Клинок выковывается - Дмитрий Дмитрий

— Что вы, господин посол, это для меня честь приветствовать у себя в доме такого знаменитого человека, — она мило улыбнулась. — Я льщу себя мыслью, что вы расскажете нам о своих приключениях.

— Можете полностью мною располагать, графиня, — я снова поклонился, заметив, как недовольно скривилось несколько рож из сопровождавшего её десятка.

— Представите меня своей спутнице? — графиня была само очарование. — Я раньше не видела её при дворе.

— Бароннеса Рижская, заядлая домоседка, — слегка подмигнул графине, я представил Агнессу. — Приехала в столицу по личному делу, мне стоило больших трудов уговорить её составить мне компанию. — Я притворно вздохнул. — Я мало кого знаю при дворе.

Внезапно я услышал, как один из кавалеров графини произнёс на понятном мне, но явно не шаморском языке:

— И откуда он выкопал эту старую перечницу?

Все мужчины засмеялись, а графиня лишь слегка улыбнулась.

— У вас прекрасный костюм, господин барон, — она открыла рот, чтобы воздать должное творению портного, но сразу закрыла его, увидев выражение моего лица.

— Сударь, если вам есть что сказать, то говорите на общем языке, понятным для всех, а если нет, то лучше молчите, пока вам его не отрезали, — громко произнёс я на шаморском, цедя каждое слово, и посмотрел в глаза говорившего.

Вокруг нас сразу наступила тишина, все обернулись послушать разговор, который мог закончиться только дуэлью. Тень удивления если и мелькнула на лице говорившего, то лишь на мгновение. Спокойно выйдя вперёд, он на шаморском сказал?

— Я смотрю, сударь, вас совсем не учили манерам?

— А вы подрабатываете учителем манер? — в карман за словом я никогда не лазил, — Сколько берёте за урок?

От одной мысли, что его, дворянина, сравнили с обыкновенным учителем, щёки говорившего налились кровью.

— Завтра, в шесть утра, на Дворе поединков, — теперь он цедил свои слова. — Я прикончу тебя, наглец. Если, конечно, ты придёшь.

— Сам не заблудись по дороге, — отпарировал я, вызвав вспышку гнева у его товарищей, и нагло ухмыляясь, добавил: — Оружие у каждого своё!

Графиня во время нашей пикировки слегка побледнела, а когда мы закончили, извинилась и отошла от меня, увлекая за собой кавалеров. Я улыбнулся людям, которые, поглядывая на меня, начали обсуждать завтрашнюю дуэль, и повернулся к Агнессе. Та была бела, как снег.

— Он вас убьёт, — прошептала она, качая головой, — Максимильян, ну почему вы выбрали именно его?

— А что такое? Известный тип? — заинтересовался я личностью нахала.

— Те кавалеры, как вы поняли, добиваются благосклонности овдовевшей графини, — Агнесса была вне себя от расстройства. — Все они — знатные дворяне, и все — отличные бойцы. Несколько посторонних дворян, оказывавших графине знаки внимания, были убиты в поединках. Эти ухажёры позволят завладеть вдовушкой и её состоянием только кому-то из своей компании.

— Завтра увидим, кто кого, — хотя я, услышав новости, внутренне напрягся, но не подал вида. Завтра нужно будет трезво оценивать противника — только и всего.

— Я так боюсь за вас, Максимильян, — Агнесса слабо улыбнулась. — Что он такого сказал?

— Неважно, — я пожал ей руку, — но завтра он о сказанном пожалеет.

Стараясь замять тему и отвлечься от мыслей о предстоящей дуэли — в конце концов, именно этого я и добивался, приведя с собой Агнессу и одевшись в вызывающий костюм — я повёл её к столу с закусками.

Когда мы спокойно угощались неизвестными мне яствами, я краем глаза заметил, что рядом с нами остановилась группа молодых людей.

— Господа, взгляните на этого франта, вырядился, как простолюдин, — со смехом заявил один из них, вовсе не считая нужным понизить голос. По тому, как на меня стали смотреть соседи, я понял, что восклицание адресовано именно мне. Дожёвывая кусочек мяса, я повернулся к группе.

Молодые — моего возраста — дворяне весело смеялись, а разряженный в вычурное платье тип продолжал отпускать шуточки по поводу каждой детали моего костюма.

— Я рад, что графиня пригласила к себе на бал придворного шута, — я оскалился и отправил в рот ещё один ломтик тонко нарезанного розового мяса, приправленного пряным соусом. — Очень смешно, я польщён.

Услышавшие мой ответ соседи по столу рассмеялись, ожидая ответа моего оппонента.

— Не удивительно, что ты знаком с ними, наверное, много времени среди них проводишь? — пацан оказался языкатым.

— Да, — я слегка поклонился смеявшимся, народ, услышав нашу пикировку, начал подтягиваться ближе. — Сразу узнаю по одежде, они всегда так выглядят, что ни за что не отличишь от некоторых благородных.

— Думаю, всё же лучше, чем простолюдины.

«Весельчак!», — я от души радовался общению, несмотря на то, что Агнесса всё сильнее и сильнее сжимала мне руку.

— Думаю, одежда — это всё, что шуты могут себе позволить, — я оставался спокоен. — Не имея за спиной ни славных побед, ни уважаемого поста, они способны только тратить деньги родителей.

Крики ярости со стороны приятелей этого недоумка заставили меня улыбнуться. Все вокруг поняли, что простая пикировка зашла дальше, чем обычные словесные баталии.

Вся группа пододвинулась ко мне поближе, я заметил, что барышни подзуживают своих кавалеров. Трое из них выступили вперёд.

— Повторите, что вы сказали, барон! — едва ли не в один голос потребовали они.

— Я сказал, — старательно выговаривая каждое слово, чтобы слышно было всем, повторил я, — что вы великовозрастные дурни, только и умеющие тратить деньги родителей. Так вам понятно, или ещё тщательнее разжевать?

По тому, как они стали тискать рукоятки кинжалов, больше похожих на веера своих барышень, чем на оружие, я понял, что сейчас последуют вызовы.

— Где, когда и каким оружием вы будете драться с нами? — вышел вперёд один из них. — Мы не потерпим урона своей чести.

— Вас сколько будет трое? Или своих барышень захватите? — мой голос был ехиден, как Рон в лучшие свои мгновения.

Из группы сразу вышли остальные.

— Барон вы порядочный наглец и выскочка, мы будем все драться с вами до первой крови, чтобы каждый имел удовольствие по разу проткнуть вас, — вперёд выскочил другой дворянин.

— Значит так, — я спокойно тыкал пальцем в каждого из них, перечисляя по очереди, — шесть тридцать, семь, семь тридцать, восемь, восемь тридцать, девять. Все? Или есть ещё желающие? Тогда оружие у каждого своё.

Поскольку желающих больше не нашлось, то молодые люди удалились, яростно обсуждая, как завтра со мной расправятся.

— Максимильян, — Агнесса слабо пошатнулась и мне пришлось её подхватить, — вы сошли с ума, драться с таким количеством народа в один день.

— Вечер ещё не кончился Агнесса, — я весело ей улыбнулся, — не стоит вам так переживать за меня, убить меня не так просто.

Она покачала головой, ничего не сказав.

— Его сиятельство герцог Нариг, синьор провинции Шатар с супругой и детьми, — голос камердинера заставил меня вздрогнуть. «Этих тут ещё не хватало, — едва не сплюнул я на пол».

— Ваши друзья? — тихонько прошептала Агнесса, привставая на цыпочки, чтобы дотянуться до моего уха.

— Скорее враги, — я еле слышно хмыкнул.

— Поражаюсь вашей способности везде заводить врагов, Максимильян, — она грустно покачала головой. — Да ещё и среди сильных мира сего.

«Что лучше, самому подойти или дождаться, пока меня заметят? — я не обратил на её слова особого внимания. — Если буду выжидать, то подумают, что трушу. Нужно подойти первому».

Увлекая за собой Агнессу, я направился к герцогу, вокруг которого уже образовалось кольцо из дворян, видимо, спешивших засвидетельствовать своё уважение, а проще говоря, добивающихся того, чтобы герцог заметил, как они лижут ему зад. Моя спутница сначала слабо упиралась, едва поняв, куда я её веду, но затем, смирившись, послушно зашагала рядом.

Властный вид Нарига, та надменность, и достоинство, с которыми он держался, трудно было не заметить, они резко выделяли его даже среди остальных, не менее знатных дворян. Я заметил, что за год герцог сильно сдал, на лице появилось больше морщин, а на висках — седины. В отличие от самого герцога, его сыновья внешне ничуть не изменились, и я перевёл взгляд на Элизу. Даже при первой нашей встрече она — с залитым кровью лицом и в грязной одежде — была красива, а уж теперь, в светло-синем платье, россыпями бриллиантов на руках и груди, сверкающей диадеме на уложенных в замысловатую причёску волосах — она была ослепительна. Я присмотрелся к её руке. «Вроде всё нормально, — заметив, что рука двигается легко, приводя в движение веер-маску, решил я, — отлично, значит, всё тогда было сделано верно».

Я наблюдал за Элизой, которую сразу же окружили подростки, которые, толкаясь и перебивая друг друга, сыпали комплиментами, борясь за её внимание. Они оттеснили её от отца и продолжали напропалую сыпать словами, но девушка лишь изредка что-то говорила, осматриваясь кругом.