История России с древнейших времен - Сергей Соловьев

Между тем Владимирко и Андрей Юрьич, ничего не зная, стояли у Мичьска, как вдруг пришла им весть, что Юрий в Городке, а Изяслав в Киеве; сильно раздосадовало это Владимирка, он сказал князьям Андрею и Владимиру Андреевичу: «Не понимаю, как это княжит сват мой: рать идет на него с Волыни, как об этом не узнать? И вы, сыновья его, сидели один в Пересопнице, а другой в Белгороде, - как же это вы не устерегли? Если так княжите с отцом своим, то управляйтесь сами, как хотите, а я не могу один идти на Изяслава; он хотел вчера со мною биться, идучи на вашего отца, а на меня оборачиваясь; теперь же у него вся Русская земля, я не могу один на него ехать!» Причина изумительного в самом деле успеха Изяславова заключалась не столько в оплошности Юрия и сыновей его, сколько во всеобщем нерасположении к ним народа и в старании многих людей вводить их в эту оплошность.

Владимирко выполнил свою угрозу, оставил дело Юрия и пошел назад в Галич; он хотел, однако, чем-нибудь вознаградить себя за поход и потому объявил жителям города Мичьска: «Дайте мне серебра, сколько хочу, а не то возьму вас на щит»; у них не было столько серебра, сколько он запрашивал, и потому они принуждены были вынимать серьги из ушей жен и дочерей своих, снимать ожерелья с шеи, слили все это и отдали Владимирку, который пошел от них дальше и по всем городам на дороге брал также серебро до самой своей границы; а сын Юрьев Андрей и племянник Владимир Андреевич поехали на устье Припяти и оттуда к отцу в Городец-Остерский. Между тем Изяслав на другой же день, как въехал в Киев, послал сказать дяде Вячеславу: «Батюшка! Кланяюсь тебе; если бог отца моего Мстислава взял, то ты у меня отец, кланяюсь тебе; согрешил я пред тобою сначала тогда, а теперь каюсь; и снова, когда мне бог дал победить Игоря у Киева, то я на тебе чести не положил же, и потом опять у Тумаща; но теперь, батюшка, во всем том каюсь перед богом и перед тобою: если ты меня, батюшка, простишь, то и бог простит; отдаю тебе, батюшка, Киев, поезжай, сядь на столе деда и отца своего!» Этими словами Изяслав признал полное господство права по родовому старшинству, право дядей пред сыновьями старшею брата, право, против которого ничего не могли сделать ни личные достоинства, ни уважение и любовь народа. Вячеслав велел отвечать племяннику; «Сын! Бог тебе помоги, что на меня честь положил, давно бы тебе так сделать; если ты мне честь воздал, то и богу честь воздал; ты говоришь, что я твой отец, а я тебе скажу, что ты мой сын; у тебя отца нет, а у меня сына нет; ты мой сын, ты мой и брат». Здесь старый дядя ясно также выразил господствующее представление, что сыновья от старшего брата считаются братьями дядьям своим, хотя и младшими. Дядя и племянник целовали крест - не разлучаться ни в добре, ни в зле (1150 г.).

После ряду с племянником Вячеслав въехал в Киев (1151 г.) и, поклонившись св. Софии, позвал к себе на обед сына своего Изяслава, всех киевлян и венгров: и дядя и племянник оказали большую честь последним, богато одарили их сосудами, платьем, лошадьми, паволоками и всякими дарами. На другой день после пира Вячеслав послал сказать Изяславу: «Сын! Бог тебе помоги, что воздал мне честь, как отцу; а я вот что тебе скажу: я уже стар и всех рядов не могу рядить; останемся оба в Киеве; а какой нам придется ряд рядить, между христианами или погаными, то пойдем оба по месту; дружина и полки будут у нас общие, ты ими ряди; где нам можно будет обоим ехать, оба поедем, а где нельзя, там ты один поедешь с моим полком и с своим». Изяслав с великою радостию и с великою честию поклонился отцу своему и сказал: «Батюшка, кланяюсь тебе; как мы уговорились, так нам дай бог и быть до конца жизни». На третий день оба князя отпустили венгров домой и вслед за ними отправили сына Изяславова Мстислава, который должен был сказать королю: «Ты нам то сделал, что может сделать только брат родному брату или сын отцу; дай нам бог быть с тобою неразлучно во всем; где будет твоя обида, там дай нам бог быть самим и мстить за твою обиду, или, если не самим, так братьям нашим и сыновьям, а нам тебе нечем больше заплатить за твое добро, как только своею головою; теперь же докончи доброе дело: самого тебя не зовем, потому что у тебя война с греками; но отпусти к нам войско на помощь, или такое же, какое теперь было, а хорошо, если и побольше, потому что Юрий силен: Давыдовичи и Ольговичи с ним, и половцы дикие, которых приманивают золотом; теперь, брат, этою весною помоги нам; если этою же весною мы управимся с своим делом, то пойдем с войском к тебе на помощь, а если ты управишься с греческим царем, то будь нам помощник; остальное все расскажут тебе твои мужи и брат твой Мстислав, как нам бог помог, как встала за нас вся Русская земля и черные клобуки». Отрядив Мстислава в Венгрию, Вячеслав послал в то же время бояр своих в Смоленск сказать Ростиславу Мстиславичу: «Брат! Бог соединил нас с твоим братом, а с моим сыном Изяславом; добыв Русскую землю, он на мне честь положил, посадил меня в Киеве; а я, сын, тебе скажу: как мне сын брат твой Изяслав, так и ты; потрудись приехать сюда к нам, чтоб всем вместе подумать о том, что вперед делать». Изяслав с своей стороны послал сказать Ростиславу: «Ты меня, брат, много понуждал положить честь на дяде и на отце; и вот когда бог привел меня опять в Русскую землю, то я посадил дядю нашего в Киеве для тебя и для всей Русской земли; а теперь я скажу тебе: там у тебя в Новгороде сын мой и твой сын же крестный Ярослав, там же у тебя и Смоленск; так, урядивши все в верхних землях у себя, приезжай к нам сюда, посмотрим вместе, что нам бог даст».

Изяслав с дядею не ошибались, призывая к себе отовсюду союзников: Юрий не думал оставлять их в покое и послал сказать Давыдовичам и Ольговичам: «Изяслав уже в Киеве, ступайте ко мне на помощь». Святослав Ольгович выступил немедленно, соединился в Чернигове с Владимиром Давыдовичем и на лодках приплыли вместе в Городок к Юрию. Но другой Давыдович, Изяслав, перешел на сторону Вячеслава и Изяслава: как видно, этот Давыдович поневоле был до сих пор с Юрием, на которого сердился за отнятие дреговичских земель в пользу Святослава Ольговича. Скоро приехал в Киев и Ростислав Мстиславич с полками смоленскими; а между тем Юрий выступил с союзниками из Городка и стал у Днепра, при устье речки Радуни, куда пришло к нему на помощь много диких половцев. На этот раз Изяслав был осторожен, не дал неприятельскому войску переправиться чрез Днепр, и потому с обеих сторон начали биться в лодках, от Киева до устья Десны. В этой речной битве Юрий не мог получить успеха, потому что Изяслав, по выражению летописца, дивно исхитрил свои лодки: гребцов на них не было видно, видны были только одни весла, потому что лодки были покрыты досками, и на этой крышке стояли ратники в бронях и стреляли, а кормчих было по двое на каждой лодке - один на носу, а другой на корме, - куда хотят, туда и пойдут, не оборачивая лодок. Видя, что нельзя переправиться через Днепр против Киева, Юрий с союзниками решили идти вниз к Витичевскому броду; но, не смея пустить лодок мимо Киева, пустили их в Долобское озеро, оттуда волокли берегом в реку Золотчу и по Золотче уже впустили их в Днепр, а половцы шли по лугу. Но Мотиславичи с дядею Вячеславом, с Изяславом Давыдовичем, с городенским князем Борисом, киевлянами и черными клобуками шли рядом с ними по западной стороне Днепра, по нагорному берегу, а лодки плыли по реке, так что когда войско Юрия достигло Витичевского брода, то уже там стояла киевская рать, и опять началась речная битва за переправу. Тогда Юрий позвал к себе союзников и сказал: «Стоим мы здесь, и чего достоимся? Лучше постараемся перехватить у них Зарубский брод и перейти на ту сторону». Все согласились и отпустили к броду сыновей Юрьевых с половцами, да Святослава Всеволодовича; а сами, выстроивши полки, пошли подле лодок берегом. Между тем передовой отряд их приехал к Зарубскому броду, который стерег боярин Изяславов Шварн с небольшою дружиною: половцы, видя, что сторожей мало, бросились на лошадях и в полном вооружении в реку, под их прикрытием переехали и русские в лодьях; а Шварн испугался и побежал к своему князю; по замечанию летописца, вся беда произошла оттого, что при броде был не князь, а боярин, тогда как боярина не все слушались. Переправившись чрез Днепр, Юрьевичи послали сказать отцу: «Ступай скорее, мы уже перешли Днепр; чтоб не ударил на нас одних Изяслав!» Юрий пошел немедленно к Зарубу и также переправился. Получив весть об этой переправе, Мстиславичи возвратились в Киев и начали думать, что теперь делать? Оба Мстиславича хотели идти навстречу к дяде и биться, но дружина всех князей не соглашалась, особенно отговаривали от этого черные клобуки, они говорили Изяславу: «Князь! Нельзя нам ехать к ним, потому что наши ратники не все на конях; ты к ним поедешь, а они перед тобою поедут к Роси; тогда тебе надобно будет оставить свою пехоту и ехать за ними с одною конницею. По-нашему, надобно вот что сделать: ступайте вы все в Киев, а к нам приставьте брата своего Владимира; мы поедем с ним к своим вежам, заберем их жен, детей, стада и пойдем тогда к Киеву; побудьте там только до вечера, мы к вам придем непременно, хотим за отца вашего Вячеслава, за тебя, за брата твоего Ростислава и за всю вашу братью головы свои сложить; либо честь вашу отыщем, либо изомрем с вами, а Юрия не хотим». Мстиславичи с дядею послушались дружины, киевлян и черных клобуков, отрядили брата Владимира за вежами с торками, коуями, берендеями и печенегами (имена варварских народцев, слывших под общим именем черных клобуков), а сами пошли к Треполю и, переночевавши здесь, на солнечном восходе отправились к Киеву; в город не вошли, а стали около него: Изяслав Мстиславич - перед Золотыми воротами, Изяслав Давыдович - между Золотыми и Жидовскими воротами; Ростислав с сыном Романом - перед Жидовскими воротами, Борис городенский - у Лядских ворот; киевляне, конные и пешие, стали между князьями. Скоро пришел и Владимир с черными клобуками, с вежами и стадами их; эти союзники наделали вреда не меньше врагов, вламывались в монастыри, жгли села, огороды все посекли; Мстиславичи велели Владимиру пойти с берендеями, вежами и стадами их к Ольговой могиле и стать от нее до Ивановского огорода и потом до Щековицы; а коуи, торки и печенеги стали от Золотых ворот до Лядских и потом до Клова, Берестова, Угорских ворот и Днепра, Таким образом, князья, дружина, киевляне и черные клобуки решили не ходить к неприятелю навстречу, но подпустить его к себе и биться под Киевом; Изяслав говорил: «Если бог нам поможет, отобьем их, то ведь они не птицы: перелетевши Днепр, должны сесть где-нибудь; а когда поворотят от нас, тогда уже как бог нас с ними управит».