входа? — хмыкнул Гедимин, заходя в комендантскую. «Значит, работать на станции будут сарматы. Это хорошо,» — думал он, вспоминая щиты управления и бесчисленные вспомогательные пульты и рукоятки, явно предназначенные для eatesqa (и, при небольшой модификации, для двухметровых филков). «Хоть перестанут путать реактор с градирней.»

Списки были развешаны по стенам комендантской. Сам комендант тихо сидел в углу и недовольно смотрел на взбудораженных сарматов. В комнате было тесно и шумно.

— Ещё и ты! — буркнул Оллер, увидев Гедимина. — Ну куда?!

— Тихо, — Кенен, втиснувшийся в комнату вслед за инженером, успокаивающе пошевелил пальцами. — Ты это видел? Они не включили Джеда в списки.

«Четыре курса, по месяцу каждый, по два часа в день… Чему они за это время надеются научить?» — недовольно щурился Гедимин, скользя взглядом по спискам. Там было много сарматов — и из числа строителей АЭС, и из заводских рабочих; инженер нашёл несколько знакомых имён. Среди самых первых, направляемых на обучение в январе, были Айзек, Иджес и Хольгер, во втором списке — сёстры Хепри, в третьем промелькнул Бьорк. Ни себя, ни Константина сармат не обнаружил.