БронеМашина времени - Владислав Морозов

Пока бинтовал радистку, увидел, что девочка «сомлела». Может, от боли, а может, от кровопотери. Я, подложив ей под голову найденный тут же брезент, опустил ее на ящики. Пусть полежит пока…

Оставалось решить для себя один маленький вопрос — дальше-то что? Я в их разведгруппе не числюсь. Соответственно, как вариант можно дождаться арийцев и прикинуться шлангом. Разыграть дурачка, который ничего не видел и не знает. Но этот вариант не прошел бы. Почему Кауфмана зарезали, а меня нет? Да к тому же я из винтовки убиенного положил двух чистокровных немчиков… Вот и выходит, что в этом случае я мог ожидать только виселицы и веревочки с мыльцем. Стало быть, возвращение на службу к оккупантам можно было не рассматривать всерьез. Оставалось второе — грузить радистку в самолет и рулить через фронт, ко всем чертям. Вот только тут возникали еще два момента. Вдруг я радистку не довезу? Умрет по дороге, и что тогда? Доказывать особистам, что я не верблюд? Кто мне поверит, без свидетелей-то… И самое главное — о пилотировании самолета и полетах вообще у меня были самые общие представления. А вдруг оба самолета неисправны? «Юнкерс»-то точно к быстрому взлету непригоден — у него под хвостом «козелок» и моторы раскапотированы. Топлива в баках тоже наверняка нет… Остается «Дорнье». А если и он не заправлен и в их бензозаправщике пусто? Куда ни кинь — всюду клин…

— Эй, Теркин!! — позвал вдруг мужской голос откуда-то из-за ворот ангара. Я чуть не подавился воздухом. Голос-то был знакомый… Тот самый, памятный еще с зимней дороги. Ошибиться я не мог. Взяв винтовку наперевес, я выглянул из ангара.

— Какой ты нервный, малыш, — сказал тот же голос насмешливо и добавил: — Ну, здравствуй, что ли, Иван Пирамида.

Как пел некогда классик, «тут вообще началось, не опишешь в словах…». Никогда не думал, что память может вернуться мгновенно. Ощущение было пьяно-похмельное, помноженное на удар по голове чем-то тяжелым…

И все почти мгновенно стало вдруг становиться на свои места. Иван Пирамида. Герой-авиатор из фильма «Пока безумствует мечта» по пьесе Василия Аксенова. В главной роли — молодой Караченцов… Я этим псевдонимом подписываю свои публикации в газетенке «Губернский Вестник». Потому что реально я никогда не мог быть и не был военным. А стал провинциальным журналистом средней руки… И с чего мне быть танкистом — войны-то никакой не было… По крайней мере, там, где я действительно живу… А на тех войнушках, что случились, я бывал опять-таки в роли репортера, и не более того… В своем времени я не мог стать танкистом в принципе. Потому что когда-то, классе в девятом, плотно поговорил «за жизнь» с одним словоохотливым дедушкой-ветераном, который в памятном ноябре 1956-го был в Венгрии. И он тогда поведал мне очень много интересного. Особенно про летящие с крыш и балконов на моторное отделение гранаты и бутылки с бензином и про ошметки плоти на траках тяжелого ИС-3… Кто бы мог подумать тогда, что история повторится как кровавый фарс и под новый, 1995 год я все это увижу-таки воочию. Сначала по телевизору, а позднее — когда выбью себе журналистскую командировку, по линии «Независимых Военных ведомостей» — и лично. На улицах другого города, называвшегося Грозный. Того самого, который Юрий Шевчук позже в одной песне назовет не иначе как «Мертвый Город». Какая горькая ирония… Да и с чего мне было вдруг становиться танкистом или самоходчиком, если у нас там были объявлены «мир — дружба — жувачка»?

И под полное отсутствие «потенциального противника» нашу военную кафедру сначала сделали необязательной для посещения, а осенью 1992-го разогнали совсем, так сказать, за ненадобностью. Чего плодить за казенный счет «имперскую военщину»…

Ох, тяжело это — разом вдруг вспоминать свою жизнь, пусть и недлинную. Я, как пьяный, обхватив голову руками, уронил винтовку и сел прямо на землю. А выходит, мы все-таки это сделали… И нисколько об этом не жалели, вовсе не считая, что были у страны другие, менее уродские, варианты. Что же, выходит, ребята, что мы в 1991-м поступили почти как господа французы в июне 1940-го. Решили, что можно поступиться малым ради чего-то большего. Французы тогда легко променяли свой суверенитет и национальную гордость на относительно спокойную жизнь. Только ведь не надолго. Через четыре года война к ним все равно пришла. И англо-американцы со своими танками и ковровыми бомбежками прокатились-таки по Франции, не оставив кое-где камня на камне. Что, скажете, у нас было как-то иначе? Да то же самое, отличие лишь в мелких деталях. Решили, что наш противник нам больше не противник и хочет нам только добра. А значит, уже можно разом спустить в нужник 73 года жизни, статус сверхдержавы, все кровавые завоевания всех наших последних войн, а заодно жизни целых поколений, логику и здравый смысл. Зато в обмен — сладенькие идеалы демократии и та самая «спокойная сытая жизнь для отдельного маленького человека» (этакого среднестатистического пейзанина-обывателя). Потом выяснилось, что наши «демократические» вожди банально и пошло купились на красивую упаковку, поверив на слово тому, кому верить не надо. Потому что, как оказалось, и у них демократия — понятие относительное (Североамериканские Соединенные Штаты в начале XXI века на поверку оказались вульгарным полицейским государством, просто раньше они эту свою настоящую суть тщательно скрывали). А у нас слово «демократия» сразу стало отождествляться с такими терминами, как «вседозволенность», «беспредел», «абсурд» и «коррупция». Причем даже за отдельные элементы этой «демократии» (для того чтобы внедрить ее целиком и полностью, мы, видите ли, оказались «не готовы») мы заплатили такую кровавую цену, что через десять лет сами ужаснулись. Не слишком ли дорого достались нам «Макдоналдсы», «Кока-кола», Интернет, мобильная связь и весь этот пресловутый «гламурный образ жизни»? Именно все перечисленное один из отечественных «светочей демократии» (тот самый внук, которого в известном анекдоте убивал Аркадий Гайдар) с какого-то перепугу счел теми самыми «символами победы демократии». Вот только страна-то за пятнадцать лет обезлюдела от всех этих продолжительных опытов в духе нацистского концлагеря. А «маленького человека», ради которого все это якобы и затевалось, у нас так и не придумали. Неоткуда ему было взяться… Потому что у нас не бывает, чтобы всем или хотя бы большинству было хорошо. У нас только меньшинству может быть хорошо за счет большинства, причем меньшинство это явно ублюдочно, ущербно и нище духом в своих убогих потугах изображать из себя «элиту». Ну не графья вы и даже не Голливуд, чего уж там. Потому и не образовалось у нас того самого «маленького человека» и даже «мелкого хозяина» (о котором тоже мечтали господа демократы как о символе своей «победы»), а есть либо зажравшиеся, абсолютно «потерявшие нюх» нувориши (и неважно, кого они из себя изображают — чиновников, олигархов или поп-звезд), либо вообще полные маргиналы алкашно-наркотического типа, которые ничего никогда не хотят, не умеют и не будут, лишь бы в кармане набиралось на очередной флакон или дозу (пример — мой абсолютно бессмысленный сосед по подъезду Ванюша). Выходит, все затевалось затем, чтобы одни скончались от излишеств, а другие от порции стеклоочистителя? Атомная война была бы в этом смысле куда гуманнее… И хуже всего у нас там тем, кто между ними. А вдвойне хуже тем, кто при этом понимает неправильность, несправедливость и ирреальность всего происходящего… Здесь отчего-то приходит на ум еще один пример. Генерала де Голля в вишистской Франции держали максимум за эксцентричного отморозка. А всю его «Свободную Францию» (со всеми ее героями-генералами Леклерками и эскадрильями «Нормандия-Неман») считали чем-то вроде цирка шапито. И вспомните, ребята, как у нас называли вильнюсских и рижских омоновцев, генерала Лебедя с его несчастной 14-й армией, тех, кто сражался в Таджикистане и Абхазии, или тех, кого послали в Чечню — на убой, в первую еще войну… Слова были другие, а смысл-то тот же… Долг и совесть оказались не в чести. Зато наличные стали очень цениться, даже на войне… Я как вспомню, что в той, другой, реальности я воевал НЕ ЗА БАБКИ, — слезы наворачиваются… Хотя там мне хоть было за кого мстить… А за кого и кто пойдет воевать, если никому ничего не надо? И к чему мы с такой жизненной философией пришли в итоге? Как говорится, уперлись в дно. Через пятнадцать лет, после того как случилась «победа демократии в России», политики, от ультралевых до ультраправых, вдруг разом заговорили о том, что «спасти нас может только большая война», поскольку нет никакого иного способа найти управу на всю эту расплодившуюся в немереном количестве шваль и погань. За что боролись, на то и напоролись… И при этом у рядовых граждан набралось друг к другу столько претензий, что они готовы друг друга поубивать по любому поводу… А если бы американцы начали ломать Москву авиабомбами да «Томагавками», как в 1999-м Белград, все остальное население России село бы у телевизоров и, прихлебывая пиво, с гадливым удовольствием (так им, сволочам зажравшимся, и надо!) смотрело бы это супершоу в прямом эфире. Как смотрели в 1993-м расстрел парламента, сожалея, что «Просто Марию» в тот день отменили… И, как закономерный итог, к власти у нас совершенно законно (без дурацкой пальбы, лишней болтовни и переворотов) пришли представители спецслужб. Знали бы те, кто в августе 1991-го получал психотравму, деря глотку на «баррикадах» у Белого дома, чем все в конечном итоге кончится. Они бы дружно повесились, утопились бы в помойной Москве-реке или добровольно легли под гусеницы того танка, с брони которого нес ахинею «наше все» — «первый демократический президент демократической России»… Оно, конечно, наши доны Рэбы спохватились, только не поздно ли? Ведь у нас там до сих пор нет ответа на пошлый вопрос: а зачем все это нужно? Нет ни государственной идеологии, ни военной доктрины, ни экономической политики. Есть только отдельные благоглупости (типа «Плодитесь и размножайтесь» или «Боритесь с терроризмом»), в которые не очень верят даже те, кто их сочинил. Да и не могут они не понимать, что нельзя ругаться в пух и прах с теми, на чью Федеральную резервную систему работает ваша экономика. Не может быть «потенциальным противником» тот, кого вы снабжаете нефтью и в чьих банках лежат все ваши финансовые активы в их, вражеской же, кстати, валюте… Правда, на наше счастье (или горе?), «потенциальный противник» окончательно оборзел от безнаказанности и надорвался. На ровном месте, кстати, наступив в очередной раз на все те же Корейско-Вьетнамские грабли и подорвав разом и военную мощь, и экономику, и доверие к себе… Так что сейчас у нас там жуткие сценарии, где злые оккупанты из US Army и НАТО приходят к нам, все разносят, отключают свет, газ и воду, после чего россияне тихо дохнут и едят друг друга, уже, похоже, не проходят. Они и на меньшем обломались — не потянут… Зато наклевываются качественно иные сценарии, не менее жуткие. Так что — в страшно интересное время мы там сейчас живем. Но не скажу, что меня это радует…